На волне оптимизма

Начало 2022 года экономика России встречала на подъеме. На волне восстановительного эффекта после снятия карантинных ограничений, на фоне роста мировой экономики рост ВВП в первые два месяца, по оценке Минэкономразвития РФ, сохранился на уровне 5,0% год к году. «Производство» в январе-феврале увеличилось на 7,5% за счет роста как добывающих, так и обрабатывающих отраслей. Безработица оставалась на исторических минимумах (в среднем 4,3% за два месяца), а реальные зарплаты продолжали расти. Росли они всего на 2%, однако этого было достаточно, чтобы поддержать потребительский спрос, — в январе-феврале оборот розничной торговли увеличился на 4,4% год к году.

Правда, людей огорчали растущие цены. В 2021 году инфляция перешагнула 8% — более чем в два раза превысила целевой показатель Центрального банка. Но снижения цен люди и не ожидали — по данным опроса Фонда «Общественное мнение», проводимого по заказу ЦБ РФ в январе 2022 года, инфляционные ожидания людей снизились до 13,7%, продолжая оставаться вблизи многолетних максимумов. Текущий уровень цен люди оценивали как «плюс 16,7%» по сравнению с прошлогодним. Но на самом деле рост цен в «среднем» начал замедляться.

При этом оценки ожидаемой и наблюдаемой инфляции снижались у респондентов как со сбережениями, так и без сбережений — то есть в улучшение экономической ситуации верили как те, у кого есть деньги, так и те, кто живет от зарплаты до зарплаты.

Существенное изменение и его последствия

Но полгода назад «ситуация в российской экономике существенно изменилась», как выразился ЦБ РФ в своем стратегическом документе «Основные направления единой государственной денежно-кредитной политики на 2023 год и период 2024 и 2025 годов».

Причиной таких изменений Банк России назвал «беспрецедентные по масштабу санкции в отношении российского реального и финансового секторов. Они существенно затруднили международную логистику и расчеты, ограничили импорт зарубежных и экспорт отечественных товаров и услуг. Кроме того, некоторые международные компании приостановили деятельность на территории страны. Введение санкций и существенный рост неопределенности привели к увеличению волатильности на финансовом рынке, росту рисков для финансовой стабильности, увеличению инфляционных и девальвационных ожиданий», объяснил финансовый регулятор.

Санкции действительно были беспрецедентными. Наиболее жесткие ограничительные мероприятия в отношении правительственных структур и корпораций РФ были введены со стороны США, ЕС, Великобритании, Канады, Австралии и Новой Зеландии. Швейцария и Норвегия ввели ограничения практически идентичные санкциям ЕС. Отдельные меры против российских компаний были введены со стороны Тайваня, Южной Кореи и Сингапура. Кроме того, представители Израиля и Казахстана, формально не присоединившихся к санкциям, заявили, что их юрисдикции не будут использоваться для обхода санкционных ограничений.

Наиболее масштабными стали санкции против Банка России. Они разнятся по странам — от заморозки резервов Банка России в случае США и ЕС до запрета на транзакции в большинстве других стран.

Помимо формальных санкций со стороны правительств ряд добровольных ограничений в отношении бизнеса в России приняли на себя и зарубежные компании. Содержание и последствия таких добровольных санкций подробно раскрыл Центр стратегических разработок в докладе «Картина иностранного бизнеса в новых экономических условиях».

Примерно половина из 600 крупнейших компаний с годовой выручкой от 5,7 млрд рублей, работающих в РФ, заявили о решении как-либо ограничить свою деятельность на территории страны, из них приостановили свою работу около 20%.

Иностранный бизнес напрямую формирует 2–3% рабочих мест в российской экономике и, по сути, не является критически значимым работодателем в национальном масштабе. По оценкам ЦСР, в компаниях, приостановивших деятельность, занято 120–150 тысяч человек.

Тем не менее в отдельных регионах доля иностранного бизнеса в структуре занятости существенна, объясняли аналитики ЦСР. Для отдельных регионов, которые сделали ставку на привлечение иностранного бизнеса, доля иностранных компаний в занятости существенна и доходит до 20%. Многие из таких регионов в первую очередь и пострадали от решений иностранных компаний об ограничении своей деятельности.

