Многодетная мама Айрин мало интересуется политическими новостями. О частичной мобилизации узнала от свекрови. «Она живет в селе, где мы раньше были прописаны. Сегодня она позвонила и рассказала, что в сельсовет пришло письмо из военкомата — спрашивают, где сейчас мой муж?» — говорит Айрин.

Два года назад семья переехала из отдаленного заволжского района в Саратов. Муж Айрин не встал на воинский учет по новому месту жительства. «Не потому, что от кого-то прятался. Просто руки не доходили, да и особой необходимости не видел. Срочную он отслужил десять лет назад. Был танкистом». Сегодня это одна из самых востребованных военно-учетных специальностей.

В семье трое детей. Один из сыновей — инвалид. У мальчика сахарный диабет первого типа. Согласно клиническим рекомендациям и стандартам оказания медпомощи, утвержденным Минздравом, пациенты с таким диагнозом имеют право бесплатно получить систему непрерывного мониторинга глюкозы (это сенсор с тончайшей иглой, который прикрепляется на живот или плечо и каждые пять минут измеряет уровень глюкозы в подкожной клетчатке, показания передаются на смартфон). Прибор позволяет больному вести почти обычный образ жизни.

По прошлогодним подсчетам депутатов Госдумы, на закупку систем мониторинга для всех 48 тысяч российских детей с диабетом требовалось 4 миллиарда рублей.

Каждый месяц для мониторинга нужны сменные сенсоры. Родители тратят на это по 13 тысяч рублей в месяц (то есть всю детскую пенсию по инвалидности) — на 4 тысячи больше, чем в прошлом году. Датчики европейского производства подорожали. У китайских увеличились сроки доставки. Российские исчезли из продажи (на самом деле, отечественной была только упаковка, сам прибор производили в Ирландии).

Диабетикам положены бесплатные тест-полоски для глюкометра, но выдают их меньше, чем нужно. Время от времени Айрин покупает полоски сама. Коробка стоит около 500 рублей.

В нынешнем году саратовцам перестали выдавать американский инсулин хумалог. Пациенты боятся, что могут начаться перебои и с датским фиаспом.

Айрин находится в отпуске по уходу за младшим ребенком. Ее муж работает на мебельной фабрике. Каждый месяц семья платит 17 тысяч рублей за ипотеку. «ЖКУ в 3-комнатной квартире тоже влетают в копеечку. Школьные принадлежности, кредиты за технику… Просто не представляю, как потяну всё одна», — размышляет Айрин.

Ее родственники уже поучаствовали в спецоперации как военнослужащие по контракту.

Армия не отпускает

«Сегодня реву целый день», — саратовчанка Вика рассматривает цветную таблицу, объясняющую, в каком порядке будут призывать военнослужащих запаса, и снова размазывает тушь. Ее муж Сергей — 44-летний майор запаса химических войск — проходит по первому разряду.

Сергей поступил в военное училище в конце 1990-х, когда армейская карьера не обещала ничего, кроме нищеты. Но родители, живя в деревне, не смогли бы содержать в городе сына-студента гражданского вуза.

После выпуска Сергея с женой отправили в отдаленный гарнизон, «пять панельных пятиэтажек и степь вокруг». Несколько месяцев молодая семья питалась консервами из пайка, чтобы накопить на телевизор.

Саратовец служил в отделе локализации аварийных ситуаций. Химоружие на старом складе хранилось в бочках, которые иногда текли. Аварийщики вручную снимали прохудившуюся емкость, выпиливали загрязненные участки стеллажей.

Первые годы Сергей приходил со службы домой раз в неделю. «Как правило, у тех, кто служит в батальоне, долго не бывает детей. Все удивлялись, когда мы успели сделать троих», — смеется Вика. На восьмом месяце беременности она своими руками делала ремонт. Научилась надевать противогаз, ведь каждую среду в поселке проводились учения, и водить машину, чтобы возить дочек в поликлинику в ближайший город за 100 километров.

Дослужив «до квартиры», офицер уволился.

Семья купила дом в пригороде. Дочки завели двух собак и кролика, Вика — сад с розами. Сергей занялся грузоперевозками.

«Сейчас он на загрузке. Полный груз на Москву — и живое, и неживое, даже перепелки. Не представляю, что делать, если его по дороге остановят», — говорит Вика, листая новости из соседней Самарской области, где по приказу военного комиссара резервистам запрещено покидать место проживания.

Вика работает продавцом в магазине.

Семья платит 30 тысяч в месяц за купленный в кредит грузовик. Сергей оформлен как индивидуальный предприниматель. Раз в квартал он платит налог — 17 тысяч плюс бухгалтерские расходы. «Крутил баранку или лежал со сломанной ногой, родину это не интересует, налог нужно отдать. Вряд ли мобилизованных освободят от этой обязанности. Да еще в конце года нужно заплатить налоги за дом и землю!» — хватается за голову Вика.

«Приносят носочки и гробовые»

Чиновники по-разному описывают перспективы мобилизованных новобранцев, обремененных ипотеками и автокредитами. Министерство обороны разъясняет, что мобилизованных уволят с работы. Повестка из военкомата станет основанием для расторжения трудового договора.

Центробанк, напротив, полагает, что «мобилизованные граждане могут обратиться в свой банк или микрофинансовую организацию, чтобы получить отсрочку по кредитам». Регулятор рекомендовал не начислять по договорам штрафы и пени и не выселять должников из ипотечного жилья.

Верить добрым обещаниям официальных лиц не так просто, ведь в марте сам президент Владимир Путин утверждал, что «не будет проводиться дополнительный призыв резервистов из запаса».

Стоит отметить, что за несколько дней до объявления частичной мобилизации власти Саратовской области отрапортовали о готовности к отправке на Донбасс региональной бригады. Набор в подразделение начали в июле. Добровольцам пообещали по 150 тысяч рублей из резервного фонда (напомним, что Саратовская область — дотационный регион), за счет «неравнодушных жителей» собрали какую-то сумму.

Откуда берутся пожертвования, рассказал в Telegram депутат областной думы Александр Янклович: «Я выступил на саратовском радио. Это радио слушают, как правило, люди пожилого возраста. Всегда мы видим отклик. Люди приносят посылки, деньги, носочки и многое другое, что мы передаем нашим бойцам на фронт.

Сегодня позвонила женщина и попросила приехать к ней, чтобы забрать деньги на помощь нашим воинам, так как она не ходит, а мобильным банком пользоваться не умеет.

У неё сын — инвалид первой группы. Ей 92 года, живет в коммуналке. Бабушка говорит, что хорошо помнит Великую Отечественную и мечтает застать ещё одну Победу!».

92-летнюю Любовь Евгеньевну попросили записать видеообращение, в котором она пожелала «нашему главнокомандующему Путину победы над этими западниками, которые не дают нам спокойно жить, обложили наше государство со всех сторон».

«Никакой брони у депутатов нет. Мы там, где наши граждане», — заявил в Telegram спикер Госдумы Вячеслав Володин и предложил поискать героев среди думских аппаратчиков. «Тот, кто может быть востребован — надо принимать решение. У нас есть помощники, у нас есть большой аппарат. Да, это государственные служащие.

заявил парламентарий, выступая перед коллегами (видео опубликовано в канале сторонников Володина).

Истинная правда: брони у законотворцев действительно нет. По закону о воинской обязанности все депутаты Государственной и региональных дум имеют право на отсрочку от призыва на время исполнения полномочий.