Правительство Латвии уведомило местный филиал московской РПЦ о том, что он теперь перестанет быть филиалом, а станет самостоятельной церковью. Ждем протестов от МИД РФ. А от кого еще ждем протестов? Больше ни от кого — Московская патриархия в нынешней геополитической ситуации уже не обладает субъектностью.

Но как же принцип невмешательства государства в дела религиозных организаций? Дело в том, что организации РПЦ уже не воспринимаются как религиозные. Таков итог последних даже не восьми, а десяти лет, считая от приговора для Pussy Riot, простить которых «было бы некорректно» (эта фраза Кирилла заняла почетное место в его проповеди «Евангелия наизнанку»).

Многие уже забыли, но еще не так давно, в начале этого века, все было не так. Самое заметное различие — количественное: в наполняемости храмов. Но не оно самое важное. Оно само является следствием качественного различия:

Но у тех, кто не покинул, оно тоже поменялось, причем в том же самом направлении, просто менее радикально. Это изменившееся отношение прихожан к своей церкви характеризует нынешнюю РПЦ.

Мы будем говорить о сознательных прихожанах. Это не обязательно те, кто знает Символ веры наизусть (обойдемся без завышенных критериев), а хотя бы те, кто может ответить на вопрос, кто у них правящий архиерей. Тут важно различать. Если просто спрашивать у посетителей церквей, какого архиерея у них поминают на службах, то большинство затруднится с ответом. В таком же положении оказались бы покупатели «Пятерочки», если бы у них стали спрашивать фамилию владельца сети. Таких потребителей религиозных товаров и услуг сознательными прихожанами назвать нельзя. У них есть свои критерии качества потребляемого, и эти критерии не связаны с фамилией хозяина заведения. Даже с историческими формами христианства они едва связаны и не обязательно предполагают веру в какое-либо божество.

Это прекрасно осознают светские власти как в Латвии, так и в Москве:

Но ведь есть еще и сознательные прихожане. Количественно они в ничтожном меньшинстве, но качественно больше других определяют лицо РПЦ перед внешним миром, особенно перед светским обществом и теми властями, для которых мнение общества имеет значение. Если бы за последние 10 лет не изменились они, то нынешние действия латвийского президента не пришли бы в голову даже самому латвийскому президенту.

Что же изменилось у сознательных прихожан, то есть у тех, которые понимают иерархическое устройство церкви и что-то знают о необходимости в ней епископов? Если коротко, то им со своими епископами стало стыдно. Еще в нулевые тут была солидарность, почти семейные отношения или хотя бы имитация таковых. Теперь — отчуждение.

Реальный статус советского епископа внутри советской номенклатуры от паствы был скрыт. А статус в номенклатуре постсоветской скрыть невозможно. Поэтому отношение к епископату РПЦ у ее паствы такое же, как отношение к депутатам Госдумы у их избирателей: последние тоже не очень помнят фамилии тех, за кого они бросили бюллетень.

Все административные дела РПЦ внутри самой этой структуры волнуют только администрацию РПЦ. Задевая интересы этой администрации, задеть жизнь прихожан РПЦ невозможно. Поэтому и президент Латвии может себе позволить обо всех решениях относительно местного филиала РПЦ уведомлять ее руководство постфактум. Кроме МИД РФ, возразить будет некому.