Кран и бассейн

Надо отдать должное правительству, и в особенности Центральному банку. В этой ситуации финансовые власти действовали решительно и быстро.

Никаких иллюзий в отношении устройства российской экономики власти, правительственные экономисты не испытывали никогда. Все понимали, что рост экономики обуславливался в первую очередь экспортом, дававшим примерно один процентный пункт прироста ВВП (а больше чем на один процент в год российская экономика в последние 12 лет в среднем и не росла).

Экономику РФ проще всего представить как «бассейн с пятью трубами» — по одной «трубе» вытекают ресурсы, по другой «трубе» — поступают деньги, полученные в оплату за эти ресурсы. По третьей «трубе» деньги вытекают обратно — туда же, откуда по четвертой «трубе» поступают товары «производственного назначения» — ряд видов инвестиционного оборудования, сырья и материалов, прекурсоров для производства современных лекарств, научного оборудования, программных продуктов и т.д., а по пятой «трубе» — потребительские товары: одежда, бытовая техника и электроника, автомобили, игрушки, ряд видов сырья для пищевой промышленности, включая индустрию «быстрого питания».

Искусство управления такой экономикой, по мысли начальства, заключается в том, чтобы уровень денег в этом бассейне в каждый момент времени был на возможном максимуме, что позволяло бы власти финансировать важные для нее проекты.

Но не думайте, что управлять такой экономикой просто.

Власти отдавали себе отчет, что экономика страны, настолько зависимая от уровня цен на углеводороды, как российская, будет то разгоняться, то замедляться, следуя за мировыми ценами на сырье, а такие ускорения и замедления могут не совпадать с планами российского начальства.

Власти раз и навсегда запомнили и уроки 1990-х, и обвал цен на нефть в конце 2000-х, остановивший и экономический рост, и реализацию глобальных планов Москвы. И категорически не хотели допускать ничего подобного. Экономика должна была ехать вперед не на полной мощности нефтяного двигателя, а примерно на половине. Это не давало бизнесу развиваться, а людям богатеть, но зато позволяло власти накапливать огромные свободные средства, которые она могла при желании использовать в своих интересах.

Такая модель не позволяла бизнесу расти самостоятельно, но зато позволяла направлять ресурсы туда, куда власть считала нужным. У компании не было доходов — зато она могла получить льготный кредит под правительственные гарантии. Людям не хватало доходов на покупку квартиры — вот вам льготная ипотека. Льготная ипотека спровоцировала рост цен на жилье — пожалуйста, говорила власть, зарабатывай как хочешь и чем хочешь, вот тебе «режим самозанятого».

Как управлять «бассейном», где ресурсы превращались в валюту, а валюта в импортные товары? Регулировать наполнение такого бассейна можно было, увеличивая объемы «вытекания ресурсов» и уменьшая объемы «поступления товаров». И если над ценой вытекающих ресурсов начальство не властно, то скорость поступления товаров и вытекания денег — оно вполне могло регулировать.

Поэтому, столкнувшись с ограничительными мерами со стороны вчерашних «партнеров», Центробанк и правительство действовали очень умело. Наученные опытом предыдущих кризисов, финансовые власти знали, что в любой сложной экономической ситуации россияне действуют одинаково — выносят рубли из банков и превращают их в валюту или импортные товары. Резко возросший спрос на доллары и импорт опасен для экономики «ресурсного типа» тем, что провоцирует нехватку и валюты, и товаров, а значит, тянет вверх цены не только на импорт, но и на все остальное.

Центральный банк этого и не допустил. Резкий рост ключевой ставки, фактический запрет на вывоз капитала, ограничения на торговлю валютой сбили спрос на доллары и подавили экономическую активность, но зато ажиотажный спрос на товары сменился накоплением денег — люди поняли, что покупать по резко выросшим ценам не самая лучшая идея. Кроме того, падение курса доллара заставило людей сократить и спрос на валюту (зачем покупать то, что дешевеет), и спрос на товары — менять валюту (у кого она была) на рубли для покупки товаров оказалось совершенно невыгодным делом.

