СюжетыОбщество

«Сына покажите!»

Мать уверенно опознала сына-срочника на видео из Украины. Командование уверяло, что сын находится в части, а потом перестало отвечать на звонки

Этот материал вышел в номере № 29 от 21 марта 2022. Понедельник
Читать

— 27 февраля я собиралась на работу, у меня была ночная смена. И тут приходит SMS: «Я офицер украинской армии, знаете ли вы, где находится ваш сын?» И указаны его имя, отчество, фамилия, дата рождения — всё это. И дальше: «Находится у нас в плену, в Украине». Фотографию прислали, где он с завязанными глазами, но я сразу его узнала. А потом позвонили по видеосвязи, он уже с открытым лицом был, и дали нам поговорить. Я первое что спросила: «Сыночек, ты подписывал контракт?» Он сказал: «Нет, мама, не подписывал».

Любовь Воробьева. Фото: Татьяна Брицкая / «Новая газета»

Любовь Воробьева. Фото: Татьяна Брицкая / «Новая газета»

Люба сидит у окна, в окно бьет солнце, ее слез почти не видно. Узел смоляных волос и точеный профиль. Она живет в Соколе — маленьком городке под Вологдой.

Четверо детей: две девочки и два мальчика. Даня — средний. Его фотографии в военной форме стоят на полках. Много фотографий. Даня в армию не стремился, но и не косил. До начала февраля из части звонил домой регулярно. И на учения ездил, и возвращался. Хотел после дембеля поступать в медицинский — «на нейрохирурга». А еще говорил: когда вернусь, две недели у тебя, мама, поживу, и потом будем с Женей, сами. Женя — невеста, маму с ней он долго не знакомил, скрытничал. Сейчас Женя вместе с Любой штурмует военкоматы, добиваясь возвращения рядового из плена. «Молодец она!» — говорит Люба, стряхивая пепел.

Невестка Анастасия — жена старшего сына Андрея — тоже с первых минут, как только прозвучало слово «плен», рядом со свекровью — обзванивает все возможные инстанции и обивает их пороги.

С балкона типового дома видна труба завода, куда Люба ходит на работу. Далеко — надо на двух автобусах ездить, летом ходит пешком — экономит. Пока сын служил, набрала смен побольше.

Теперь начальник дал отпуск, ведь все, от кого зависит судьба Даниила, говорить с матерью согласны сугубо в приемные часы.

Даниил Воробьев, армейские фотографии. Фото: Татьяна Брицкая / «Новая газета»

Даниил Воробьев, армейские фотографии. Фото: Татьяна Брицкая / «Новая газета»

— Он меня никогда не хотел расстраивать: всегда у него «все хорошо». Такой человек, характер железный. Вот и сейчас говорит, что все, мол, хорошо, не обижают, не бьют. А как вернуть-то мне его, как вытащить оттуда? — Она пьет свой растворимый кофе, смотрит в пустоту.

Разговор с сыном, подтверждающий его пленение, Люба записала на видео. Это ее главное доказательство. Было оно у матери на руках уже тогда, когда по телефону части уверяли, что Даниил в расположении, никуда не уезжал.

Потом трубку в части брать, по ее словам, перестали. Невеста Женя, как рассказывают Воробьевы, нашла телефон замполита войсковой части, тот обещал уточнить судьбу рядового и перезвонить. С тех пор трубку не берет, только веселая музыка вместо гудков. На этом всё общение с частью и закончилось. Единственный, кто сам пришел встретиться с матерью солдата, — глава района.

— Письменные запросы посланы в военную и районную прокуратуры, командованию Западного военного округа, ФСБ, в воинскую часть… Мы были в военкомате, в военной прокуратуре, в Красном Кресте, — перечисляет юрист Анна Смирнова, безвозмездно помогающая Любови Воробьевой. — В региональном отделении Красного Креста реально взялись помочь: они нас приняли, направили наше обращение в Московский комитет Красного Креста, откуда оно должно поступить уже в международный, в тот отдел, который занимается военнопленными.

Официального подтверждения пленения рядового Воробьева от Минобороны нет. Но нет и опровержения. В самом деле,

если все это фейк, нейросеть, компьютерная графика, диверсия — предъявите матери живого и здорового сына.

