Больше 10 лет краевед из села Пады Саратовской области Владимир Захаров добивался реставрации старинной усадьбы Нарышкиных. Обращался в инстанции, обязанные заботиться о памятниках. Просил о помощи современных представителей фамилий Нарышкиных и Шуваловых, чьи предки состояли в родстве. Удивлялся, почему власти, которые так громко гордятся отечественной историей, ничего не хотят сделать для сохранения места, где эта история происходила.

Основателем Падов был двоюродный брат императора Петра. Одним из управляющих — опальный декабрист. Совсем молодой Сергей Рахманинов написал здесь свою первую симфонию. Последние владельцы усадьбы вложили в деревню больше, чем советское и российское государство за последующие 100 лет, — сейчас сельская школа, клуб, музей, церковь располагаются в зданиях, построенных во время и на деньги Нарышкиных. Больницу и роддом, открытые помещиками, оптимизировали в 1998-м.

В 2019 году случилось чудо: в деревню приехал спикер Госдумы Вячеслав Володин, пожурил саратовского губернатора за недогляд и пообещал включить обветшавшую усадьбу в депутатскую программу сохранения памятников. Федеральный бюджет выделил 91,7 миллиона рублей. Тендер на реставрацию выиграла московская фирма со специальной лицензией. Но в результате самая ценная деревянная часть усадьбы оказалась уничтожена.

«Твою усадьбу разбирают!»

«Здесь были замечательные печи — чугунные, выложенные изразцами. Неужели их тоже порушили?!» — спрашивает сама себя жительница Падов Любовь Николаевна. Мы почти бежим по скрипучим лесам, окружающим здание. Через оконный проем залезаем внутрь. Любовь Николаевна облегченно вздыхает: печи на месте, прикрыты листами пластика. Но остальное здание выглядит так, будто здесь побывали мародеры. Со стен свисает дранка. Высокие деревянные двери вырваны с косяками. В крыше — дыры. На первом этаже нет полов. Можно рассмотреть глубокий подвал со стенами из красного кирпича, где, наверное, хранилось вино с усадебной винокурни.

«А какие были балясины!..» — спохватывается Любовь Николаевна, спешит к кованой лестнице на второй этаж. «Ни одной не осталось», — сокрушается она. Балясины, перила, ажурные наличники грудой свалены во дворе.

Половины дома — той, где было сказочное резное крыльцо и мезонин, — просто нет. От нее остался только фундамент. Над битым кирпичом поднимается пышная крапива.

«По селу висели объявления бригадира Нуретдина. Он приглашал на работу жителей Падов. Дипломированных реставраторов у нас в деревне нет, — невесело иронизирует краевед Владимир Захаров. — Когда в село приезжали проверяющие из управления по охране памятников, я пытался задавать вопросы. Меня одергивали: не лезь, у специалистов все по плану. Я уехал в санаторий. Тут из деревни звонят: «Владимир Александрович, твою усадьбу разбирают!»

Под «реставрацию» попало только одно усадебное здание — дом, выстроенный для супруги владельца. Соседние постройки рушатся без участия вандалов — от старости.

В доме хозяина зимой под тяжестью снега упало крыльцо. «В башне была лестница. На первом этаже — большой зал с лепниной. Старожилы говорили, что при барине там устраивались балы», — рассказывает Любовь Николаевна, обходя здание кругом. За углом стена проломлена. Внутри видны обвалившиеся перекрытия.

В одноэтажном доме, где при Нарышкиных находились детские и комната нянек, проседает крыша. «В самой большой комнате был шикарный мраморный камин. Его разобрали еще в советское время», — говорит Любовь Николаевна.

Она работала здесь с 1980-х годов, когда в зданиях усадьбы размещался санаторий. 30 лет назад прокуратура добилась, чтобы курортное учреждение съехало из архитектурного памятника, признанного федеральной собственностью. «Санаторий ушел. Но вместо него никто не пришел», — разводит руками моя собеседница. С тех пор за усадьбой нет ухода.

Конец истории

По архивным сведениям, в Саратовской губернии находилось около 100 дворянских усадеб. Постройки уцелели в девяти. До «реставрации» имение в Падах считалось одним из самых хорошо сохранившихся. Как полагают краеведы, в начале XX века крестьяне не тронули усадьбу, так как Нарышкины много вкладывали в село. Сегодня большинство социальных учреждений продолжает работать в зданиях, построенных при помещиках.

Красная вывеска с надписью «Сельский Дом культуры» висит над резным крыльцом избушки, сложенной из бруса, почерневшего от времени. Заведующая приглашает в актовый зал, гордо показывает широкие половицы — полы здесь не меняли с нарышкинских времен. Народный дом открылся в Падах в 1900 году. Последний владелец усадьбы, Василий Львович, подарил книги и оформил подписку на журналы для читальни. Здесь работали чайная, самодеятельный театр и санитарно-гигиенический лекторий.