Ожидания и факты

Насколько эти меры оказались действенными? Судя по действиям Центрального банка — там уверены в своей правоте. Об этом может свидетельствовать резкое снижение ключевой ставки — с 20% в марте до докризисных 8% в июле. И если вернуть цены к прежнему уровню не получилось, то, во всяком случае, они действительно не растут уже третий месяц подряд. Экономика продолжает работать. Да, это не рост, но падение ВВП действительно замедлилось.

И августовский прогноз Министерства экономического развития выглядит значительно более оптимистичным, чем майский. Согласно этому прогнозу, ВВП РФ по итогам 2022 года уменьшится на 4,2% (майский прогноз предполагал падение ВВП на 7,8%); инфляция на конец года составит 13,4% (было 17,5%); реальные располагаемые доходы населения снизятся на 2,8% (было 6,8%); среднегодовой уровень безработицы останется на отметке 2021 года — 4,8% (было 6,7%); а экспорт по итогам года ожидается в размере $585,3 млрд (против майских $482,4 млрд), импорт — $285,7 млрд (против $252 млрд).

Сходство и отличие

Но для уверенности в том, что экономика РФ возвращается к росту, необходимо понять — в чем отличие и сходство нынешней «структурной трансформации» от кризисов 1998, 2008, 2014‒2015 годов? И что могло послужить ключевым фактором экономической стабилизации?

• Цены на энергоресурсы. В 1998, 2008, 2014 годах нефть стоила дешево, сейчас она стоит дорого, и продажа Urals даже со скидками все равно приносит российским властям колоссальные деньги. В общей сложности за нефть, газ и уголь Россия за первое полугодие 2022 года получила из Европы 81 млрд евро — вдвое больше, чем за тот же период 2021 года.

Огромные доходы от экспорта сосредотачиваются в руках власти — если в предыдущие кризисы нефтедоллары «уходили обратно» в обмен на промышленный и потребительский импорт, то сейчас этого импорта по прежним меркам фактически нет, и, по предварительной оценке ЦБ РФ, профицит текущего счета платежного баланса РФ в январе-июле 2022 года составил $166,6 млрд, что более чем в три раза выше показателя соответствующего периода 2021 года.

• Курс рубля. Предыдущие кризисы сопровождались резким падением курса российской валюты. В 1998 году доллар по отношению к рублю дорожал с 7 до 18 рублей, в 2008 году — с 24 до 40 рублей, в 2014 году — с 45 до 90 рублей. Ничего подобного нет сейчас — поначалу доллар подорожал с 80 до 130 рублей, но ограничения на экспорт капитала и рекордный приток валюты в совокупности с ограничениями импорта загоняли курс аж к 50 рублям за доллар, что даже вызвало беспокойство правительства, терявшего бюджетные доходы от экспорта.
• Инфляция. И в 1998, и в 2008, и в 2014‒2015 годах проблемы в экономике сопровождались ростом цен, причем значительным. Цены поднялись и сейчас. Официальная инфляция составляет около 17%, но в последние месяцы рост цен остановился.
• Санкции. Ни в 1998, ни в 2008 году в отношении экономики РФ их не было. В 2014 году самой заметной «санкционной историей» стал запрет на импорт продовольствия из ЕС, «контрсанкция», введенная правительством РФ. Она привела к росту цен на продовольственном рынке России и росту прибыли российских агрохолдингов, но на экономиках стран ЕС в долгосрочном периоде практически не отразилась. Сейчас экономика РФ сталкивается со множеством санкционных ограничений.
• Банки. В 1998 году символом кризиса стал кратковременный коллапс банковской системы. Но и в 2008, и в 2014, и 2022 годах правительственные меры позволили сохранить устойчивость банковской системы.
• Безработица. Ни один из российских кризисов начиная с 1998 года не сопровождался всплеском безработицы. Работодатели действовали иначе — работников не увольняли, но предлагали трудиться за меньшую зарплату или сокращали рабочее время, которое люди компенсировали различными подработками. То же самое происходит и сейчас — массовой безработицы не наблюдается.

