— Канцлер Олаф Шольц объявил, что в ответ на признание Россией «ДНР» и «ЛНР» Германия приостанавливает сертификацию «Северного потока — 2». Проект можно хоронить или есть надежда, что в немцах корысть победит политику?

— То, что Шольц сказал «приостанавливается», а не «останавливается», уже какой-то показатель, что возможность заднего хода остается. Произошло там вот что: Bundesagentur, которая должна регулировать энергетические сети, еще не получила весь пакет документов по заявке, которую должен подать на сертификацию «Газпром».

— Это как? Вы хотите сказать, что здесь не политическая принципиальность, а просто документы никто не подавал?

— Еще в ноябре 2021 года немцы объявили, что не могут провести сертификацию, так как 100-процентная дочка «Газпрома», управляющая газопроводом, зарегистрирована в Швейцарии, а надо создать компанию под германской юрисдикцией. «Газпром» выполнил это условие только в конце января. Что он делал два с половиной месяца — неизвестно. Выясняется, что до сих пор он не подал всех документов, необходимых для начала процесса сертификации. И Шольц в итоге как бы сказал этой конторе: «Вы там не начали — ну так уже и не начинайте. Поскольку мы временно отзываем решение, в котором говорится, что этот проект не помешает энергобезопасности Германии и ЕС». Без этого заключения правительства ФРГ сертификация начаться не может. Иначе говоря, она не может начаться, потому что нет полного пакета документации от «Газпрома» и нет главного документа от германского правительства.

— Все-таки эта неблагоприятная перспектива имеет политическую основу или чисто административную? Сколько в этом решении сочувствия Украине, а сколько — банальной бюрократии?

— Это, несомненно, проистекает из политики. Потому что заключение правительства о том, что проект не создает угрозы для безопасности ЕС и Германии, — это политика. Когда выяснилось, что «Газпром» по воле российского руководства использует еще даже неработающий газопровод как политический инструмент, немцы поневоле пришли к выводу, что этот проект содержит в себе риск для энергетической безопасности.

— Насчет того, как «Газпром» использует проект, выяснилось еще до начала строительства второй ветки. Почему они только сейчас спохватились?

— Тогда было несколько другое правительство в Германии. Работал такой фактор, как шрёдеризация: коррумпированные или просто пророссийские элементы в германском правительстве. Вот они работали вовсю. Причем вместе с немецкими фирмами, которые считали, что сейчас Германия благодаря новой трубе превратится в распределительный узел для газа на всю Северную и Центральную Европу, это будет хорошо для Германии и ее бизнеса.

— Но это же так и есть. Вы сами не раз говорили, что Германия очень заинтересована в проекте именно коммерчески.

— Не Германия была заинтересована, а были заинтересованы несколько фирм, желавших сделать страну таким хабом. Только они не учитывали, что российская сторона уже на протяжении многих лет, с 2005 года, использовала поставки газа в качестве политического инструмента. Еще раз: это не учитывали. Или предпочитали закрывать на это глаза. Потом по Европе ударил зимний газовый кризис — и глаза пришлось открыть.

— Разве с наступлением газового кризиса они не полюбили «Северный поток — 2» еще сильнее?

— Ничего подобного. Как раз сейчас стало окончательно ясно, что «Северный поток — 2», хотя он еще даже не заработал, уже стал аргументом для России в политике. Путин сказал 29 декабря: если не хотите замерзнуть, если хотите получить дополнительно газ, мы можем вам его поставить, но — только по «Северному потоку — 2». Поэтому соглашайтесь. Это был ультиматум. Да, у России есть другие пути снабжения Германии, но она настаивала именно на «Северном потоке — 2». Мало того: использовать его Россия хотела на условиях «Газпрома» как монопольного оператора. И тогда в Европе поняли, что это политический шантаж, что газопровод еще не работает, а уже используется в качестве рычага давления. Скрывать это от общественности уже было невозможно, пришлось признать то, что было ясно независимым наблюдателям.

— После 29 декабря прошло еще почти два месяца — и только теперь, после решения России о признании «ДНР» и «ЛНР», бундесканцлер сделал заявление о приостановке сертификации. Чего он ждал?

— Я еще раз хочу обратить ваше внимание: сертификацию никто не приостанавливал, потому что она и не шла. Документов от «Газпрома» не было. Теперь просто сказали, что и начинать не будут.

— С одной стороны, зимний газовый кризис, а нового маршрута в Европу не будет, с другой — и зима кончилась, в Германии сейчас 10–15 градусов тепла. Как все это повлияет на газовые цены?

