Многие из нас принимали факт массового недовольства режимом (факт поддержки людьми тех оценок системы, которые мы давали в своих выступлениях на митингах и в СМИ) за политическую победу. Нам аплодировали, с нами соглашались. Фильмы Навального смотрели десятки миллионов зрителей, веря каждому слову. Самоотверженность многих оппозиционеров вызывала восхищение и у далеких от политики людей. То есть масса граждан, на уровне эмоций, поддерживала оппозицию, но это не приводило к политическим действиям. Оппоненты системы есть везде, но это не мешает многим из них дисциплинированно голосовать за власть.

Дело в том, что люди, согласные с тем, что происходящее в стране ужасно, считают одновременно, что иного быть и не может, что это единственный для России, а может, и для мира возможный порядок вещей. Антивластные эмоции должны были быть дополнены эффективным опровержением этих предрассудков, демонстрацией того, что иная жизнь в нашей стране возможна, а достичь ее можно так-то и так-то. К сожалению, такой работы для массовой публики не проводилось (эта проблема обсуждалась лишь с экспертами). А без этого люди, посмотрев яркие выступления, повозмущавшись фактами коррупции и произвола, посочувствовав жертвам, возвращались к привычному образу жизни.

Огромный ущерб нанесло широко, к сожалению, распространенное в оппозиционной среде высокомерие по отношению к людям, не разделяющим наши взгляды или просто не готовым участвовать в активной борьбе (правда, это более характерно для оппозиционеров пишущих, а не действующих). Дело не только в оскорбительных кличках, которые не хочу повторять. Дело в реальном взгляде на людей сверху вниз, в ощущении того, что мы, как прогрессоры Стругацких, делаем добро не вместе с ними, а для них. Это высокомерие, даже когда оно не выражается прямо, «пробивает экран», вызывая естественное отторжение. От нас идут обличения и требования, но нет сочувствия к таким же, как мы, но обманутым, оболваненным пропагандой, бесправным и зависимым. От нас не исходит любви к согражданам — не к идеальным, какими они станут в будущем, а к реальным, живущим с нами в одном подъезде. И получается по апостолу Павлу: «Если я говорю языками человеческими или ангельскими, но любви не имею…»

В социальной психологии есть понятие — «ошибка репрезентативности». Каждый из нас склонен считать собственный опыт более репрезентативным, чем он есть на самом деле. Условно: я знаю чехов, потому что со мною два чеха на одном курсе учились. Круг общения каждого из нас, даже тех, кто занимается активной политической работой, неизбежно ограничен и искажен, по сравнению с популяцией в целом. Со «своими» мы общаемся глубже и интенсивнее, чем с «чужими». Причем это видно по социальным сетям, где мы, выбирая «друзей» и блокируя особо неприятные фактуры, создаем себе искусственную реальность, которую иногда принимаем за настоящую. Или на митинге, когда нам начинает казаться, что все, вся страна, думают, как мы. В общем, наши представления об обществе оказываются искаженными. Естественно, но надо постоянно делать поправку на эту аберрацию восприятия.

К сожалению, люди делают это далеко не всегда, что отражается на качестве политической работы. Примером может служить довольно распространенное представление о том, что какие-то вещи не надо проговаривать — «все и так все понимают», или противоположное по смыслу, но существующее одновременно: «говорить бессмысленно, они, все равно не способны ничего понять».

И самое, пожалуй, главное. Мы справедливо обвиняем власть в том, что она не имеет образа будущего, ищет его в прошлом. Но и наше «желанное будущее» недостаточно прописано, во многом базируется лишь на отрицании сегодняшних безобразий. Не будет фальсификации выборов, произвола и пыток, политических преследований, не будет столь ужасающей коррупции, не будет противостояния цивилизованному миру и братания с диктаторами. А что будет? Об этом говорится глухо и недостаточно. Да, будет реальная Федерация. Отлично, а что еще? Будет ли Россия последовательно светским государством и какова будет роль церкви? Будет ли православие иметь формально закрепленные преимущества? Сохранит ли русский народ статус государствообразующего? Будем ли мы стремиться в ЕС и НАТО? Каково будет положение Татарстана, Башкирии, Якутии и других республик в Федерации? И масса других вопросов, на которые почти нет ответов и которые публично даже не ставятся.

Более того, говоря о той России, которую мы хотим видеть, мы обычно не обращаем внимания на то, что нашими согражданами в ней будут десятки миллионов тех, кто не просто вынужденно голосует за «ЕР», а поддерживает СВО и политику Путина в целом, искренне убежден, что Крым — наш, а Запад, во главе со Штатами, желает нашей погибели, вынуждая нас защищаться. Речь об обычных людях, которые в силу плохого образования, пассивности, зависимости, жизни в обедненной информационной среде приняли такую, абсолютно, по моему мнению, неадекватную картину мира.

Эти люди будут иметь право голоса на честных и прозрачных выборах, они будут учить детей в школах и преподавать в вузах, они будут воспитывать своих детей. И это база для прихода к власти законно — на выборах — нового Дракона, они позовут его, он нужен им. База для нового общественного раскола.

Ну а чтобы этого не случилось, чтобы Дракон не возродился в новом обличии, с этими людьми нужно разговаривать — не потом, а сейчас. Нужно обращаться к ним, хотя многие из них нас ненавидят. Нужно им, столь далеким от нас сегодня, объяснять, что то, чего мы хотим для страны и для себя, и в их интересах, что это выгодно и им, и их детям, что диктаторы обманывают их, паразитируя на их страхах, которые сами же и вызывают. И нужно видеть в этих людях своих братьев и сестер, а не относиться к ним как к чужеродной и опасной массе.

На этом этапе мы проиграли. Но если мы поймем и проанализируем собственные ошибки, то есть шанс, что идущие за нами, которые должны быть сильнее нас, не повторят их и победят. И Россия будет свободной.

Нельзя не согласиться. Очевидно, действительно настало время работы над ошибками, которую необходимо выполнить, — и лучше поздно, чем никогда.