«Экономическая неопределенность», о которой говорят аналитики ЦБ РФ, — это немножко более сложная история, чем прогнозирование деловых трендов или анализ затрат и выпуска. Дело в том, что в ситуации, когда экономика все сильнее и сильнее зависит от действий и решений правительства, положение бизнеса можно сравнить с положением азартных игроков, которые ставят не на результат игры, а на ставки других игроков.

Как это работает?

— увеличение ВВП — во всяком случае, именно такая задача озвучивается в правительственных прогнозах и бюджетных документах.

Для того чтобы добиться выигрыша, правительство делает ставки. Прямые ставки — это деньги, бюджетные средства, направляемые на те или иные проекты.

Возникают и косвенные ставки — оплачивая те или иные бюджетные расходы, правительство создает спрос на ресурсы, необходимые для оплаты этих проектов. Это могут быть и материальные ресурсы, а могут быть и человеческие — для нас важно, что, «купив» эти ресурсы, правительство как бы «изымает» их из экономики. Разумеется, оно делает это не просто так, а оценивая риски — точно так же, как игрок оценивает риски своей ставки — сыграет, не сыграет.

И если ставка сделана правильно, то это означает, что ресурсы, задействованные в этом проекте, были использованы оптимальным образом — это и означает экономический выигрыш.

Что здесь важно?

То, что предприниматели, участвующие в этих проектах, фактически делают ставку на «победу правительства» — на то, что ресурсы, которые они привлекли для участия в этой игре, они также использовали оптимальным образом.

На следующем шаге в игру втягивается еще больше предпринимателей — до правительственных контрактов им далеко, но они могут стать подрядчиками для тех, кто эти контракты реализует, — и, значит, также сделать ставку на успех правительства.

Что будет, если правительство ошибется в своих расчетах? То же самое, что будет, если ошибется в своей ставке игрок. И ошибочная ставка обернется потерями для всех, кто сделал ставку на победу этого игрока.

Что говорит в пользу ставок на «правильные решения правительства»?

То, что до сих пор правительство очень ловко и умело ставило на глобальный экономический рост, благодаря которому бюджет РФ получал колоссальные доходы. Как ими распоряжались — это другая история. Нам важно понимать, что

Если быть уж совсем точным: ставка была еще сложнее — правительство играло на том, чтобы максимизировать свои доходы на фоне минимизации потребления людей. При этом вовсе не потому, что правительство хотело видеть людей какими-то особенно бедными, нет. Просто рост потребления людей означал рост спроса на нефтедоллары, которыми это потребление оплачивалось. Делиться нефтедолларами правительство не хотело, поэтому изобретало всякие способы для того, чтобы люди не претендовали на нефтяные сверхдоходы власти — от накопления резервов до программ импортозамещения, от туристического кэшбэка (пусть ездят по России, только не за границу) до прямых ограничений — то на выезд, то на покупку валюты. Или ограничение реальных доходов — реальное потребление не растет ведь уже лет десять, россияне в среднем живут так, как жили на рубеже десятых годов.

В сущности, сейчас правительство предлагает играть той же картой — «частичная мобилизация» должна создать в экономике значительный уровень рисков, который повлияет на структуру рынка труда и на структуру занятости. Сейчас хозяева РФ ставят горожанина перед выбором —

• или труд на существующем месте работы в ситуации растущих рисков увольнения, принудительного привлечения к «выполнению задач» (все понимают, о чем речь) и снижения не столько номинальной зарплаты, сколько ее товарного наполнения (за те же деньги, но ассортимент товаров меньше, а качество хуже);
• или труд на том месте, которое укажет власть, «за меньшие деньги», но без запредельных рисков и с возможностью добрать копейку за счет самодеятельности/самозанятости.

Суть этого выбора заключается в том, что вместо денег в качестве мотивационного инструмента предлагается «уровень риска»; экономический смысл «мобилизации» заключается именно в этом. Было дело, власть привлекала людей в нужные ей отрасли и проекты деньгами — теперь она планирует привлекать и деньгами («своих»), и снижением уровня риска («всех остальных»).

Денег у власти будет чуть меньше, чем было, но расходов на обеспечение потребления людей будет еще меньше. На сколько? Например, согласно расчетам, которые приводят экономисты Сяи Ду и Цзы Ван из Шанхайского университета финансов и экономики в исследовании Multinationals, global value chains, and the welfare impacts of economic sanctions («Транснациональные корпорации, глобальные производственно-сбытовые цепочки и влияние экономических санкций на благосостояние»), опубликованном в журнале Economics Letters (Volume 220, November 2022),

Мысль китайских экономистов понятна, но для хозяев экономики РФ снижение реального дохода людей на 12% вообще не представляет никакой проблемы — и не такое видали.

Проблема может быть в другом — правительство, как и всегда, делает ставку на то, что сможет, ограничив и переформатировав потребление людей, снова сосредоточить в своих руках колоссальные финансовые ресурсы и потратить их по своему усмотрению. Другой ставки у них нет, и нет сомнений, что эта ставка должна сыграть. Играла же она столько лет подряд!

Не факт, мог бы сказать нобелевский лауреат Ричард Талер, один из самых известных в мире специалистов по поведенческой экономике,

Если вы хотите прийти к успеху по-настоящему, вам надо анализировать риски будущего, а не пытаться воспроизводить успешные модели прошлого. Правда, вздохнул бы Талер, люди чаще всего так не поступают, они склонны думать, что ставка, сыгравшая двадцать раз, сыграет и в двадцать первый.

Но это не так. И надо помнить о том, что в свою азартную игру правительство играет не в одиночестве — оно приглашает всех сделать ставки вместе с ним.

Вот это и смущает бизнес, который, в отличие от власти, свои риски научился просчитывать очень хорошо. Именно поэтому экономика ведет себя не так, как хочется начальству. Это и есть «ситуация неопределенности».