Чуть больше года назад мир увидел русский киберпанк во всем его величии. На YouTube-канале творческой группы Birchpunk (что можно перевести как «Березовый панк») вышел ролик под названием «Кибердеревня». В нем фермер Николай рассказывает о жизни в своем селе, которое визуально застряло где-то в прошлом веке, но при этом тут и там встречаются элементы далекого будущего, но очень российского будущего — от кибердоярки до летающего уазика-«буханки». В этом новом мире растут фрактальные огурцы (так называемые фрактал кукумберс); исторические здания можно не реставрировать, а просто загрузить (но скорость интернета все равно маленькая). Жена главного героя существует в видео на планшете, прикрепленном к летающей коробке, а сам фермер Николай вместо голубей разводит коптеров.

История про причудливую жизнь русских людей в высокотехнологичном будущем подкупила зрителей своим крайне нестандартным юмором и высоким уровнем графики в самом ролике (сейчас у «Кибердеревни» больше 11 миллионов просмотров на YouTube). И это не единственное творение Birchpunk: за прошедший год команда разработчиков выпустила еще несколько мини-сюжетов, в которых приняли участие известные медиаперсоны — от Гарика Харламова и Евгения BadComedian Баженова до депутата Анатолия Вассермана и поэтессы Ирины Егоровой.

При этом показывают будущее Birchpunk так, что люди из настоящего легко считают «пасхалки», то есть известные им мемы: киберполицейскую собаку зовут Мухтар, а гоняющаяся внутри тела человека за тромбом уменьшенная бригада врачей в какой-то момент восклицает: «Стреляй, Глеб Егорыч, уйдет!». Впрочем, несмотря на очевидную российскую культурную базу роликов, «киберистории» во многом популярны у иностранцев, которые искренне восхищаются (практически как мифические болгары у интернет-пропагандистов) тем, что в

Сам коллектив Birchpunk — это, в первую очередь, автор и режиссер, выпускник ВГИКа Сергей Васильев и режиссер визуальных эффектов Алексей Фомин. Удивительно, но, несмотря на то, что «Кибердеревня» и прочие ролики стали одним из самых популярных явлений в российском интернете в 2021 году, о Birchpunk известно очень немного, хотя их творчество уже отдельно отметил ведущий американский журнал об играх, музыке и кино Variety.

Спецкор «Новой» Вячеслав Половинко встретился с Сергеем Васильевым и Алексеем Фоминым (компанию нам составили продюсер визуальных эффектов Сергей Будяк, а также второй оператор и монтажер Дмитрий Колесников) и поговорил о том, как в условиях России 2022 года делать юмор с налетом остросоциальности, который любят вообще все.

— Кажется, что идея соединения российской глубинки со всеми ее прелестями и киберпанка лежит на поверхности. Соединение несоединимого — это всегда работает. Но даже в этом случае нужен какой-то первоначальный образ, какая-то вспышка в ваших мозгах. Что это была за вспышка?

Сергей Васильев: Безусловно, все началось с коровы с qr-кодом на боку, которую пасет дрон, а также с кибердоярки Глаши. Вся «движуха» пошла с этого образа.

— Кто именно придумал этот образ, а еще задам любимый вопрос своей дочери: зачем?

Сергей Васильев: Идеи обычно появляются без привязки к конкретной задаче, и главное — успеть их зафиксировать в своей голове или на каком-нибудь носителе. Самый хороший совет, который я получил во ВГИКе, — все записывать, даже то, что кажется ерундой. Иногда это очень хорошо помогает. У меня есть блокнот, в котором написано 90 процентов вещей, которые никогда не станут реальностью, но вот оставшиеся десять процентов чего-то да стоят.

Корова с кодом и кибердоярка Глаша как раз из этой части. Мы с Алексеем занимаемся компьютерной графикой, когда-то давно мы познакомились в студии «Амальгама», и этот образ нам подходил, поскольку мы могли его реализовать. Сама идея, в общем, родилась из хайпа: когда начался карантин, все говорили вокруг про qr-коды. Более того, во время пандемии cg-художники и дизайнеры увлеклись daily-рендерами, то есть небольшими роликами на 10–15 секунд с мозголомным сюжетом, которые публиковались в инстаграме или на других специализированных площадках. Один из самых известных художников в этом направлении — Степан Христофоров, самая известная его работа — киты, которые летают над Москвой.

