Петербург конца 1990-х, бедный, скромный и вечный, как Рим, проводил ее как монарха. Замер Невский на время проезда кортежа 24 ноября. Многие на улицах плакали.

На скомканной церемонии прощания (пришли 15 тысяч человек, а были считаные часы) потрясенные убийством женщины тянули руки к гробу как к реликварию (вместилище для хранения мощей святых угодников Божиих. — Ред.).

Это был тот же Невский, где в 1989 году стояли динамики на первом полумиллионном митинге. На площади все пришедшие не поместились, и звук шел по центру города как бы отовсюду. А когда она окончила свою 11-минутную речь, на нее, также отовсюду, покатилась ответная волна.

Она даже не особо хотела им нравиться. Думала о содержании речи, страшно волновалась. Опыта говорить сразу для сотен тысяч людей не было.

Они любили ее так. И еще — за будущее, за надежду.

• «Убитой надеждой страны» недавно назвал Старовойтову один комментатор фильма о ней на YouTube.
• «Мы потеряли желаемое будущее», — сформулировал другой.

Со Старовойтовой, «человеком, который мог за нас заступиться», как ее назвал режиссер Александр Сокуров, Россия простилась, даже и забыла после всего произошедшего за 24 года (всего 280 лайков у одного из фильмов), но не рассталась.

Помню… помню… помню…

Ее, депутата Госдумы II созыва и председателя партии «Демократическая Россия», застрелили в пятницу, 20 ноября 1998 года, в 22.45, в парадном ее дома на канале Грибоедова. Как установили следователи, стреляли из оружия недешевых марок, но кустарно сделанного: пистолет-пулемет Agram-2000 и пистолет Beretta-Gardone имели дефекты. Помощник депутата Госдумы Старовойтовой, 27-летний тогда Руслан Линьков, был ранен тремя пулями, но сознания не потерял. Он вызвал милицию, и шепот в трубку «убита Галина Старовойтова» вскоре стал оглушительной новостью на лентах агентств и в эфире.

Впечатление было, что в ночи разорвалась световая граната, и момент черного озарения был снят на ментальный «поляроид» миллионов: все сразу поняли, что случилось.

Сегодняшние голоса комментаторов на YouTube (орфография оригиналов сохранена):

• «Был ребенком и помню, как батя смотрел новости и там сказали что ее убили и батя произнес ну вот и все, мафия торжествует».
• «Помню родительское оцепенение, которое и меня, ребенка, одолело».
• «Помню, как по радио объявили, вечер был, что убили Галину Старовойтову».

Помню… помню… помню…

«Высокий и чистый порыв»

Охраны у Старовойтовой не было. Незадолго до покушения, в июне 1998 года в Элисте жестоко и демонстративно убили редактора газеты «Советская Калмыкия» Ларису Юдину, как будто сломав табу на счеты с женщинами.

В последнем интервью, меньше чем за неделю до смерти, Старовойтова много говорила об опасностях женского пути в политике. Она, обычно оживленная и изящно саркастичная, с тонкой улыбкой и молниеносной реакцией, кажется, что-то чувствовала в воздухе. Все время возвращалась к теме опасности, агрессии.

Говоря о планах баллотироваться в президенты в 2000 году, проронила: «Женщинам так же рубили головы, как и мужчинам, в ходе конкурентной борьбы за королевский престол, и у нас, и за рубежом».

Вспомнила о том, как во время конфликта в Нагорном Карабахе ей «пришлось 4 часа быть на мушке автомата… Я стояла и улыбалась и делала вид, что мне всё все равно, но в горле у меня все пересохло».

Тюрьмы она не боялась: верила, что Андрей Дмитриевич Сахаров, чьей ученицей и младшей коллегой была, поднимет «всю мировую общественность» по поводу ее ареста. Так что арест вряд ли продлится больше недели.

В 1989-м она, этнопсихолог по образованию, сотрудник Института этнографии Академии наук СССР и Центра по изучению межнациональных отношений при Президиуме Академии наук СССР, была выбрана на Съезд народных депутатов СССР от Армении. Много работавшая в этнографических экспедициях на Кавказе, Старовойтова поддержала деятелей армянской оппозиции и общалась со многими людьми во время армяно-азербайджанского конфликта в Нагорном Карабахе.