— Это иллюзия, которую распространяют газпромовские пропагандисты:

Цена определяется на торговых площадках в Европе. А газотранспортная инфраструктура, ведущая из России в Европу, и без «Северного потока — 2» избыточна.

Давайте перейдем к арифметике. «Северный поток — 1» — 55 миллиардов кубометров газа в год. Маршрут Ямал — Европа через Беларусь и Польшу — еще 35 миллиардов кубометров в год. Итого — 90 миллиардов идет без всякого «Северного потока — 2». Германия в прошлом году получила из России 45 миллиардов, за год до этого, по данным самого «Газпрома», 57. Это почти в два раза меньше, чем то, что идет по двум трубам.

— Еще есть украинский маршрут.

— Совершенно верно, еще украинская труба, она исправна и работает. Поэтому, с точки зрения логистики и объема инфраструктуры, будет «Северный поток — 2», не будет — никакого влияния на цену это не окажет.

— Что же тогда в Европе так просили к зиме побольше газа, Россия не давала, а они обижались?

— Речь шла об объемах, идущих по существующим газопроводам. С апреля прошлого года Россия прекратила закачку газа в подземные хранилища в Европе. Потом объявила, что никаких дополнительных контрактов, спотовых поставок и прочего не будет, что в IV квартале 2021 года и весь 2022-й «Газпром» не собирается торговать газом на электронных площадках, а еще и сокращает поставки по имеющимся трубам. То есть мы видели, как сокращались поставки через Беларусь и Польшу: до нуля падали. Мы видели потрясающе сократившиеся поставки через Украину — в начале 2021 года было 186 миллионов кубометров в день, а к ноябрю «Газпром» сократил их до 70 миллионов. Понятно, что «Газпром» сделал это умышленно: все старые контракты, сказал он, выполняем, а новых не будет.

Предполагалось, видимо, что европейцы пойдут на поклон к «Газпрому» и скажут: мы принимаем все ваши условия, отменяем все свои антимонопольные правила, душим ради вас в корне конкуренцию на энергетическом рынке Европы. Но вместо этого они поняли, что лучше уж приплачивать за сжиженный природный газ, чтобы оттянуть его с азиатских рынков. В итоге большая часть сжиженного газа пошла от поставщиков не в Азию, а в Европу. И европейская энергетика совершенно спокойно пережила эту зиму, невзирая на все давление со стороны «Газпрома» и руководства России.

— Но разве не их налогоплательщикам пришлось больше платить за газ?

— Да, европейцам пришлось больше платить. Почти как в Азии. К этому их вынудил «Газпром» сокращением поставок. Когда он стал перекрывать поставки в зимний период, все поняли, что это ненадежный партнер. Он делал это и в 2006 году, 2009-м, 2012-м, 2014-м, 2015-м — по политическим причинам.

То, что это ненадежный партнер, ясно было давным-давно.

— На территории «ДНР» и «ЛНР» ведь тоже есть газопроводные трубы?

— Там есть газопроводы, по которым Россия поставляет газ именно в эти регионы — для сепаратистов. В Европу они не ведут.

— И часть газопровода в Европу проходит по территории Луганской области, подконтрольной Киеву.

— Да-да, на севере Украины проходит часть газопровода.

— Как сообщил наш президент, Россия признала «республики» в тех границах, которые они сами себе установили, то есть обе области целиком. Может ли «ЛНР» захотеть получить остаток области, чтобы тоже стать страной-транзитером?

— Это я вообще не могу комментировать. Если они начнут претендовать еще и на новые территории… Невозможно комментировать, что тогда будет с газопроводами. Я в принципе не хочу комментировать планы агрессора, захватчика.

— Есть такая версия: еще до начала войны в Украине США и Китай собирались развивать в Донбассе сланцевые проекты. Это правда?

— Нет, это было не так. Украина в какой-то момент вдохновилась примером Польши, где несколько лет подряд пытались привлечь иностранные компании для разработки залежей в сланцевых слоях. Окончилось это полным провалом. По многим причинам. Во-первых, для сланцевых месторождений нужно ставить очень плотную сетку скважин, огромное поле, покрытое скважинами. В Польше просто не нашлось такого землепользования, чтобы это впихнуть. Во-вторых, налоговые условия в Польше не подходили. Тогда посмотрели на Украину. Там есть такой пояс, который тянется от Польши к юго-востоку Украины, считалось, что теоретически там можно организовать добычу сланцевой нефти. Но тут даже ни одной скважины бурить не пришлось, просто оценили геологические условия и правила землепользования и поняли, что Украина закрыта для развития сланцевой отрасли. Как и большая часть европейских стран.