Захотелось попробовать что-то в том же духе, и я сделал трех роботов, которые копаются в водопроводном люке. И мы начали разгонять идеи, куда можно применить образ роботов в наиболее контрастном сеттинге, поэтому и появилась эта рободоярка. А затем нам пришла в голову мысль: почему бы не сделать не 10–15-секундный ролик, а мини-историю с главным героем. Мы через друзей нашли ферму, на которую можно съездить, посмотрели, как все там устроено, поговорили с хозяевами и местными жителями — и из этого родился уже сценарий «Кибердеревни».

— То есть сценарий изначально завязан на «фермерский фольклор»?

Сергей Васильев: Да, и кажется, ролик потому и получился популярным, что он несет в себе оттенок документальности. И сама ферма очень интересная: стоит заброшенная техника, лежит груда металлолома, при этом по двору между всем этим мусором ходят коровы и куры — в самой жизни мы уже видим причудливое смешение, киберпанк в жизни. Дальше оставалось внести лишь фантастические детали в сюжет,

— Собственно, фразы «фрактал кукумбер» уже достаточно, чтобы войти в мировую культуру. Где вы взяли актера?

Сергей Васильев: С актером Сергеем Чихачевым (аналоговому зрителю он известен как журналист и голос озвучки многих фильмов и компьютерных игр. — Ред.) мы познакомились, когда я еще учился во ВГИКе. В 2016 году мы обменялись контактами, так как вместе принимали участие в дипломном проекте одного из наших знакомых. Спустя пять лет я ему написал — он сразу согласился на сценарий. И завертелось.

— Изначально были мысли о том, что это все станет долгоиграющей историей?

Сергей Васильев: Нет, это задумывалось как прикол. К тому же, мало снять ролик, нужно довести до ума, а потом еще и раскрутить его. Мы совершенно не были уверены, что на нулёвом канале (то есть YouTube-канал с минимальным количеством подписчиков. — Ред.) видео «взлетит». У нас в 2019 году уже был сделан мини-фильм с большим количеством графики, но он тогда совершенно «не зашел». А «Кибердеревня» просто удачно «завирусилась», так сложилось.

— Вы используете только графику или у вас есть какой-то реквизит?

Алексей Фомин: Иногда мы используем комбинированные съемки. В новом ролике «Кибербольница» есть настоящие «локации» (смеется). Мы купили говяжье сердце, всякое мясо, красиво его разложили, и камеры вокруг него летали, создавая нужный эффект. Еще мы взяли хлеб чиабатта, влетели камерой прямо внутрь него — и получились человеческие легкие.

— Я почему спросил. В компьютерной графике я полный профан, но кажется, что это какой-то другой уровень качества по сравнению с тем, что мы видим в российском кинематографе. Или я неправ?

Алексей Фомин: На самом деле мы просто приспособили к нашим задачам уже имеющиеся инструменты. Если сейчас внимательно посмотреть новые отечественные сериалы или полнометражные фильмы, то можно убедиться, что графика там достаточно высокого уровня. Я работал в нескольких студиях, и графические эффекты, которые они делают, котируются во всем мире. Для примера возьмите фильмы «Ледокол», «Притяжение», «Время первых» или вышедшего недавно «Конька-Горбунка». Мы лишь перенесли этот наработанный опыт в небольшой YouTube-проект.

— Места для съемок, как я понимаю, вы стараетесь выбирать не в Москве.

Сергей Васильев: Безусловно. Мы, работая над другими крупными проектами, убедились, что подавляющее большинство московских локаций часто используются и узнаваемы в кадре. Но крупные съемочные группы редко могут себе позволить выехать за пределы Москвы из-за необходимости считать бюджет. У нас как у маленького коллектива в этом смысле есть небольшое преимущество. Это к тому же работает на стилистику и на стиль повествования. Одно дело, когда ты работаешь в крупном проекте: там все просчитано, каждый кадр, выставлен нужный свет. И совсем другое дело — мы. Приехали в Рязань, видим: пасмурно, земля мокрая — ровно то, что нам нужно. Вернулись через время — а уже солнышко греет, все выглядит по-другому. Но выбора нет: надо снимать в тех условиях, что есть сейчас.

С другой стороны, это влияет на картинку в том смысле, что мы снимаем реальность не ретушированную: как есть — так и показали в кадре. Мы стараемся находить такие места, которые было бы интересно снимать даже без графики. Если убрать роботов и космические корабли из наших роликов, фантастическая составляющая уйдет, но за счет фактурности самой локации кадр все равно будет выглядеть интересно. Full CG — то есть кадр, полностью состоящий из графики, — мы позволить себе не можем, это очень сложный процесс. Так что основу ищем в жизни — и это создает эффект мокьюментари (в последнем по времени ролике Birchpunk «Кибербольница» Full CG кадры все же появились. — Ред.).

