Про допинг на фоне беспощадной и никого не щадящей борьбы с коронавирусом почти забыли, а он этого стерпеть не мог, и пусть на сутки, но вышел в Пекине на первый план. Да что в Пекине — во всем спортивном мире! Началом истории послужил перенос церемонии награждения в командных соревнованиях по фигурному катанию с понедельника на неопределенный срок. По официальной версии — из-за положительного теста на коронавирус у американского одиночника Винсента Чжоу. К ночи вторника британское издание Inside the Games озвучило совсем иную версию отмены мероприятия.

Два волшебных слова «допинг» и «Россия» всколыхнули весь спортивный мир, заставив забыть о происходящем на Играх. Расшифровка версии придала скандалу планетарный статус: фигурное катание, возможное лишение золотой медали, почти неизбежное отстранение, Камила Валиева. 15-летняя чудо-девочка Этери Тутберидзе и свежеиспеченная олимпийская чемпионка в один миг была назначена одновременно нарушителем и жертвой, масштабное обсуждение происходило в диапазоне от «эти русские никак не угомонятся» до «проклятые англосаксы опять до нас докопались», от «не виноватая она!» до «мы другого и не ожидали». Масла в огонь добавлял тот факт, что золотые медалисты, за исключением Синицыной и Кацалапова, на плановую тренировку не вышли. И Валиева не вышла без каких-либо объяснений и комментариев.

МОК и Международный союз конькобежцев хранили молчание, ограничившись сухим «есть юридические вопросы», акцент сделав именно на слове «юридический», что намекало на проблемы с особым статусом несовершеннолетней спортсменки, в принципе защищенной от прямого наказания, но не освобождавшей от возможных санкций. По долетавшей инсайдерской информации выяснялось, что подозрительная проба была взята еще в декабре, что запрещенная субстанция обнаружена в микродозе, что, скорее всего, это сердечный препарат триметазидин, который не влияет на повышение спортивных результатов, но на это уже меньше всего обращалось внимание. Ждали вердикта — одни с надеждой, другие с плохо скрываемой радостью. Одни склонялись к скорому и неизбежному лишению россиян золота и выдворению главного фаворита соревнований — одиночниц из Пекина, другие прогнозировали вынесение оправдательного приговора.

Утром, в четверг, Валиева спокойно вышла на тренировку, что могло означать только одно: ее не снимают с пробега. Когда в Пекине уже наступал вечер, никаких новых известий о «деле Валиевой» из Пекина не поступало. Официального вердикта не было. Олимпийская жизнь продолжалась, словно ничего и не случилось. Вопросы, однако, оставались не только потому, что дыма без огня не бывает. Россия слишком много напожарила с допингом, чтобы запах этого дыма не выветривался и спустя годы.

То, что «подозрительная проба» существует, практически никем не оспаривается. То, что информация была вброшена в очень удобный момент, благоприятный для наезда с возможным лишением российской команды золота и передачи его команде США, тоже не подвергалось сомнению. Фон благоприятствовал: как раз сейчас Международный союз конькобежцев нацелен на повышение возрастного ценза для фигуристов, что тоже можно было рассматривать не только как заботу о здоровье юных спортсменов, но и как

Замечательный тренер в своем стремлении достичь невозможного поставила на поток подготовку девочек-рекордсменок на один олимпийский цикл, в зависимости от отношения восхищающих или ужасающих весь спортивный мир. Существующая система оценок, почти всецело подчиненная технической сложности, полностью подходит ее методике, но действительно оставляет вопросы как об эстетической стороне некогда привлекательного вида фигурного катания, так и о чрезмерных, даже запредельных нагрузках, в том числе психологических, выпадающих на юных чемпионок. Чрезмерность может рвать не только мышцы, но и ломать судьбы спортсменок, карьера которых в юном возрасте и заканчивается.

Зависть к успехам Тутберидзе — вещь объективная, равно как претензии к выбранному ею пути. Одновременно повышение ценза — это искусственная попытка вернуть процесс в естественное русло, по сути дела остановив прогресс в его современном, пусть и несколько уродливом виде. Тут такой практически неразрешимый клубок противоречий, который парой заседаний не решить.

Я не верю в целенаправленную «подкормку» девочек Тутберидзе запрещенными средствами — даже с учетом общероссийского бэкграунда, густо замешанного на массовом применении допинга в совсем недавние времена. Но предположить, что запредельная сложность подготовки может вызывать необходимость минимизировать риски, связанные, в частности, с кардиологическими проблемами, тоже можно. Как можно поверить в случайность попадания запрещенного вещества в организм — из-за элементарной халатности и непрофессионализма людей, отвечающих за здоровье юных спортсменок. Был у нас «вахтер», всегда знавший, кого можно, а кого нельзя подпускать к большим стартам, но это была не единственная ипостась Григория Родченкова, про которого лучше не вспоминать.

Боюсь, что до истины ни нам, ни куда более компетентным и ответственным лицам не докопаться. Если юридически к Камиле Валиевой не придраться, а для наказания ее окружения нет оснований, то надо просто дать девочке, на долю которой без того пришлось немало переживаний, спокойно выступить. Она это заслужила.

Радикальные заявления типа «Россия вообще не должна присутствовать на этой Олимпиаде» удивлять не могут — это следствие того, что Россия по большому счету так и не отрефлексировала происходившее с ней в спорте больших достижений. Завывания по типу «у них еще хуже» никому не интересны, а сентенцию «как только мы всех побеждаем, так сразу нас гнобят», оставим ура-пропагандистам и верящим в свою непогрешимость патриотам.

Несильно мы и побеждаем, как показывает большая пекинская спортивно-ковидная тусовка. И в фигурном катании — тоже, что наглядно продемонстрировал мужской одиночный турнир. Но еще три вида остались.