Рост цен, с которым столкнулись российские покупатели, неожиданно (или ожидаемо) начал сочетаться с недостатком товаров. Этот недостаток носит локальный характер. Пока нельзя сказать, что товаров «нет совсем» — может не хватать товаров по низким ценам, а по «высоким» или в «дорогих магазинах» ассортимент пока не изменился.

Но эта ситуация отражает очень серьезную проблему, от качества решения которой будет зависеть скорость восстановления российской экономики.

«Не тот» кризис

Комментируя сегодняшнюю ситуацию в экономике, аналитики, часто вспоминают об опыте преодоления кризиса 1990-х — мол, тогда предприятия справились с восстановлением разорванных хозяйственных цепочек, справятся и сейчас.

Но на кризис тридцатилетней давности все происходящее похоже только по форме, но не по содержанию.

Кризис «образца 1992 года» был «кризисом спроса» — не было покупателей на продукцию бывших «советских предприятий».

Кризис «образца 2022 года» — это кризис предложения — покупатели на продукцию российских предприятий есть. И есть обоснованные сомнения в способности предприятий это все произвести.

За минувшие тридцать лет самые успешные предприятия Российской Федерации стали такими потому, что их владельцы и менеджеры очень умело встроили свои компании в глобальные технологические и производственные цепочки.

Если говорить только об импортной составляющей российского бизнеса, то, согласно данным мониторинга «Оценка бизнесом текущего положения компаний и влияния санкций», который 14 марта представил Борис Титов, уполномоченный по защите прав предпринимателей при президенте РФ:

• 36,3% компаний зависят от импорта больше чем на 50%,
• 36,9% компаний имеют импортную составляющую в бизнесе от 10 до 50%,
• 73,2% компаний имеют импортную составляющую больше 10%.

И сейчас эти производственные цепочки разрушаются.

Настоящая проблема

По данным упомянутого мониторинга, в качестве основных проблем, с которыми столкнулись предприниматели, они называют следующие (можно было указывать несколько вариантов ответа):

• падение курса рубля — 60,9%,
• разрыв цепочек поставок — 39,6%,
• невозможность импорта — 15,2%,
• блокировка цифровых платформ, на которых работает бизнес, — 14,1%,
• разрыв международных контрактов — 8,7%,
• невозможность экспорта товаров — 7,6%,
• невозможность проведения иностранных расчетов — 6,4%,
• отсутствие иностранной валюты для проведения операций — 4%,
• отказ иностранных партнеров от покупки товаров — 3,5%,
• деятельность парализована иностранными совладельцами — 1,4%.

И вот здесь-то и возникает проблема.

Допустим, лидеры отраслей найдут замену — во всех смыслах — существующим импортным комплектующим (хоть в РФ, хоть в других странах).

И тут мы должны спросить:

а) где и откуда они их возьмут?

б) как будет гарантирована устойчивость производственных цепочек на нижнем уровне?

в) как и на каких условиях будет производиться оплата?

г) кто и как гарантирует своевременную доставку комплектующих?

Отсутствие ответов на эти вопросы порождает риски.

А риски «закладываются» в цены.

ФАС вместо рынка

И какая проблема с ростом цен? — сейчас ФАС будет бить производителей по рукам — «не сметь поднимать цены». Инструментом в данном случае может стать законопроект об Особенностях применения антимонопольного законодательства в 2022 году (имеется в распоряжении редакции).

Как ФАС может бороться с ростом цен?

Для начала, надо доказать, что доминирующий игрок рынка завысил цены.

Антимонопольная служба может предписать такому игроку снизить цены, а также наложить значительный штраф (рассчитывается от всего оборота компании) — за злоупотребление доминирующим положением.

Предлагаемая ФАС поправка к закону «О защите конкуренции» опустит порог доминирования для нескольких лиц до 35%, при этом доля каждого участника должна быть более 8%.

Также проект позволяет правительству выбрать товары, на которые можно ограничивать рост цен у продавцов — если цены уже повысились более чем на 30% за 90 дней. То есть распространить признаки доминирующего положения и на посредников.

Другими словами, ФАС получает в свои руки инструмент, позволяющий вводить санкции в виде оборотных штрафов против гораздо большего числа компаний, чем сейчас — как производителей, так и продавцов — чтобы рублем наказывать предпринимателей за повышение цен.

Мысль понятная, но в ситуации распада производственных связей именно рост цен — это сигнал рынку — если что-то стоит дорого, значит, на это есть спрос, значит, на этом можно заработать, значит, сюда можно инвестировать. Инфляция — болезненный, но действенный сигнал — смотрите, тут денег больше, чем товаров!

Пытаясь затормозить рост цен, ФАС может «погасить» эти сигналы, и тогда производители сыграют иначе — нельзя проверять спрос через цены — отлично, мы проверим его через дефицит! Тормознем производство и отгрузки, и посмотрим, кто и как встанет в очередь за нашей продукцией. А как только выстроится очередь, найдем способ ею управлять, например, через отдельную оплату за срок поставки и т.п.

Надо сказать, деловое сообщество это понимает, объясняет член экспертного совета по ESG-трансформации «Деловой России» Дмитрий Тортев.

Подчеркивает Альберт Гизатуллин, поставщик по госзаказу из Санкт-Петербурга, в 2020 году заключивший наибольшее количество контрактов в России на Едином агрегаторе торговли «Березка».

С электронными торговыми площадками вообще особая история, напоминает Анастасия Жмурко, генеральный директор ЭТП «Торги 223».

Сложнейший выбор власти

Но позицию ФАС тоже можно понять. «Cамой главной проблемой, при большой сложности других, все-таки является рост закупочных цен» — указывается в отчете бизнес-омбудсмена Бориса Титова.

Так, о росте закупочных цен сообщили 86,6% предпринимателей, о падении выручки и спаде спроса — 62,1% от общего количества респондентов. (В мониторинге, который аппарат уполномоченного по защите прав предпринимателей провел совместно с Институтом экономики роста им. П.А. Столыпина, приняли участие руководители и владельцы 5995 компаний из 85 субъектов РФ.)

Сейчас власти стоят перед сложным выбором — согласиться на инфляцию — и, с точки зрения россиян, вернуть девяностые, но, в перспективе сбалансировать рынок на новом ценовом уровне. За повышение которого заплатят потребители.

Начать «давить цены» — рисковать получить дефицит и остановку производства. И тогда потребители могут увидеть пустые прилавки уже из восьмидесятых.

А вот маневрировать ресурсами вручную — из региона в регион, из отрасли в отрасль, от предприятия к предприятию — сейчас не получится. Cерьезным препятствием тут может стать «многоукладность» и разный уровень развития регионов.

У властей «на местах», озабоченных положением дел «на своей земле», нет мотивации делиться ресурсами в ущерб интересам «своих», локальных производителей. У местного начальства есть задача сохранять рабочие места, платить зарплаты, а для этого надо действовать в согласии с хозяевами экономики региона. И если нет возможности повысить цены, что ж, значит, будем сокращать издержки. И если на зарплатах экономить не получится, то придется экономить «на производстве».

И тогда в ситуации «выбора» между инфляцией и дефицитом самым плохим сценарием может стать стагфляция — сочетание дефицита и высоких цен в отсутствие экономического роста.