На первый взгляд — за исключением санкций — ничего критичного для экономики не происходит. Но как экономика себя чувствует?

• Производство. В целом официальная динамика промышленного производства за январь-июнь 2022 года — плюс 2%. Но при этом наблюдается резкий провал по ряду отраслей. Например, в мае 2022 года выпуск легковых автомобилей составил лишь 3,3% от того, что было годом ранее. Сократилось производство автобусов — на 77%, тепловозов — на 63%, холодильников — на 58%, грузовых вагонов — на 52%, электродвигателей — на 50%. Это все производства с большой долей импортных комплектующих. В кризисы 2008 и 2014‒2015 годов такого резкого сокращения в этих отраслях не было.
• Экспорт и добыча углеводородов. По данным «Газпрома», в первой половине августа падение добычи составило 32,2% год к году (35,8% в июле), падение экспорта в дальнее зарубежье — 59,0% год к году (58,4% в июле). По итогам семи с половиной месяцев — 13,2% по добыче и 36,2% по экспорту. На внутреннем рынке по итогам тех же семи с половиной месяцев спрос на газ упал на 2,3%.

А согласно отраслевым источникам, добыча нефти с газовым конденсатом в РФ в первые две недели августа сократилась почти на 3% по сравнению с июлем, составив 1428 млн тонн в сутки (1468 млн в июле). В баррелях это 10,47 млн баррелей в сутки против 10,76 млн в июле.

Но сокращение добычи нефти вполне оправданно — с 5 декабря ЕС намерен прекратить покупку российской нефти, а с 5 февраля — нефтепродуктов. Эмбарго означает, что РФ должна будет найти, куда продать 1 млн баррелей в сутки нефтепродуктов и 13 млн баррелей в сутки сырой нефти.

Доходы и расходы

Министерство финансов сообщает, что в июле дефицит федерального бюджета составил 892 млрд рублей (за январь-июль пока сохраняется профицит в 482 млрд рублей). При этом в годовом выражении нефтегазовые доходы снизились на 22,5% — до 770,6 млрд рублей (против 994 млрд годом ранее). Ненефтегазовые доходы (НДС, НДФЛ, налог на прибыль и другие) снизились тоже — почти на 30% — до 990,4 млрд рублей (годом ранее было 1,39 трлн).

Что важно в данных Минфина?

Сам по себе дефицит бюджета РФ, образовавшийся в июле (892 млрд рублей), — огромный, но не катастрофичный. В данном случае важен не дефицит, а причины его возникновения, и что власти будут с этим делать.

С причинами роста расходов бюджета все более-менее ясно — именно поэтому структуру расходов Минфин и не раскрывает.

А вот с доходами можно разбираться.

нынешние покупатели российских ресурсов платят за них сильно меньше, чем платили прежние покупатели.

И так же, по отношению к прошлогодним, резко сократились ненефтегазовые доходы — то есть меньше покупаем (НДС — минус 41%, акцизы — минус 26%), меньше получаем прибыли (налог на прибыль — минус 32%). Только сбор НДФЛ вырос — причем в 1,7 раза (но в масштабах федерального бюджета этот налог незначителен). То есть денег у людей вроде стало и больше, но тратят они их меньше.

По данным Минфина, налоговые поступления в федеральный бюджет от импорта не восстанавливаются: минус 43,7% в июле против минус 45,3% месяцем ранее. На заседании в ГД РФ, посвященном рассмотрению Годового отчета Банка России за 2021 год, глава ЦБ РФ Эльвира Набиуллина предупреждала, что «санкции в первую очередь сказались на финансовом рынке, но сейчас они начнут все больше сказываться и на реальных секторах экономики. Основные проблемы будут связаны даже не столько с санкциями на финансовые институты, сколько с ограничениями на импорт, логистику внешней торговли, а в дальнейшем и с возможными ограничениями на экспорт российской продукции».

