Для российского среднего класса Черногория — это страна-курорт, с узкими полосками берега, на которых много людей и мало пляжа, непостижимо медленными официантами. Российские туристы, а теперь и эмигранты не подозревают, какая бурная политическая жизнь, в основе которой конфликт идентичности, кипит за этим фасадом. Чтобы понять, как возможно, что на таком маленьком пространстве, населенном таким небольшим количеством людей, кипят такие страсти, стоит сделать короткий экскурс в историю Черногории.

Первое, что надо понять о Черногории, это то, что ее государственность выдумал не бессменный коммунистический вождь Тито. С XVII века существовала Черногория — маленькая, но храбрая страна горцев. Она потеряла почти все прямые контакты с теми территориями, которые в Средние века являлись сербским государством династии Неманичей. Черногорцы на море были связаны с Венецией и на суше — с Герцеговиной (и через нее — со свободным торговым городом Дубровником). Вся Черногория тогда действительно находилась на одной черной горе с центром в Цетине на ее вершине. Все устремления черногорцев были направлены на юг, не на север, где далеко, по балканским меркам, жили сербские крестьяне, являвшиеся крепостными рабами феодальной Османской империи.

В XIX веке, в эпоху антиимпериального и демократического национализма, черногорская элита вспомнила, а лучше сказать, силой поэтической фантазии вновь воссоздала историю Средних веков. Таковы были общеевропейские тенденции этого периода, но интересно, что черногорская элита связала свое прошлое именно с сербским королевством Неманичей, центр которого находился в сегодняшней Сербии и Косово. Если бы черногорская элита XIX века романтизировала только Средние века, сегодня исследователям не о чем было бы спорить, потому что никакого конфликта идентичности бы не было. В Черногории бы проживали люди с черногорской национальной идентичностью и национальные меньшинства. Но история пошла по другому пути:

Перенесемся в двадцатый век. У Сербского королевства было несравнимо больше демографического, политического, экономического и военного потенциала, чтобы построить государство, похожее на сербское царство Средних веков, нежели у Черногории. Таковым и оказалась Югославия.

Естественно, сербская династия Карагеоргиевичей, а также сербский политический класс не очень заботились об интересах черногорской династии Петровичей и черногорской политической элиты. Сербия просто аннексировала Черногорию, сделав ее периферией своего большого государства. Часть черногорцев была довольна этим результатом, ведь все-таки они получили сербское царство, пусть оно и принадлежало Белграду, а не Цетине. Но другая часть черногорцев не приняла Белград, который вздумал решать их судьбу, и в 1919 году подняла Рождественское восстание, которое подавили солдаты сербской армии. Так родился конфликт двух Черногорий, который актуален и сегодня, — черногорской и сербской.

С тех пор меняется только соотношение сил этих двух Черногорий. С 1918 по 1941 год верх взяла сербская часть, затем с 1945 по 1991 год сильнее была черногорская, с 1991 по 2006 год вновь сербская, а с 2006 года до сегодняшнего дня — опять черногорская. В этой хронологии есть, казалось бы, два спорных момента: куда делись четыре года, с 1941 по 1945, и как возможно, что Мило Джуканович являлся важным политиком сразу в два периода — начиная с 90-х и до сих пор, ведь стороны, правившие Черногорией, менялись. Ответ на первый вопрос прост — это были годы итальянской оккупации Черногории и гражданской войны (черногорская часть общества пошла в ряды коммунистических партизан Тито, сербская — в ряды националистических роялистов четников). Партизаны победили, и Черногория стала республикой внутри федеральной Югославии (монархическая Югославия была унитарным государством).

Ответ на второй вопрос только кажется сложным —

Несложно объяснить внешнеполитическое направление каждой из двух Черногорий: сербская Черногория — прорусская, черногорская — прозападная. Но эта констатация касается черногорского общества в целом, черногорская же политическая элита никогда не занимает столь однозначных позиций.

В начале 2000-х, когда Мило Джуканович лоббировал независимую Черногорию, он обращался и к Западу, и к Путину. И получил финансы и поддержку обеих сторон. Черногорскую независимость, продукт тесных итогов референдума 2006 года, поддержали все внешние акторы.

Российские олигархи, к примеру, Олег Дерипаска, вложили огромный по меркам такой маленькой страны капитал в недвижимость и государственные предприятия. Путин, очевидно, ожидал, что Джуканович будет плясать под его дудку (того же, между прочим, Сталин ожидал от Тито). Но

Настроения в Черногории сильно отличаются от реалий сербского общества. Большинство граждан Сербии поддерживают Россию, чтобы вернуть себе утраченное царство. Граждане Черногории разделены на основании национальной идентичности, которая и определяет, кого и что поддерживает человек. Если гражданин выбирает принадлежность к сербскому политическому сообществу, он будет разделять пропутинские взгляды сербов из Сербии, а если он выбирает принадлежность к черногорскому политическому сообществу, то будет поддерживать НАТО и Евросоюз. Важно отметить, что многие черногорские сербы хотят отменить независимость Черногории (одни хотят федерации с Сербией, а другие — присоединения к Сербии). Поэтому вопрос идентичности так и важен:

Только не надо думать, что черногорские черногорцы ненавидят россиян — они лишь считают сербский национализм, который в принципе отрицает существование черногорцев как нации, угрозой своей стране. Сербский национализм теперь связан с политикой Путина и, таким образом, пророссийские настроения стали угрожать черногорской государственности напрямую. Россиян рады видеть в Черногории, но не тех, кто носит Z-символику или считает, что Черногория — не настоящее государство, а черногорцы не настоящая нация.

В настоящее время черногорская политическая ситуация находится в переходном периоде — от единовластия Джукановича к полноценной демократии, но пока застряла на этапе двоевластия (Джуканович продолжает быть президентом, но не контролирует парламент и, соответственно, правительство). Просерсбкая партийная коалиция не имеет никаких шансов получить абсолютное большинство, и она может участвовать во власти исключительно через сотрудничество с умеренными либеральными черногорскими партиями (есть актуальный пример Швеции, в которой умеренно правые партии сформировали правительство при поддержке крайне правой партии, лидеров которой не пускают в состав правительства). Это важно, потому что теперь идет не борьба между прочерногорским Джукановичем и просербской оппозицией.

Разумеется, что многих черногорских черногорцев этот властный транзит тревожит, поскольку они боятся, что влияние сербских черногорцев увеличится с падением Джукановича. Но падение единовластия уже случилось, и пришло время двум частям Черногории договариваться и спокойно сосуществовать, а независимость государства, гарантированная ее членством в НАТО, оставить вне обсуждений. На данный момент эта цель вполне достижима.