Лекции для жителей села читал местный врач Михаил Соколов. Он вырос в крестьянской семье. Нарышкины оплатили юноше учебу в Петербурге и стажировку в Варшаве. В Падах построили амбулаторию, стационар на 10 коек и родильное отделение. Роддом содержался на средства супруги землевладельца — Февронии Павловны. Деревенские повивальные бабки, не желая терять клиенток, плели интриги против медиков. Но барыня (урожденная грузинская княжна Джамбакуриан-Орбелиани) сделала беспроигрышный ход: пообещала, что станет крестной каждому ребенку, появившемуся на свет в роддоме, и подарит младенческое приданое.

Завклубом кутается в красную безрукавку. Отопительный сезон этой осенью начали с опозданием, из-за холода в здании пришлось даже отменять занятия. «У нас есть казачий ансамбль. Был танцевальный коллектив, но уже два года не работает. В детском коллективе осталось шесть человек. Семьи с детьми уезжают в Балашов, в Москву. Работы в селе нет», — объясняет моя собеседница.

Школа в Падах теперь считается не самостоятельным учебным заведением, а филиалом. Школьное здание с кирпичной оградой и коваными воротами, похожими на въезд в усадьбу, было построено в 1911 году. Здесь находилось начальное училище. В первый год было принято 60 мальчиков и шесть девочек. Сейчас в селе осталось 34 ученика.

В избушке напротив школы — сельский музей (при Нарышкиных здесь работала метеостанция, землевладельцы пригласили из Петербурга биолога, геолога, ботаника и почвоведа, которые давали рекомендации по ведению хозяйства). Вход закрыт решеткой. На окнах — пожелтевшие бумажные голубки с цифрой 9. «Музей не работает, — вздыхает Захаров. — Раньше им занималась школа. Теперь там не осталось никого, кому это нужно».

В музее больше двух тысяч экспонатов. Старинный книжный шкаф, стол-бюро, люлька, прялка — милые мелочи, лишние в эпоху, когда надлежит гордиться величием.

Зачем 200 лет назад выходили на площадь

В музее хранится «Историческая летопись села Пады» — рукописный альбом с фотографиями, составленный заведующей местной библиотекой Светланой Ивановой.

В 1852–1868 годах княжеским имением управлял декабрист Александр Беляев. Он был морским офицером. В 20 лет выпускник Морского корпуса мичман Беляев совершил плавания в Исландию, Англию, Францию и Испанию. Увлекся идеями республики, называл себя и товарищей «энтузиастами свободы». Мечтал уехать в Америку, «создать центр русской свободы в Калифорнии», но передумал: «Что мне в этом комфорте, в этих чудесах цивилизации, в этой чужой свободе, в этом прекрасном климате и роскошной его растительности. Как ни хорошо живется там, американская республика, со всею своею безграничною свободою, не сделает истинного русского человека довольным и счастливым».

14 декабря 1825 года 1100 моряков Гвардейского флотского экипажа вышли на Сенатскую площадь. Они должны были штурмовать Зимний дворец и взять Кронштадт. Александра вместе с младшим братом арестовали на следующий день.

В июне 1826-го Беляева вывели на палубу флагманского корабля, в присутствии всего экипажа сломали над его головой шпагу, эполеты и мундир сорвали и выбросили за борт. Молодой человек провел 8 месяцев в Петропавловской крепости в одиночной камере, которую можно было измерить четырьмя шагами. Под арестом Александр вспоминал «множество несчастных убитых и раненых из толпы», которых он убедил выйти на площадь. Среди них были подростки — «несчастный малютка-флейтщик, которого сразили в голову картечью».

«Если б можно было одной своею жертвою совершить дело обновления Отечества, то такая жертва была бы высока и свята. Но та беда, что революционеры приносят в жертву людей, довольных своей судьбой и вовсе не желающих благодеяний, которые им хотят навязать. Только с каменным сердцем и ослепленным умом можно делать революции и смотреть хладнокровно на падающих невинных», — писал Беляев в своих «Воспоминаниях о пережитом и перечувствованном».

В 25 лет молодой человек, приговоренный к 12 годам каторги, оказался в Читинском остроге. Заключенные долбили кирками лед, копая ямы под фундамент нового корпуса тюрьмы. В свободное от работы время Александр переводил «Историю упадка и разрушения Римской империи» Эдуарда Гиббона. Осужденные декабристы читали друг другу лекции по математике, философии, истории, русской письменности. Позже Александр Петрович назовет ссылку «чудесной умственной школой». Из Сибири Беляева отправили в солдаты на Кавказ. Судя по всему, география отечественных болевых точек и жизненная траектория протестно настроенных юношей не сильно изменились за последние 200 лет.