В последнем советском парламенте вошла в Межрегиональную депутатскую группу, и одна из 2250 представителей страны, одна из 388, входивших в легендарную МДГ, стала звездой. А там были все, весь свет. Живые классики: Сергей Сергеевич Аверинцев и Вячеслав Всеволодович Иванов. Будущий первый премьер-министр Литвы, молодая Казимира Прунскене. Исследователь мафии и руководитель отдела расследований в тогдашней «Литературной газете» Юрий Щекочихин и следователь, борец с коррупцией Тельман Гдлян, чье имя уже знали все таксисты и домохозяйки страны. Блестящий оратор, юрист Анатолий Собчак и болевший за деревню писатель Юрий Черниченко.

Среди них Старовойтова в 42 года нашла свое призвание политика.

Когда-то, по совету отца, руководителя танковой «подотрасли» советского машиностроения Василия Старовойтова, она искала призвание в Ленинградском военно-механическом институте. Не нашла. Ушла с третьего курса на только что открывшийся факультет психологии ЛГУ. Из чистой психологии — в этнопсихологию. Диссертация — по странной тогда и актуальной сейчас теме: «Проблемы этнопсихологии и иноэтнические группы в современном городе».

Этнография как таковая часто казалась ей игрой в бисер, а кричащий, проблемный мир межнациональных конфликтов затянул, потому что там нужно было заступаться. Люди вдруг увидели в ней, человеке из столицы, не варяжского гостя, а какого-то забытого уже настоящего русского человека, который может помочь.

Этнограф и журналист Николай Руденский, некогда коллега Старовойтовой, говорил, что у нее не было ни проингушской позиции, ни проармянской, ни прочеченской. «Видеть ситуацию… глазами рядового ингуша, армянина, чеченца обязательно как для ученого, если он хочет понять особенности этнического сознания, так и для политика, если он хочет предупредить взрыв негодования национального меньшинства, мирно разрешать реальные проблемы», — заметил Руденский.

Она стояла за меньшинство в принципе, за тех, кого изгнали с родовых земель. Всегда искала алгоритмы примирения этносов. Могла встать на точку зрения и тех меньшинств, которые были обижены не другими меньшинствами, а русскими людьми, такими как она. Ясность сознания не отказывала ей и здесь. Не было казуистического поиска «оправданий своего». Но в данном случае, полагает Николай Руденский, «надо говорить не об исключительной личности Галины Старовойтовой, а о низком моральном уровне нашего общества».

И хрупкого, слабого еще демократического гражданского общества — в том числе. Когда забрезжила перспектива неминуемого распада, странное сознание, что вот-вот меньшинством в новых государствах — бывших республиках — станут русские, то российский политический класс предпочел сделать вид, что он никаких русских вообще не знает. И проблемы их ни с кем обсуждать не намерен.

«Жинка подарила квяты»

Старовойтову убили почти точно в седьмую годовщину разговора судьбоносной, непреодолимой силы. Меньше чем за год до смерти, 27 декабря 1997 года, она поделилась с украинским журналистом Виталием Портниковым (1 ноября 2018 года против Портникова были введены российские санкции. — Ред.) воспоминанием о беседе с Ельциным 21 или 22 ноября 1991 года.

Ельцин вызвал ее, своего советника по национальным вопросам, чтобы обсудить назначенный на 1 декабря Всеукраинский референдум. Последний был призван подтвердить Акт провозглашения независимости Украины от 24 августа 1991 года. Документ времен послепутчевой суматохи нуждался во всенародном подтверждении.

Референдум был тем более нужен, что международное право не предусматривало механизма сецессии, отделения, к чему стремилась Украина. Фактически УССР приходилось в этом процессе опираться на нормы начала XX века, введенные в оборот архитектором версальской системы, 28-м президентом США Вудро Вильсоном и, конечно, Ульяновым (Лениным) в книге «О праве наций на самоопределение». Но после Второй мировой войны к праву на самоопределение — и так применявшемуся очень выборочно — стали подходить и вовсе настороженно.

В итоге в 1991 году законность и мировое признание сецессии Украины зависели от позиции России. Чтобы обрести самостоятельное бытие, Украине нужно было, чтобы Россия ее «добром отпустила». Вырваться просто «по закону» было затруднительно.

«Он всплеснул руками и не мог поверить, — вспоминала Старовойтова. — Просто кричал и говорил: «Да как, не может быть, да ведь это наша братская славянская республика, да ведь там столько русского населения, процентов 30, да там Крым русский, да там на левом берегу Днепра живет столько русского или ориентированного на Россию русскоязычного населения… Не может быть!»

Я доказывала ему с цифрами в руках, опираясь на данные опросов, данные моих коллег-этнографов с Украины, что это будет так. И, между прочим, я ошиблась, потому что проголосовало почти 90% за независимость, а не 75».