Действительно, после введения санкций и сокращения импорта в марте многие компании заявляли об обеспеченности запасами комплектующих в среднем на срок на 6‒9 месяцев. Наличие таких запасов и затормозило спад в обрабатывающей промышленности, которая от февральских максимумов сократилась примерно на 11‒12%. Но если бы проблема поставок импортных товаров промежуточного и инвестиционного назначения была бы решена за счет «новых партнеров», то мы бы увидели это в статистике Минфина — а мы этого не видим.

Цена вопроса

Но почему не растет внутреннее производство?

Потому, что нет потребительского спроса. По данным Росстата, во втором квартале 2022 года размер денежных доходов среднего россиянина составил 44 374 рубля в месяц. В номинальном выражении рост доходов резко ускорился: 15,2% против 10,9% кварталом ранее. Но инфляция «обнулила» этот рост. Нет денег — нет расходов.

И вот здесь нам стоит вспомнить, в чем заключалась сущность плана «структурной трансформации» с точки зрения макроэкономики. Этот план предполагал, что люди в отсутствие (или при резком сокращении) импорта пойдут покупать «товары отечественного производителя», несмотря на выросшие цены.

В отсутствие кредитов им придется пустить в дело свои сбережения.

Зато производитель конвертирует выручку в валюту по хорошему курсу, запасется оборудованием, комплектующими и т.д. и снова продолжит продавать. Получатся такие «ножницы цен», в которых люди будут продавать свой труд компаниям задешево, а покупать у этих компаний товары — задорого.

Но что-то пошло не так, как пишет ЦБ РФ в своем «Докладе о денежно-кредитной политике»: «Потребители в марте сформировали запасы по широкому кругу товаров, часть которых перестала продаваться на рынке. Вновь появившиеся товары могут быть малознакомы или непривычны — как из-за новой марки, так и из-за новых характеристик. По ряду товаров внутренняя индивидуальная цена, по которой покупатель готов был бы попробовать новый товар, оказывается меньше фактической цены, предлагаемой продавцом».

В свою очередь, «производители и продавцы товаров в марте повысили цены, предполагая, что установившийся слабый курс рубля сохранится в течение длительного периода… Несмотря на то что в дальнейшем курс рубля укрепился, это не привело к сопоставимому снижению издержек, в том числе из-за необходимости использовать более дальние маршруты транспортировки или оплачивать дополнительные посреднические услуги. В результате производители и продавцы снижают цены не соразмерно укреплению курса, а заметно меньше».

Так что люди ждут снижения цен, а производители — роста продаж. «Результатом такого ожидания может оказаться длительное охлаждение потребительской активности, что, как следствие, приведет к замедлению структурной перестройки — бизнесу будет трудно выводить на рынок новые продукты, развивать производство», — объясняет ЦБ РФ.

Здесь важно понимать, что в отдельных отраслях есть и рост продаж, и рост инвестиций, и рост зарплат выше рынка. Нам еще только предстоит узнать, кто и как обогатился на происходящем в экономике.

О чем ЦБ РФ нас честно и предупредил. Представляя «Основные направления единой государственной денежно-кредитной политики на 2023 год и период 2024 и 2025 годов», заместитель председателя Банка России Алексей Заботкин сказал: «Финансовая ситуация стабилизировалась. И сейчас идет трансформация экономики. Это трудный и продолжительный этап адаптации к новым внешним условиям. Нужно время, чтобы компании перенастроили бизнес-модели и экономические связи, а граждане — свои потребительские привычки».

Самое занятное, что опрос Фонда общественного мнения, проводившийся с 29 июня по 8 июля, зафиксировал рост оптимизма людей:

Но близкий к рекордному оптимизм россиян не превращается в такой бурный рост потребления. То есть в опросах люди соглашаются, что все будет хорошо, но на деле предпочитают пока сберегать, а не тратить.

Вот она, цена стабилизации экономического положения. За структурную трансформацию экономики люди должны заплатить своим уровнем потребления — именно сокращение потребления позволило сохранить полными прилавки магазинов и затормозить рост цен. И власть — пока — готова мириться с тем, что люди не готовы тратить свои деньги и пополнять бюджет, — нефтяных доходов хватает. Пока хватает. Высокие цены на нефть и сокращение расходов людей — вот что помогло сбалансировать экономику. Но не более того.