После «семилетней кавказской лямки» Беляеву разрешили уволиться с военной службы и поселиться в Поволжье, оставаясь под тайным надзором полиции. «В Падах, этом чудесном для меня уголке мира, упоенные полным счастием, мы прожили 15 лет», — вспоминал Александр Петрович. Здесь он женился и в 56 лет стал отцом. В имении Нарышкиных тогда было 102 тысячи десятин земли (больше 111 тысяч гектаров). По просьбе крестьян и с согласия собственника управляющий заменил барщину оброком, помогал бедным семьям лошадьми и стройматериалами.

В Падах Беляев присутствовал при объявлении об отмене крепостного права: «В самую распутицу, по непроездным почти дорогам, приезжает ко мне удельный чиновник и объявляет о манифесте. Собрались в церкви. Вот манифест в руках священника. Все перекрестились, как перед проповедью. Мертвая тишина. Дочитали манифест. Та же мертвая тишина. Лица, на которых видно недоумение. Народ, как бы отуманенный неожиданной вестью, безмолвно повалил из церкви».

Произошло то, ради чего он отдал половину своей жизни. Еще через 25 лет Александр Петрович напишет: «Наконец все перемололось, и стала мука, народ свободен. Но благоденствует ли он? Стал ли наш труженик-подвижник народ богаче, счастливее с этой великой эпохи освобождения? К сожалению, на все эти вопросы приходится отвечать пока отрицательно».

«Семью раскулачили, дом разломали, санки украли»

«В начале XX века в усадьбе велось образцовое сельское хозяйство. Уборка хлебов производилась сноповязалками Massey-Harris (Канада). Для молотьбы имелось 20 паровых молотилок. На Хопре были построены три мельницы, работавшие турбинами. Открыт паровой маслобойный завод, перерабатывавший больше 1000 пудов подсолнечника в сутки, а также винокуренный, кирпичный завод и сукновальня. В хозяйстве разводили овец и лошадей», — говорится в летописи села.

По сведениям автора хроники, особняки хозяина и хозяйки усадьбы соединяла каменная оранжерея с тропическими фруктами. На берегу реки был устроен «английский сад». Здесь сохранились столетние дубы, сибирские ели и черные сосны высотой до 14 метров — в Саратовской области таких деревьев больше нигде нет. Усадебный парк имеет статус особо охраняемой природной территории регионального значения. Конкретной организации, которая должна заботиться о зеленом памятнике и ухаживать за стареющими деревьями, нет.

Как отмечается в летописи, к 1930-м годам сельское хозяйство в Падах деградировало. Успешных хозяев раскулачили в 1928-м. «Началось осенью. Людей вывозили из села ночью, — сказано в альбоме. — Захаров Яков Федорович имел хозяйство — две коровы и две лошади. Не выполнил продразверстку. Чиченин Федор Яковлевич — две лошади, одна корова, пасека. Дед был верующим, жил отшельником в лесу на заимке. Нанимали работников убирать хлеб и няню для двухлетнего ребенка (этот ребенок, мальчик, стал известным хирургом, жил в Ташкенте). Маркушин Кузьма Петрович имел жеребца серого в яблоках, расписные санки и восемь человек детей. Наложили продразверстку — 60 пудов хлеба. Потом хозяина посадили, семью раскулачили, дом разломали, санки украли».

Сельхозтехники не осталось. В колхозе «Красный Октябрь», в отличие от барских времен, хлеб обмолачивали вручную. Зато нашлись деньги на взрывчатку — в 1939-м в селе взорвали церковь 1799 года постройки. Сломать здание другими методами не получалось — каменные стены были слишком крепкими. Сейчас сельский храм работает в здании приходской школы, выстроенной местными жителями на деньги Василия Нарышкина в конце XIX века.

Летопись, составленная библиотекарем, заканчивается 1998 годом: «Октябрь. Выездной комиссией минздрава области принято решение о закрытии Падовской участковой больницы». Здание растащили на кирпичи.

Володин не смог

Владимир Захаров заинтересовался историей Падов, когда вернулся в родное село после военной службы, выйдя в запас в звании полковника. В поисках сведений о Нарышкиных ездил в саратовский Радищевский музей, областной комитет охраны культурного наследия. Побывал даже в Петербурге, где на Английской набережной стоит дом Нарышкина (Воронцовых-Дашковых). О том, что удалось узнать, отставной офицер каждую неделю докладывал землякам на воскресной лекции в сельском клубе.

