Смерть двадцатитрехлетней Махсы Амини 16 сентября после задержания патрулем полиции нравов спровоцировала в Иране массовые волнения, перешедшие в некоторых случаях в вооруженную борьбу. Ни отключение интернета, ни применение огнестрельного оружия победы властям не принесли. Настало время ограниченной уступки.

Шестого декабря Генеральный прокурор Ирана и религиозный авторитет Мохаммад Монтазери сообщил на пресс-конференции, что деятельность так называемых «Патрулей назидания» приостановлена. Меджлис и судебные власти приступили к пересмотру закона об обязательном ношении чадры.

Это пока еще не отмена шариатского дресс-кода, неизвестно, как будет изменен закон. Неизвестно также, будет ли ликвидирована своеобразная полиция нравов, на машины которой с 16 сентября совершено множество нападений.

Буквально месяц назад мировые СМИ дружно указывали, что протесты идут на спад и в таких условиях иранское духовенство не пойдет на уступки. Но сомнения в элитах поселились прочно, и даже на спаде движения часть фундаменталистов вынужденно констатировала во внутренней дискуссии необходимость перемен. В прессе на первых полосах сегодня заголовки, которые еще недавно были немыслимы: «За справедливое судебное разбирательство и право на защиту», «Национальная конференция по вопросам ответственности исполнительной власти», «Роль волонтеров в управлении», «Конфликт или единство» — все напоминает оттепель.

Седьмого декабря в соцсетях распространили письмо, подлинность которого засвидетельствована ближайшими родственниками автора: «Я думаю, что сейчас уместно заявить, что я выступаю против действий моего брата, и я выражаю свое сочувствие всем матерям, скорбящим о преступлениях Исламской Республики, начиная со времен Хомейни и заканчивая нынешней эпохой деспотического халифата Али Хаменеи» — это написала проживающая в Иране Бадри, родная сестра верховного лидера аятоллы Хаменеи.

Влияние женщин на политику пока не слишком велико. Но страна накануне изменений, крайние клерикалы отступают. Многие комментаторы в России склонны в этих обстоятельствах представлять будущее Ирана без учета общего контекста. Теперь ситуативный внешнеполитический и военный попутчик России видится им как аналог Пакистана, который вскоре перейдет на орбиту США.

Политический строй, утвердившийся в Тегеране 43 года назад, до сих пор стоит на общественном консенсусе относительно ключевых установок Исламской революции. Если реформаторы получат власть и карт-бланш на глубокую реформу, они не ослабят противоборство с Израилем, не пойдут на поклон к США, не отменят основные шариатские нормы в управлении страной. Просто потому, что 70% населения этого не хочет — фундаментализм царит в головах граждан.

Вероятные изменения в Иране будут касаться в первую очередь прав человека, передела в верхах и рационализации управления. Много усилий потребует и выход из санкций, поиск союзников. Но главный урок победы иранских женщин универсален.

Никакая международная солидарность и поддержка не приблизит перемены.

И более двухсот убитых активистов положили за политические сдвиги свои жизни. Будущее никто за граждан не построит.