Евгения Ройзмана привезли в Верх-Исетский суд Екатеринбурга сегодня около полудня. Вывели из автозака и через черный ход быстро завели в здание. До начала заседания по мере пресечения оставалось более четырех часов, а на улице уже дежурил наряд патрульно-постовой службы и — на всякий случай — сотрудники Росгвардии.

В три часа потянулись многочисленные журналисты и сочувствующие горожане.

— Я как будто к рок-звезде на концерт иду, — сказала одна из посетительниц. — Очередь на досмотр дикая!

— А что ты хотела? Ройзман и есть наша звезда, — ответила ей рядом стоящая в очереди девушка.

— Куда их всех? Я в коридоре уже 105 человек насчитал, — это уже судебный пристав озадачен. Советуется с коллегами.

В коридоре невероятно жарко и душно.

— Народ, может, скинемся по сто рублей и подарим суду кондиционер? — тонет предложение в шуме толпы.

— Да что же это такое? На пеньках голосовать можно, почему суд нельзя на лужайке провести? Или у бассейна? — обмахивает тонкой брошюрой, словно веером, вспотевшее лицо одна из пожилых дам. Идея всем нравится, но приставы стоят с каменными лицами. Каменными потными лицами.

Все меняется, когда ближе к началу заседания дверь в комнату для задержанных открывается и в коридор на несколько секунд выводят Евгения Ройзмана — на его руках наручники.

До начала заседания суда Ройзман, расхаживая из угла в угол клетки, рассказал, что СИЗО с советских времен улучшилось. «Стало гораздо чище — небо и земля, много бытовых мелочей, которые в советское время были немыслимы. Сорок лет назад душа не было, никому и в голову бы пришло выдавать сухпайки, когда человек едет на этап. Сотрудники ведут себя вежливо, не только со мной, а в принципе».

В зал суда посетителей не пускают, да и журналистам разрешили войти лишь нескольким. Крошечная комната набита до отказа. Судебные приставы притащили дополнительно две скамейки, но ситуацию это улучшило не очень заметно. На втором этаже установлен телевизор для прямой трансляции. Все хотят видеть Ройзмана, но камера в зале расположена таким образом, что видна только судья.

В зал просят впустить женщину, приехавшую в суд на инвалидной коляске. У Натальи Туркеевой СМА, ноги не двигаются. Пристав отвечает, что в зале нет мест, но она может подняться на второй этаж. В Верх-Исетском суду на второй этаж ведет лестница, лифта нет, да и вообще возможности подняться наверх на инвалидной коляске не предусмотрено. Поэтому Наталья остается грустить на первом этаже.

— Я инвалид с детства, муж у меня тоже сильно болел — хроническая болезнь легких, он постоянно должен быть на специальном аппарате, — рассказывает «Свободному пространству» Наталья Туркеева. — Мы один купили за свой счет. Он перегревается, надо второй включать, то есть пользоваться по очереди. А как нам второй купить? Мы за первый еще кредит платили — стоит один такой аппарат 25 тысяч рублей. Я написала в Министерство здравоохранения, но нам отказали. Пошла от отчаяния на прием к Ройзману, он выслушал меня и тут же нашел деньги: купили новый аппарат и погасили кредит за старый. Я столько мучилась, ходила по разным структурам, я уже просто не верила, что где-то могут помочь. Когда умер муж, Евгений Вадимович был тогда мэром. Я приехала к нему, попросила помощи, и он все организовал бесплатно. Когда я кому-то рассказываю, что мэр Екатеринбурга помог мне с похоронами, родственники в других городах не верят, что такое возможно.

А в это время в зале судебных заседаний федеральная судья Оксана Мамонтова выслушивает доводы сторон. Обвинение просит ограничить Евгения Ройзмана в общении и свободе передвижения и запретить ему выходить из дома с 00.00 до 23.59. Как считает адвокат, эту минуту оставили специально, иначе такую меру пресечения можно назвать домашним арестом, а не ограничением определенных действий (такое уже было — таким образом издевались над журналистами студенческого журнала DOXA).

