Цепочка простая: наше предложение — их ответ — наш ответ на ответ. Впрочем, с последним все более-менее понятно. Поскольку и с «их ответом» все было в основном понятно — уже когда делали предложение. Но надо дождаться Главного Ответа. На российском политическом языке — это решение президента Путина после консультаций с военными и политиками. Его детали будут важнее основного смысла, уже заявленного министром Лавровым (мол, на наши главные озабоченности «партнеры» ответили отказом, и это нас не устраивает).

Правда, «партнеры» в своем неопубликованном ответе вроде пошли навстречу по «второстепенным вопросам», которые еще недавно казались Москве вполне важными (неразмещение в Европе РСМД, ограничение учений близ границ, меры «деконфликтинга», в частности, на Балтике и на Черном море, восстановление контактов между военными и т.п.).

Правда, состоялась парижская встреча в «нормандском формате» по Украине на уровне «политических советников», они обсуждали выполнение Минского соглашения восемь с лишним часов и намерены через две недели продолжить выяснение несостыковок в его трактовке. То есть пока пауза — тревожная, но с проблесками надежды на продолжение переговоров, а не на их срыв и разворачивание зловещего «военно-технического ответа».

И все это на фоне воинственного клекота, причем со всех сторон. В России — милитаристское беснование пропагандистов и безответственные «предложения» различной по партийной принадлежности думской публики (признать непризнанные донбасские «республики», накачать их оружием и, конечно же, что неизбежно, российскими инструкторами по его обслуживанию).

Интересно,

желания потрафить «начальнику» своей жесткостью (она всегда «патриотичнее» и менее наказуема, чем проявление мягкости) или разыгрывания Кремлем банальной инсценировки про злого и доброго полицейского: мол, смотрите, «партнеры», у нас вот такое есть общественное мнение, мы-то в целом за дипломатию, но не упустите шанс, договаривайтесь, пока не поздно. Подозреваю, что всего понемногу, что и здесь имеем дело с гибридами — если бы партийные функционеры и их медийные коллеги по обслуживанию Кремля (даже если они убежденные члены партии войны) опасались, что их действия воспримут там как абсолютно вредные, вряд ли бы они так буйствовали.

На Западе свое — это бесконечное обсуждение вторжения России на Украину, не утихающее ни от сомнений многих западных политиков и экспертов в его реальности, ни от бесконечных опровержений российской стороны.

И на этой стороне тоже свои ястребы, причем тоже разной партийной и медийной принадлежности. И тоже разные мотивы, включая давление на переговорный процесс.

Конечно, такой способ тылового обеспечения дипломатии вовсе не обязательно ей способствует, есть подозрение, что совсем наоборот. Но и сама дипломатия в нынешних переговорах и ответах на ответы грешит манипуляциями и правовым наперстничеством. Об этом — чуть подробнее.

Один из главных тезисов главы российского МИДа Сергея Лаврова, клеймящих правовую недобросовестность противной стороны, — это игнорирование ее представителями полноты формулировок Стамбульского документа саммита ОБСЕ 1999 года и Астанинской декларации саммита ОБСЕ 2010 года. Там, по замечанию Лаврова, сделанному в пятницу в интервью радиожурналистам, «содержались взаимосвязанные принципы обеспечения неделимости и безопасности. Запад выдирает из этого пакета только один слог: каждая страна имеет право выбирать себе союзников. Выбирать военных союзников. Но там-то это право оговорено условием. И обязательством каждой страны, под которым подписались западники, — не укреплять свою безопасность за счет безопасности других».

И действительно, в этих документах, подписанных лидерами всех стран — членов ОБСЕ, содержатся соответствующие пассажи. Стамбул:

Этот же принцип зафиксирован и в астанинской декларации.

Это правда, что западные представители базируются на тезисе о праве членов ОБСЕ вступать в союзы и «забывают» о принципе ненанесения ущерба безопасности других. Но в том-то и состоит хитрость всех сложно согласуемых на основе компромиссов многосторонних документов, что они создают массу возможностей различных толкований или, по словам Лаврова, «выдираний». Российский министр, со своей стороны, почему-то не вспоминает другие положения этих документов. Например, фрагмент о недопустимости сфер влияния. Стамбул:

То же, слово в слово, содержится и в астанинском документе.

Здесь в одном предложении и основания для упрека в адрес НАТО (за то, что своей «евроатлантической» системой безопасности игнорирует безопасность других), и неприятие сфер влияния, в пристрастности к которой западные политики и политологи постоянно обвиняют Россию. Вспоминая и ХIХ век с его российско-британской борьбой за Среднюю Азию, и «ялтинский сговор», и претензии России на особые отношения в постсоветском пространстве. Но,

Не вспоминает наш министр и о том, что все документы ОБСЕ базируются на никем не отмененном базовом и фундаментальном «декалоге» принципов европейской безопасности из Хельсинкского Заключительного акта 1975 года, в котором содержатся принципы «уважения прав, присущих суверенитету», «неприменения силы или угрозы силой», «территориальной целостности государств» и «нерушимости границ», которые неоднократно нарушались, в том числе, и Россией. Кстати, последний принцип был в свое время с большим трудом продавлен делегацией СССР, которая тогда опасалась германского «реваншизма», то есть объединения в единую Германию ФРГ и ГДР, принадлежавших к противостоящим военно-политическим блокам — НАТО и Варшавскому договору. Стоило бы напомнить этот принцип:

Не без греха и другая сторона. И речь не только о замене западными представителями общей неделимой безопасности Европы «евроатлантической», которая противоречит принципу, по которому никакие государства и организации не «могут быть наделены преимущественной ответственностью за поддержание мира и стабильности в регионе ОБСЕ». Не только о выдвинутом Лавровым обвинении в игнорировании Западом тезиса о ненанесении ущерба безопасности другим странам, в частности, не членам НАТО. Продолжаются произвольные трактовки Минских соглашений и выполнения их пунктов различными сторонами конфликта. В частности, на днях в интервью «Радио Свобода» («иноагенту», по версии Минюста) американский визави Лаврова глава госдепартамента Энтони Блинкен публично заявил, что ни одна из сторон не имплементировала эти соглашения. Причем

Справедливости ради, отметим, что в этих плясках и «вырываниях» вокруг компромиссных, а потому зачастую по-разному трактуемых формулировок самого минского протокола, компетенций его подписавших сторон (даже того, кого считать сторонами Контактной группы), а также вины подписантов за невыполнение обязательств активно участвует и российская сторона. Видимо, об этом кажущемся почти безнадежным комплексе проблем и взаимных претензий придется поговорить отдельно. Хотя бы после обещанного второго, берлинского, раунда «нормандского формата» на уровне политических советников (Дмитрий Козак, Андрей Ермак, Эммануэль Бонн и Йенс Плетнер).

А пока все ждут итога «изучения документов». И привыкшие к единоначалию соотечественники, и украинские соседи, и западные «партнеры», усвоившие, кто реально принимает в нашем отечестве судьбоносные решения. Главный вопрос, волнующий тех, кто не хочет военно-политической эскалации, формулируется так: неприятие отказа Запада от нерасширения НАТО — это провал переговорного сериала или все-таки будет какое-то его продолжение? Хотя бы по «второстепенным вопросам», типа ослабления военной напряженности?