Сквер, Россия, новый дом

— Я начал заниматься правозащитой в 2016 году, когда мне было 18 лет. Тогда я учился на юриста в колледже. Мне всегда хотелось помогать людям бороться с несправедливостью. Первыми шагами были дела по защите прав потребителей, — вспоминает Никита.

Томилов — коренной уралец. Родился в Челябинской области, а четыре года перед отъездом прожил в Екатеринбурге, где работал юристом Межрегионального центра прав человека. Екатеринбург он называет городом с самой красивой архитектурой в России и с потрясающими людьми и признается, что тоскует по нему, в отличие от остальной страны — «от государства в том формате, в котором оно существует сегодня».

— В Межрегиональном центре прав человека сотрудники занимаются ведением уголовных дел, правовой поддержкой заключенных. Я работал больше в гражданском направлении — это семейные дела, дела по защите прав потребителей, жилищные и социальные вопросы. В последнее время, начиная с протестов в сквере у Театра драмы, я работал с административными делами, в том числе защищал протестующих в сквере, — рассказывает Томилов.

В 2019 году в Екатеринбурге произошли прогремевшие на всю страну столкновения горожан с полицией и Росгвардией в сквере у Театра драмы. Тысячи человек выступили против планов уральских магнатов Игоря Алтушкина и Андрея Козицына построить на месте зеленой зоны в центре города храм Святой Екатерины. В результате протестов от строительства решили отказаться, однако впоследствии против их участников было возбуждено более ста административных и семь уголовных дел.

Некоторые протестующие были вынуждены эмигрировать из России.

— Это были очень яркие и важные события. Екатеринбург не побоялся власти и защитил сквер. Все мои коллеги юристы и правозащитники находились в сквере в те дни, но мы не протестовали, нельзя было, чтобы нас вдруг задержали, как остальных, мы понимали, что наша задача — защитить протестующих, — говорит Томилов.

Межрегиональный центр прав человека, в котором работал Томилов, «отбивал» задержанных (доказывая неправомерность задержаний) и, по словам Томилова, от возможных фабрикаций административных и уголовных дел против них в судах. Сотрудники центра работали без продыха в те дни: вели дела задержанных протестующих, участвовали в заседаниях до поздней ночи, следовали за полицейскими «бобиками» с задержанными до спецприемников, чтобы их там не удерживали незаконно.

— Дни протестов в сквере были самыми жаркими, мы работали нон-стопом. Суды шли, словно конвейеры: заседания проходили до трех ночи и шли по пять минут, их было очень много. Никто особо не смотрел на доказательства. У одного из моих подзащитных были доказательства его невиновности, но его все равно арестовали, а на федеральных телеканалах его оскорбляли, говорили: «У тебя есть ребенок. Зачем полез протестовать?» Его ни за что посадили на 15 суток.

А кто не сделает этого — лишится должности. До этого я думал, что у нас хорошая судебная система. Но желания бросить правозащитную деятельность или уехать из России тогда не было. Наоборот, появилась решимость еще сильнее бороться с несправедливостью и защищать людей, — рассказывает Томилов.

Несмотря на это, спустя несколько месяцев после протестов в сквере, летом 2019 года, Томилов вынужденно покинул Россию. Решение уехать из страны он принял после того, как начал защищать подростков, пострадавших от действий известного «борца с ЛГБТ» Тимура Булатова. Булатов собирал и отправлял информацию об их личной жизни в полицию, в школы, в комиссию по делам несовершеннолетних.

— Ко мне обратились подростки с просьбой помочь им. Нам удалось отбить многих: на них не стали заводить административные дела о пропаганде нетрадиционных сексуальных отношений. Те люди, которым нужна была защита, получали ее от нас в полном объеме. Это очень не понравилось Булатову. В конце концов он передал «дело» группировке «Пила», которая начала охоту уже за мной. Я писал заявления в отношении Булатова, но все они «сливались» полицией — все ему сходило с рук.

Томилов рассказывает, что за ним установили слежку, на него нападали на улице, против него устраивали провокации в подъезде его дома, угрожали убийством в соцсетях. Это продолжалось примерно полтора месяца.

— У «Пилы» были серьезные подвижки в МВД, ФСБ и в других федеральных органах. За мной началась охота, они обещали убить меня.

После того как неизвестные оставили надписи с угрозами на дверях квартиры правозащитника и стенах его дома, Никита понял, что просто так его в покое не оставят. И принял решение «валить». Выбор пал на Германию: Томилов признается, что это была просто первая страна, которая пришла ему в голову.

— Решение покинуть Россию не было сложным, я принял его быстро, ведь от этого зависела моя жизнь и жизни моих родных, — говорит Томилов. При этом он признает, что жизнь политэмигранта в Европе — это борьба. — Я приехал в Германию с нулевым знанием языка, с полным непониманием того, как здесь устроена жизнь. Мне приходится завоевывать здесь свое место под солнцем.

