Пролетая этим летом через Стамбул, я поймал себя на мысли, что живу в романе жанра «Киберпанк». Идея, что киберпанк сбылся, и довольно давно, уже не новая: вооруженные конфликты на неоимперских перифериях, транснациональные корпорации, дроны, big data, виртуальные журналистские расследования, спутниковая система «Сфера», хакеры, взломы, блокировки, VPN, китайский социальный кредит, смартфон как продолжение личности, эвакуация блогеров и журналистов и прочее, и прочее.

Все это понятно. Но именно в Стамбуле, ставшем хабом для новой «русской эмиграции», где high tech роскошного нового аэропорта и перестраивающихся кварталов особо ярко сочетается с традиционной восточной low life, я ощутил себя именно в сюжете романа, а не просто статистом на задворках сеттинга.

С тех пор,

так и будем иметь это в виду.

Цифровые технологии, я полагаю, являются технологиями неотменяемыми — в том или ином виде, если не случится полномасштабной ядерной войны, — от них никуда не деться.

Да, можно выстраивать «суверенные рунеты» и «китайские файерволлы», но одновременно с этим будут появляться пути взлома и пути обхода. Сеть не статична, а находится в постоянном движении — в этом и огромная сила, и огромные риски. Попытки остановить ее и подчинить всегда будут запаздывать. Интернет, как мы его знаем, конечно, изменится в ближайшие десятилетия — но его станет больше, а не меньше, и это совершенно ясно.

Если использовать эту оптику, то окажется, что разговоры о «вечном разделении» российской культуры, о ее гибели — либо в «отрыве» от родной почвы, либо от «удушья» в объятиях родины — сильно преувеличены. Вынужденный отъезд сотен тысяч человек (оценки разнятся), безусловно, трагичен, и также трагичен отъезд каждого, кто не захотел, а был вынужден это сделать. Но когда «писатели в изгнании» сегодня всерьез размышляют, не написать ли современный «эмигрантский роман», это вызывает улыбку. Конечно, сделать это можно, но точно ли стоит о нем говорить — «эмигрантский»?

Культура сегодня, и в России, и в других странах, устремилась в облака. Если у вас есть подключение к этим облакам, то из любой части мира вы имеете доступ к любому «объекту» культуры, к людям, которые говорят на любом языке, к новостной повестке любой желаемой среды. Да, это не то же самое, что «жить в среде». Но те, кто говорит: «Россию невозможно понять снаружи, ее надо чувствовать», — правы в лучшем случае наполовину. Потому что — какую из Россий? Студенческую свободную Москву коридоров ВШЭ? Или политические кабинеты Старой площади? Светские обеды в «Гвидоне»? Или морской рыбный порт Владивостока? Или трудовых мигрантов, проводящих дни в очередях за разрешениями на работу, спящих на стройках, в подвалах?

Это нормально; до тех пор, пока вы осознаете возможности и ограничения своего пузыря. Исследовать городскую антропологию без присутствия в городе невозможно. Работать с инсайдерами «по телеграму», я полагаю, тоже. Но существовать в пространстве современной литературы, современного кино, современной музыки или даже современного театра — почему бы и нет? Таким же образом из России можно существовать в пространстве современной западной или восточной культуры, а российскую игнорировать.

Новые «пузыри» возникли и продолжают возникать прямо сейчас; но наивно полагать, что тот же процесс не идет внутри страны. Мы видим, что тенденция к разрывам, окукливанию в собственной повестке, в своем мире — всемирная, имеющая и политические, и экономические, и культурные последствия. Однако кибероблака как создают проблемы, так и помогают их преодолевать — и при желании, даже находясь на другом конце света, вы можете подключаться к своей «России» гораздо активнее, чем живя в ней физически. Здесь скорее стоит спросить,

Кроме того, необходимо заметить, что, хотя Россия буквально переживает моральную катастрофу, культурной катастрофы не случилось. За исключением «отчетных» (псевдо)патриотических проектов, кроме группы странных «лидеров общественного мнения» (на сленге — ЛОМов), чье поведение объясняется либо неумностью, либо цинизмом, но уж никак не искренним фашизмом, — СВО не поддержана в российской культуре никем и ничем. И это — в условиях оглушительного, пусть и спорадического давления власти — повод для гордости.

От «деятелей культуры за границей», назовем их так, ждут активного участия в контрпропаганде. В первые месяцы это действительно было нужно: показать миру, что есть влиятельные и популярные в России люди, реальные «лидеры мнений», которые сохранили рассудок и нравственное чувство. Но сегодня, особенно когда речь заходит про императивы «создавать антивоенное искусство», это уже кажется устаревшим. Искусство — это рефлексия и поиск, но рефлексия тех, кто уже все для себя решил, равно как и поиск тех, кто уже все для себя нашел, — бессмыслица.

И вместо того, чтобы еще глубже загонять себя в пузыри и эхо-камеры, насильно рвать связи с облаками оставшейся (пока) российской культуры, «деятели за границей» лучше бы подумали о том, как делать то, на что люди изнутри России пока не способны. Практически. Например, создавать совместные проекты — и нет, не только на антивоенную тему — с так называемыми «недружественными странами», самим этим фактом доказывая их «дружественность». Предлагать альтернативные варианты кооперации, прокладывать пока хотя бы воздушные мосты из России в мир и наоборот; помогать по мере сил тем, кто остается в России и занимает оборонительную позицию.

Будущее все равно наступит.

Это общая «облачная» задача вообще для всех людей, живущих на планете. Именно попыткой усложнить мир и была всегда настоящая, простите за пафос, культура.