Программа «Место встречи» посвятила целый сюжет «иностранному агенту» Виктору Шендеровичу. Ну а что? Шендерович каналу НТВ не чужой — в лучшие годы немало поспособствовал его становлению, развитию и процветанию. Вот и уважили бывшие коллеги (хотя сам Шендерович, скорее всего, возмутится и скажет, что тамбовский волк им коллега). Но ведущий «Места встречи» Андрей Норкин, как ни крути, а именно бывший коллега. Тоже в свое время начинал на старом НТВ. Ушел вместе с другими сразу после его разгона. И даже удостоился лестных слов в книге Шендеровича. «Здесь было НТВ»: «На глазах вырос в серьезного журналиста Андрей Норкин — вдумчивый, органичный и совестливый… Принципиальность — штука редкая в отечественной журналистике и тем более ценная. Норкин — один из совсем немногих, кто поставил достоинство впереди популярности».

Шли годы. Совестливый и принципиальный, побегав по нескольким либеральным СМИ и явив невиданную гибкость натуры, понял, что от добра добра не ищут и приземлился по месту прежней прописки. Потом написал книжку — «От НТВ до НТВ», в которой не только процитировал лестную для него характеристику от старшего товарища, но и дал ему собственную: «В. Ш. застрял в деревне Гадюкино. И когда ее, в полном соответствии с его прогнозом, «смыло», то же самое произошло и с самим В. Ш. Жаль…»

Теперь представился удобный случай развить богатую метафору. «Зачем «иностранные агенты» массово перебираются жить за границу? Почему либералам больше нравится ругать Россию издалека? И кому выгоден образ жертвы режима? — задал тему для обсуждения Норкин. — Это преподносится как политическая эмиграция — якобы в нашей стране власти выдавливают инакомыслящих… Пережить, как это они называют, политическую зиму многие предпочитают у теплого моря. В Израиль отправился публицист Виктор Шендерович после того, как в конце декабря Минюст признал его «иноагентом».

Поэтому для иллюстрации его «падения» энтэвэшники воспользовались свежим интервью, которое Шендерович дал журналисту Ирине Шихман для ее YouTube-канала «А поговорить». Получился большой и очень откровенный разговор, в котором публицист подробно и внятно объяснил мотивы своего вынужденного отъезда. А сотрудники федерального канала, выцепив из общего контекста отдельные цитаты, подвергли Шендеровича публичному поношению, главный мотив которого — да кому он нужен, «этот Васька»? Специально нарывался на скандал, чтобы получше устроиться на теплом месте. Мы разве раньше говорили столько о Шендеровиче, а теперь говорим».

Другой бывший коллега нашего героя, Владимир Соловьев, прежде почитавший за честь выступить у того на подтанцовке, тоже не погнушался цитированием чужого интервью и тоже выдрав фрагменты из контекста и произвольно их интерпретируя. «Именно у этих людей (Шендеровича и ему подобных) происходит профессиональное выгорание… Они умирают, они мучаются от этого… Он (В. Ш.) вот просто ненавидит русского человека… Это показывает глубокое разочарование Шендеровича от того, что степень его таланта оказалась непризнанной. Они бегут от себя, они бегут из страны, они ищут новых хозяев, но главное — они эмоционально несчастны…»

При этом в самом интервью мы видим и слышим ровно противоположное: нет у Шендеровича и в помине никакой ненависти к родной стране, как не наблюдается и ни малейших признаков профессионального или эмоционального выгорания.

Зато у самого Владимира Рудольфовича, чем дальше, тем очевиднее, нарастают проблемы психического и профессионального выгорания. В одном из недавних выпусков своего «Вечера» он чуть не покусал эксперта и друга, «тихого американца» Николая Злобина, который, числясь президентом Центра глобальных интересов США, ходит на эфиры к Соловьеву как на работу. Хотя почему «как»? Зайдясь в ярости от злобинского монолога, не попавшего в общую струю, Соловьев его фактически «спалил»: «Если вы не способны вести дискуссию и хотите читать лекцию — вам в МГУ… А вы работаете на ТВ!» «Шоу Соловьева превратилось в шоу одной точки зрения», — печально пискнул Злобин, вызвав новую волну остервенения: «Ах, вам кажется, что вы ходите на шоу… Я считал, что шоу — это что-то другое…» На следующем эфире проштрафившийся друг-эксперт не появился. Знай свой шесток! Держать себя в руках, тем более в рамках профессиональных приличий, Соловьеву все труднее. Немудрено. С утра до ночи горит на ответственной работе. А «выгорел» меж тем почему-то Шендерович.

Впрочем, самый кошмарный случай профессионального и человеческого выгорания продемонстрировал на днях младший коллега двух предыдущих пропагандистов Антон Красовский в своей регулярной программе «Антонимы» («Антон и мы») на канале RT/Россия. Он тоже в поисках счастья и чинов походил по разным СМИ, а в итоге обосновался на госканале, где теперь читает проповеди, в которых учит свою «паству» правильно любить Родину и ее Начальника.

И именно сей духовный пастырь неприлично, «в зюзю» (как говорят в народе) напился прямо во время эфира, куда пригласил артиста Виктора Сухорукова.

Он стал забывать вопросы, использовать ненормативную и сниженную лексику («А ты не сотворец фильма — ты говно?» «Сам ты говно», — мгновенно парировал Сухоруков), скалиться, горланить песни, пытаясь подпевать гостю, а ближе к финалу совсем уже непотребно заикал. «А Красовский напился», — изумленно констатировал артист, ранее признававшийся, что ненавидит пьянство, потому что когда-то сильно пил, стал «пьяным, никудышным и бесполезным животным», за что ему сегодня ужасно стыдно.

«Да, напился, — куражась, согласился наш «герой», уже почти не вязавший лыка. — Волновался перед встречей с тобой». «Я уж понял, что у тебя в стакане не зеленый чай… Пей-пей… Маргарита, лиши его премии». По окончании злосчастного интервью Красовский в пьяном угаре бухнулся перед гостем на колени! Сухоруков — счастье любого интервьюера, человек-оркестр, способный с блеском вытянуть самый провальный эфир. Однако такой неожиданный опыт общения с надравшимся журналистом явно обескуражил даже его.

Ну и что это, как не наглядный пример профессионального и человеческого выгорания? Или, скорее всего, — деградации, сопряженной с сознанием вседозволенности и безнаказанности, свойственным большинству его коллег-пропагандистов на госканалах. Бесстыдство — их конек. Высокое покровительство им защита и опора. «Стыда не бойтесь, осуждений не будет… я могу предложить вам такое громадное содержание, что самые злые критики… должны будут замолчать и разинуть рты от удивления», — со знанием дела говорил крупный делец Кнуров, склоняя к сожительству бесприданницу Ларису Дмитриевну.