По приезде в Берлин Томилов решил, что «не хочет сидеть на шее у немецких граждан, получая пособия». И организовал инициативную группу среди беженцев для создания общественной организации The LGBT life для помощи ЛГБТ-комьюнити, в первую очередь таким же беженцам, как он, в социализации и интеграции в немецкое общество. Организация Томилова, в которой он председательствует, работает совместно с правительством Германии и сенатом, и, несмотря на то что специализируется на работе с ЛГБТ, помогает всем, кто обращается за помощью, вне зависимости от сексуальной ориентации. В 2020 году организация даже получила грант «Мультикультурного фонда» для беженцев на запуск шоу про ЛГБТ, которое существует и сегодня.

— Наша организация помогает людям, которых преследуют из-за их сексуальной ориентации в странах Восточной Европы, в первую очередь в России. Мы консультируем людей по вопросам беженства: помогаем со сбором документов, переездом, адаптацией в Германии на первых порах — например, помогаем с пропиской, если у человека есть проблемы, записываем на языковые курсы, находим психолога, занимаем человека творчеством в культурных пространствах, создаем такие пространства. В 2020 году мы помогли четырем беженцам, в прошлом году — двенадцати. При этом к нам обращаются и люди не из ЛГБТ-комьюнити, им мы тоже, конечно, помогаем, — рассказывает Томилов.

Выборы и будущее

В конце 2021 года администрация района Marzahn Hellersdorf в Берлине объявила о проведении выборов в совет депутатов, на которых организации, внесенные в список общественно-полезных организаций, имеют право на выдвижение своих кандидатов. The LGBT life, принявшая участие в заседании районного центра, выдвинула в качестве своего кандидата на выборы Томилова.

— Среди членов правления нашей организации свои кандидатуры выдвинули три человека. Поскольку я более-менее хорошо выучил немецкий язык и за несколько лет стал медийным человеком в политической жизни в Берлине, сотрудники нашей организации поддержали мою кандидатуру, решив, что я больше остальных подхожу на роль муниципального депутата. Жители Marzahn Hellersdorf, значительную часть которого составляет русскоязычное население, знакомы со мной по общественным мероприятиям и выступлениям на них, они также знают меня по мероприятиям в поддержку ЛГБТ-комьюнити и политзаключенных, в том числе Навального, на которых я выступал, рассказывая свою историю. Люди знают обо мне и о моей работе, они понимают, какой я человек и что я могу им дать полезного, будучи депутатом. Поэтому я и был избран, — объясняет Томилов.

Жители района Marzahn Hellersdorf отдали свои голоса шести кандидатам, которые избирались в комитет «по участию и интеграции» для работы с населением. Руководство района утвердило списки кандидатов, провело выборы, в результате которых Томилов был избран депутатом, и признало их легитимными.

— У всех кандидатов были равные шансы на избрание в депутаты, здесь не важны твой статус, возраст или твои богатства. Больше шансов у тех, кто реально работает и делает полезные вещи для общества. Моя работа связана с постановлениями и законами, с интеграционной политикой, разработкой стратегий для помощи беженцам, чтобы они лучше социализировались и имели бóльший доступ к общественным благам. Конечно, у меня есть амбиции двигаться дальше. Надеюсь, это не последняя моя должность в политике. Дело в том, что в Германии все равно есть вещи, которые, по моему мнению, работают неправильно, и их нужно менять. Это большое количество бюрократии, которую надо сокращать. Здесь очень любят бумагу, от которой стоит отказаться в пользу цифровизации. Также я облегчил бы жизнь беженцам, которые по приезде в Германию имеют много ограничений в работе, учебе и социальной жизни и, сталкиваясь с местной системой бюрократии, опускают руки. Еще я создал бы специальные центры типа российских МФЦ, чтобы люди могли получать документы в одном месте, а не бегали по разным инстанциям за каждой бумагой, — рассказывает Томилов.

Сейчас Томилов имеет статус соискателя политического убежища, его дело рассматривается судом. Федеральное министерство по делам мигрантов и беженцев отказало ему в получении статуса, потому что не увидело угрозы для его жизни в России. Правозащитник обжаловал это решение. Он объясняет такую проблемную ситуацию тем, что федеральное правительство часто считает, что в больших российских конгломератах вроде Москвы, Санкт-Петербурга или Екатеринбурга угрозы жизни для представителей ЛГБТ-сообщества нет, в отличие от некоторых других регионов и республик: они делят регионы России на «опасные» и «неопасные» для жизни ЛГБТ-сообщества.

— Мне приходится здесь «вырывать» свое, бороться за свой статус беженца и доказывать обществу, что я достоин тех благ, которые оно может мне дать. Моя история трагична, она про мое спасение, а не про успех. Еще она про то, что, если очень чего-то захотеть, можно этого добиться. В Германии есть демократия, она работает, а в России ее нет, но это не значит, что россияне должны молчать. Важно говорить о своих проблемах, если что-то не нравится — менять это. Не с помощью драк и скандалов, а конструктивно и дипломатично, в диалогах — так работают демократические процессы.