— Даже в СИЗО у меня было бы больше возможностей, — говорит Ройзман. — Я против. Следователь не отсюда (из Москвы. — Прим. авт.). Фонд Ройзмана — один из самых мощных фондов в стране. Отовсюду поступают обращения. Я один из сильных волонтеров, у меня постоянно приемы. Во-вторых, я с учеными пишу труд. В-третьих, я живу не один. Не хочу, чтобы ограничения, наложенные на меня, касались других людей.

Поводом для возбуждения уголовного дела по статье стал эфир на YouTube-канале, в котором Евгений Ройзман отвечал на вопросы подписчиков. При этом не ясно, о каком именно эфире идет речь. Кроме того, в деле есть показания каких-то «скрытых» свидетелей, заявивших о том, что услышали некие сведения, которые «противоречат официальной позиции Минобороны о спецоперации».

Адвокат просит приобщить характеристики, среди которых характеристика от Нобелевского лауреата Дмитрия Муратова, Юрия Шевчука, Бориса Гребенщикова, Андрея Макаревича, Бориса Акунина, благодарственные письма и грамоты. Защитник говорит, что в сентябре Ройзману исполнится 60 лет.

— Я прошу учесть и возраст Евгения Вадимовича, а также его семейное положение. Ему нужно будет отвозить и привозить детей в школу, на другие мероприятия. Подобная мера нарушит права членов его семьи, — утверждал адвокат Владислав Идамжапов.

— Я прошу возраст не учитывать, — заметил Ройзман из клетки.

Судья удалилась в совещательную комнату на полтора часа. Журналисты и посетители остались в коридоре, скамеек на всех не хватило, большинство просто сидело на полу и на ступеньках. Общаемся.

— У меня была вторая группа инвалидности, а потом ее сняли, словно я внезапно выздоровела, — рассказала екатеринбурженка Наталья Степанова, пришедшая поддержать Ройзмана. — Но у меня перелом позвоночника, нет сустава в ноге. Евгений Вадимович настоял, чтобы меня дообследовали, и мне дали третью группу инвалидности. Теперь я получаю пенсию, и мне хотя бы есть, на что жить. Если его посадят, никто не сможет помочь таким, как мы.

— Я увидела в новостях, что Ройзмана задержали, — рассказала Елена. — Меня просто накрыла ярость. Мы все живем под страшным прессом. То, что мы сегодня видим, — это репрессии. Думаю, что все давно решено. Они хотят его в Москву этапировать, его ждет судьба Навального, Яшина (Признан властями РФ «иноагентом». — Прим. Ред.) и прочих.

Адвокат Владислав Идамжапов рассказал, что при обыске в квартире Ройзмана была изъята техника. В нарушение закона, была изъята техника и у членов семьи. Да и в целом история с действиями следователя из другого региона странная.

Лейла Гусейнова, помощница Ройзмана, которая стоит здесь же в душном коридоре, говорит, что даже арест Евгения Вадимовича не изменит ничего. Они обсуждали такой вариант развития событий. Фонд продолжит работать, а пробежки по субботам тоже будут.

Судья Оксана Мамонтова вернулась в зал заседаний на 17 минут позже назначенного времени. Она удовлетворила требование прокуратуры частично, признав некоторые ограничения чрезмерными для тяжести вменяемого преступления. В результате

Сразу после суда Евгения Ройзмана вывели через черный выход и увезли в отдел полиции, чтобы там оформить необходимые документы для освобождения из-под стражи.

— У меня нет никаких особых впечатлений, я изначально понимал, что может быть, а что не может, готовился к этапированию, настраивался, — сказал уставший экс-мэр Екатеринбурга, затемно выйдя из отдела полиции. — Я готов ко всему, все риски оцениваю. Стандартная ситуация на сегодняшний день в нашей стране. Насколько я понял они [следствие] были раздосадованы [решением судьи]. У меня осталась свобода передвижения, свобода общения. У нас есть несколько вопросов, на которые пока никто не может ответить: что является массовым мероприятием, а что публичным? Следователь не смогла объяснить, этого же никто не понимает и здесь [в полиции]. Мне надели браслет, но он меня не будет ограничивать в передвижениях, просто для слежения. В целом, все нормально.

Евгений Ройзман торопился домой. Надо выспаться, ведь завтра весь день вести традиционный прием граждан.