Слова Ельцина, обдумавшего ее 40-минутный бриф, Старовойтова воспроизвела для Портникова по памяти: «Ну ладно, если так, мы признаем эту новую политическую реальность… Я сделаю тогда вот что. Я подожду недельку, пускай там все поутихнет, успокоится, — и созову трех лидеров славянских государств. Созову их не здесь, в Москве, это для них империалистический центр, не в Киеве, где будет энтузиазм в это время и радость по поводу независимости, а в скромной белорусской столице, в Минске». Это была идея Ельцина… И он планировал [встречу] именно на 8 декабря сразу же».

Соглашения о создании СНГ в итоге были подписаны не в Минске, а в Беловежской Пуще.

За месяц до встречи с Ельциным в журнале «Огонек» вышла тезисная статья Старовойтовой «От империи к России», где говорилось:

Этот же вопрос Старовойтова поставила перед Ельциным:

Старовойтову в делегацию не включили: та была чисто мужской. (…)

В Беловежской Пуще Россия не поставила никаких разумных условий сецессии — но эта «излишняя уступчивость» закономерно, хотя и не сразу, сменилась «излишней требовательностью» боевых действий.

Тот позвонил Кравчуку — ошеломленно сказал, что впервые в жизни жинка подарила ему квяты. И кто? Советник Ельцина по нацполитике.

И она же считала, что лишь народ, отрефлектировавший свою идентичность, может твердо — не «жестко», как принято теперь говорить, совсем не русское качество — оговорить, что ему нужно для подлинного добрососедства и нормального самоощущения в будущем.

Но об этих тонких материях никто не позаботился.

Русское провалилось, как монета в паркетную щель, и сейчас. Одна часть мира уже не знает, как еще изуродовать само слово «русские», пишет его через zz. А ходоки с Z не понимают, как странны они, вышедшие «за своих» с последней буквой чужого алфавита на щите и броне.

В 2015 году, выступая в суде с последним словом, бывший депутат от ЛДПР в Госдуме II созыва и однокашник Жириновского по алма-атинской школе, бывший боксер Михаил Глущенко просил «у всего русского народа» прощения за соучастие в организации убийства Старовойтовой. Круг потерпевших он определил верно.

«Мелкий помол богов»

Так кто же и за что убил Галину Васильевну? Инструментальный ответ найден давно.

В 2005 году городской суд Петербурга назвал техническим организатором убийства бывшего прапорщика ГРУ, ранее судимого Юрия Колчина. Исполнителем — также ранее судимого Виталия Акишина. Оба, приговоренные к 20 и 23,5 года соответственно, работали в частном охранном предприятии. Они и другие осужденные по делу назывались в Петербурге «дятьковской» бригадой.

В 2015 году суд назвал соучастником организации убийства Михаила Глущенко. В 2019 году Глущенко указал на Владимира Барсукова (Кумарина) как на человека, от которого он якобы получил указание расправиться со Старовойтовой.

Но Барсуков, некогда названный «ночным губернатором Петербурга», осужденный на 24 года по ряду обвинительных приговоров, в том числе — за организацию преступного сообщества (ч. 1 ст. 210 УК РФ), отреагировал на новое обвинение вопросом. Адвокат Барсукова Сергей Афанасьев передал его «Фонтанке»:

Вопрос о заказчике и мотиве — «за что?» — так и остается без ответа. В мае 2020 года Следственный комитет России выделил в отдельное производство дело о «неустановленном заказчике».

Барсуков вины не признал, а сестре покойного политика Ольге Старовойтовой версия о «тамбовских» не показалась вероятной: «Это была не его [Барсукова] идея». В октябре 2021 года не стало самой Ольги Васильевны.

Уже 24 года жернова расследования мелют, то быстрее, то медленнее. Расследование приостанавливалось не раз, и возобновлялось «в связи со вновь открывшимися обстоятельствами». Или после писем потерпевших, Ольги Старовойтовой и Руслана Линькова.

В античной пословице неповоротливые жернова богов в итоге дают замечательно тонкий помол. Вообще-то эта пословица — про неизбежность истины.

Главная статья преступления была определена в первые же дни, еще до похорон. Ст. 277 УК РФ «Посягательство на жизнь государственного или общественного деятеля».

«Дольше расследуется только убийство Николая II», — утешил сестру политика уже пятый, молодой следователь по делу; она рассказала об этом на «Эхе Петербурга» в 2019 году.

Ну да. Началось в 1918 году, прекратилось в связи со смертью следователя Николая Соколова в 1924-м. В 1993 году следственные действия возобновились — и длятся до сих пор.

Вот и у дела Старовойтовой время есть.