На первый взгляд, Аня (Ирина Старшенбаум) — счастливейшая из женщин: красивый дом, маленький сын, которого заботливый муж (Никита Ефремов) вечером заберет к маме, чтобы они вдвоем романтическим ужином при свечах могли отметить годовщину свадьбы.

А вот Аня словно не в себе. У нее в голове гул. У нее в глазах страх. У нее в доме поселился липкий безмолвный ужас. Свекровь бы сказала: «С жиру бесится». Собственно, свекровь примерно так и думает: «Чего ей еще не хватает?»

Аня печет фирменный торт и в ожидании мужа в тусклом разбитом зеркале рассматривает синяки и ссадины на теле.

Она мечтает об одном — побеге из этого адского «рая». Спастись от разгорающейся пламенем агрессии абьюзера — из ничего, из любого пустяка. Убежать от отчаяния и унижения вместе с ребенком… чтобы снова быть настигнутой и снова изображать любимую жену милого монстра, у которого настроение — чисто американские горки: вниз — нежность и забота, вверх — ярость, злоба, насилие.

И тогда Аня пользуется советом незнакомки со скрытым капюшоном лицом из чата жертв домашнего насилия. Незнакомка научит ее тайному способу пробудить темные силы. Аня уже почти готова провести обряд крови и огня, призвав смерть на голову обидчика. Надо только решиться… Или передумать.

Иван Петухов закручивает саспенс на территории авторского кино. Он снимает постхоррор, или «возвышенный хоррор». Это востребованный жанр в мировом кино, которое настигла волна интеллектуальных, вне форматов, медленных, медитативных артфильмов, не похожих на «Пилу» или «Нечто». Речь идет о картинах, в которых главным становится не история, не пугающий зрителя экшн, а атмосфера, психологизм, тонкие настройки.

«Ведьма», «Маяк», «Солнцестояние», «Реинкарнация», «Бабадук» сформировали новое течение в жанре — неглупые хорроры. Один из самых известных режиссеров, развивающих этот жанр, — Роберт Хьюстон Эггерс («Ведьма», «Маяк»), который экспериментирует с киноязыком в каждом фильме, ищет новые нетривиальные формы выражения для исследования глубин человеческой природы. Здесь саспенс связан с прихотливым психологическим рисунком, фольклорными элементами, философскими отсылками.

Иван Петухов не копирует Эггерса.

Почему не заявила в полицию? Но тогда же мужа посадят…

А на экране компьютера вместо незнакомки с изуродованным лицом (почти неузнаваемая Аня Чиповская) появляются черные сестры. Когда-то темная сила, приняв облик монстров, домогалась их крови и плоти. И сестры заперлись в храме — сожгли себя; прах их развеян; если кому худо — придут на помощь. Теперь они — словно Мойры — осуществляют веление непреклонной и неотвратимой силы.

Эпизоды с сестрами в черных одеяниях — рукодельная угольная анимация. С трудом я узнала, что делали ее на екатеринбургской студии «Светлые истории». Хотелось восстановить справедливость и назвать авторов, вложивших в картину еще одно — миcтическое измерение. Это относительно молодая студия, созданная в Екатеринбурге преподавателями и выпускниками кафедры анимации УрГАХУ и основанная замечательными мастерами — Оксаной Черкасовой и Алексеем Караевым. И дух свердловской школы анимации с ее тягой к мифу и древним фольклорным мотивам веет и в угольной анимации «Сестер».

Авторы пытаются наглядно-вещественно передать смятенное состояние героини, воссоздать непостижимую логику взаимоотношений абьюзера и жертвы. С помощью вязкой тягучей атмосферы, дерганного неровного монтажа, игры света, странных ноющих звуков и меняющейся геометрии квартиры и узнаваемых бытовых предметов и возникает вязкая атмосфера психологического хоррора, ощущение сжимающегося клаустрофобического пространства. Хотя временами кажется, что режиссер слишком увлечен самим приемом монотонного нагнетания ужаса и паники. Звуки уже неостановимо и нестерпимо ноют, Аня большим ножом режет нарядный торт, и вишня внутри него сочится кровью. Аня включает конфорку, и газ шипит — вот-вот взорвется синим пламенем весь этот видимый уют.

Конечно, центр, силовое поле фильма — Ирина Старшенбаум, она практически все время в кадре. Ее героиня — магнит, притягивающий страх. Заперта в тюрьме паники и тревоги. И когда муж торжественно предлагает ей завести второго ребенка, в ее глазах уже мертвенный серый пепел.