В квартире Даниила Воробьева. Фото: Татьяна Брицкая / «Новая газета»

В квартире Даниила Воробьева. Фото: Татьяна Брицкая / «Новая газета»

Из заявления Любови Воробьевой в воинскую часть:

«Прошу разыскать моего сына, сообщить мне о его местонахождении и состоянии здоровья. Прошу срочно принять меры для возвращения моего сына на территорию РФ. Прошу провести проверку законности его привлечения к военной операции на территории Украины и сообщить о результатах такой проверки».

Даниила дома ждали в июле. К возвращению в его комнате сделали ремонт своими силами. Какие уж две недели, она его никуда не отпустит больше, пусть здесь живут вместе с Женей.

— Чем семья больше, тем лучше. Я его ни в какую больницу не отдам. Здесь выхожу сама, здесь на ноги поставлю. 18 лет назад — ему два годика было — мы из больниц не вылезали, он мучился обструктивным бронхитом. Ничего не помогало. И я его тогда отмолила, и сейчас отмолю.

Настя с Таней — сестры Даниила — спорят, кому идти в магазин. Таня, когда узнала о случившемся с братом, бросила работу в Петербурге, примчалась домой. Настя в 7-м классе. Говорит, учителя ревели в голос, узнав о Дане. Его в школе помнят. Съехались, узнав о случившемся, и ребята из техникума.

Люба шутит, что сын Андрей воспитывал Таню, а Даниил — Настю. Стоило ей задержаться после школы — весь район поднимал на уши. Теперь Даниил где-то далеко, и Настю некому уговорить не прогуливать.

Где именно на территории Украины он был взят в плен и где находится сейчас, Люба не знает. Из сообщения с незнакомого украинского номера известно лишь о переводе Даниила в распоряжение военной полиции Украины.

— Часть молчит: ни слова, ни полслова оттуда. Вот это равнодушие и безразличие к нашим детям — не только к моему сыну — оно и поражает. Я же им сына отдала долг перед Родиной выполнять…

Когда первые сообщения о попавшем в плен земляке появились в сетях, на Воробьевых полилась грязь, зловонная жижа. Их обвиняли в конструировании фейков, паникерстве.

Волна сошла, только когда Минобороны РФ официально признало участие срочников в «спецоперации».

Зато началось давление:

— Прямых угроз не было, но сверху, вероятно, было спущено — не распространять информацию о плене Даниила, — считает Анна Смирнова. — Были звонки с советами не принимать журналистов. Жаловаться и писать заявления никто не запрещал, чувствовалось, что боялись именно общественного резонанса, выхода информации за пределы семьи и области.

Читайте также

«Мама, я хочу вернуться домой живым»

Как из Украины выводят срочников, хотя «их там нет»

Тем не менее историю Даниила знает уже весь Сокол и добрая половина области. В соцсети волонтеры создали группу помощи, обмениваются информацией. Люба спрашивает про обмен пленными — информация проскакивает в неофициальных источниках, официальные же — ни в России, ни в Украине — пока никакой обмен не подтверждают. Люба надеется, что, если срочников, как заявляет Минобороны РФ, начали возвращать с передовой, с них же начнут обменный процесс. И все ее дети снова будут с ней.

— Я всегда хотела много детей, потому что сама выросла в интернате. Хотела им счастливой судьбы. Знала, что Даня всегда будет рядом со мной. Как мне его домой вернуть, скажите? Что сделать?

В комнате работает телевизор, на экране сводки о триумфе русского оружия. Люба отворачивается, сдерживаясь:

— Даня-то вернется, куда денется. Отмолю. Только представляете, сколько матерей сейчас молятся? Бог не справляется, наверное.

Вологодская область

Читайте также

Русский стыд

Дневник волонтера из Петербурга, который встречает беженцев на центральном вокзале Берлина

shareprint
Добавьте в Конструктор подписки, приготовленные Редакцией, или свои любимые источники: сайты, телеграм- и youtube-каналы. Залогиньтесь, чтобы не терять свои подписки на разных устройствах
arrow