Больше 10 лет Захаров добивался реставрации усадьбы. Ездил за опытом в Ивановку Тамбовской области, где работает музей-заповедник Сергея Рахманинова. В Падах композитор гостил, когда ему было 18 лет. Играл на рояле, стоявшем в доме хозяина усадьбы, сочинил свою первую симфонию, которую теперь называют «Юношеской». В Ивановку Рахманинов приезжал на протяжении 27 лет. В начале XX века тамбовскому имению пришлось хуже, чем Падам: после Гражданской войны в Ивановке не осталось ни одного строения. Но полвека спустя идеей создать музей Рахманинова загорелся Александр Ермаков — такой же мечтатель, как и Захаров.

В Ивановке все получилось: Ермаков нашел внучатого племянника композитора, который оказался генеральным директором метростроительной компании. Тамбовскую усадьбу воссоздали из ничего. Теперь это популярная туристическая деревня, здесь проводятся фестивали, концерты, ставят спектакли.

Энтузиасты из Падов писали Сергею Нарышкину, когда он был спикером Госдумы, и Игорю Шувалову, бывшему первому зампреду российского правительства (дворянские роды Нарышкиных и Шуваловых состояли в родстве). Но, как говорят активисты, «потомки оказались неотзывчивыми».

У россиян, оказавшихся в безвыходной ситуации, есть традиция жаловаться президенту. Саратовцы в таком случае обращаются еще и к Вячеславу Володину. Захаров лично отвез письмо в его приемную.

В 2019 году Володин приехал в Пады. «Памятник разрушается. Если этим не заняться сейчас, здесь останется куча кирпича», — заявил гость и пообещал взять усадьбу в депутатскую программу сохранения историко-культурного наследия.

Федеральный бюджет дал 11,6 миллиона рублей на разработку проекта реставрации. В тендере Министерства культуры РФ победило московское ООО «Проектное бюро «Новый город». Фирма зарегистрирована в 2010 году. Лицензию на работу с памятниками оформила в 2015-м. Проект в Падах стал самым крупным из полученных предприятием госзаказов.

Воплощение проекта оценили в 91,7 миллиона рублей. По цене, близкой к максимальной, контракт выиграло московское ООО «Таласса». Половину стоимости работ бюджет оплатил авансом. Предприятие зарегистрировано в 2019 году. За три года работы получило 23 госконтракта на 592,6 миллиона рублей. Основные заказчики — Министерство культуры, Санкт-Петербургский госуниверситет и аппарат губернатора Севастополя.

Тендер Минкульта завершился в апреле 2021 года. Осенью начался скандал. Региональное отделение ВООПиК заявило, что «самая ценная деревянная часть усадьбы уничтожена». «Предоставить проектное решение или решение собственника — Росимущества — о разборке здания до уровня фундаментов (фактически — о сносе) руководство ООО «Таласса» не смогло», — сообщил журналистам председатель отделения архитектор Виталий Кудрявцев. Как подтвердили эксперты ВООПиК, на объекте работают «неквалифицированные лица». Общественный градозащитный совет при областной думе потребовал возбудить уголовное дело по статье 243 «Уничтожение объектов культурного наследия» и проверить, куда потрачены бюджетные деньги.

Областное управление по охране памятников ответило, что ничего дурного не замечает. «При проведении контрольно-надзорных мероприятий подрядчик пояснил, что конструкция находилась в состоянии, не подлежащем восстановлению, и представляла опасность», — рассказал саратовским СМИ начальник управления Владимир Мухин. Балашовский Следственный отдел заявил о начале доследственной проверки. О результатах не сообщалось.

В марте 2022 года арбитражный суд рассмотрел иск управления Минкультуры по Приволжскому федеральному округу (ПФО) и оштрафовал «Талассу» на 100 тысяч рублей. Контракт с подрядчиком расторгли в сентябре. Как отмечено на портале госзакупок, приняты работы на 3 миллиона рублей. Исков о взыскании остальной суммы аванса найти не удалось.

Сейчас министерство ищет нового подрядчика для реставрации усадьбы в Падах. Торги объявлены на сумму 44,3 миллиона рублей. По сравнению со стоимостью контракта в 2021-м он подешевел вдвое, несмотря на подорожание стройматериалов. Желающих пока нет. Срок приема заявок уже дважды продляли.

«Даже слово «реставрация» нужно убирать из проекта. Это уже заново возводимое здание, — говорит Владимир Захаров. — Я понял, что не в состоянии ничего сделать. Это настоящий крах. Не знаю, что говорить людям. Хожу с опущенными руками, как оплеванный. Я столько лет добивался восстановления усадьбы, но все мои усилия привели к полному ее разрушению».

Саратовская область