— Съемки не в Москве выглядят некоторым вызовом с вашей стороны. Вы словно говорите: Москва — не лицо России, смотрите, какое оно на самом деле.

Сергей Васильев: Так, наверное, про любую столицу можно сказать: Вашингтон — не лицо США. Россия многогранна, большие города в силу своей экономической развитости, конечно, выглядят более современно. Визуальные различия с провинцией несомненны. Но, поскольку наш проект рождался как в своем роде насмешка над киберпанком как таковым — а если мы вспомним киберпанк, то это всегда огромные, возвышающиеся над людьми города-киберполисы. Наша задача была показать другой киберпанк: как бы он выглядел в маленькой провинции.

современные для того времени явления вроде поездов и первых ЛЭП соседствуют с совершенно архаичными вещами. И нет причин думать о том, что этот контраст изменится и в будущем.

Единственная серия, которую мы снимали в Москве, это, кажется, «Кибермузей»…

Алексей Фомин: Еще «Кибербольница».

Сергей Васильев: А, да. Но там в кадре города, по сути, нет, не так заметно.

Алексей Фомин: Так получилось, что локация «Кибербольницы» — она есть практически везде. Я лично работал на двух проектах, где использовались эти же интерьеры. И все, кто в курсе, сразу кивают головами: а, понятно, где вы.

Сергей Васильев: Да, с локациями вроде больницы ситуация принципиально сложнее. Одно дело приехать на развалины или на ферму, а другое дело — найти больницу, которая должна выглядеть определенным образом. Плюс это не может быть работающая больница, особенно сейчас, во время пандемии. Выбор в таких случаях очень ограничен, и «Кибербольница» — это исключение из наших правил съемки. Недавно вышел сериал «Универ. 10 лет спустя» — и там те же узнаваемые помещения. Это Первый московский роддом на улице Гастелло, сейчас закрытый.

— Знаете, что меня лично удивляет в вашем творчестве? В условиях все еще формирующегося русского YouTube вы слишком интеллигентны. Кажется, в ваших роликах нет ни единого матерного выражения.

Сергей Васильев: В самом первом ролике проскальзывал матерок в виде междометий, а больше не было. Грубый, жесткий и туалетный юмор нам не очень интересен — если это, конечно, не blackhole (по мысли Birchpunk, в будущем функцию туалета и канализационного слива у людей будут выполнять черные космические дыры. — Ред.). Грубо шутят уже все, кто только может. Нам же хотелось сохранить тон теплой, душевной комедии. Она может быть жесткой по смыслу, но не может быть скабрезной.

— В этом, кажется, есть проблема в современном российском юморе. Остросоциальное высказывание часто сопровождается и весьма грубой лексикой, порой с переходом за грань фола. Не было ли у вас опаски, что, отказываясь от такого языка, вы рискуете любое свое громкое высказывание превратить из острого в чрезмерно аккуратное, а оттого беззубое?

Сергей Васильев: Слишком слащавое? Если вдруг мы это увидим, то постараемся что-то придумать, опираясь на то, что у нас альтернативная реальность — поэтому и грубость должна быть альтернативой. У нас уже есть свой аналог выражения «ёлки-палки» — «триты-биты». А за счет эффекта глитча (искусственных помех в кадре по принципу испорченной или зажеванной пленки. — Ред.) мы можем добавлять некоторые резкости. Но это деликатный вопрос. Если мы поймем, что нам нужно по сюжету какое-то грубое слово, мы, возможно, его вставим. Но такой ситуации пока не было.

— Про «актуальную повесточку» в ваших роликах. Пока политика у вас была в ролике про вашего альтернативного Рогозина (во вселенной Birchpunk у него фамилия Барагозин. — Ред.). Но рано или поздно у вас спросят: а где в вашей вселенной киберпрезидент?

Сергей Васильев: Так у нас нейропрезидент же есть.

— Да, но от вас потребуют рассказать о нем подробнее, снять о нем сюжет-портрет.

Сергей Васильев: В ролике про Новый год он у нас есть: это красная точка, которая говорит новогодние поздравления.

Алексей Фомин: Более того, в ролике про Барагозина показан момент, когда он только избирается (в дебатах живого человека и нейросети будущий «нейропрезидент» назван «техническим кандидатом». — Ред.).

Сергей Васильев: Да, президент такого типа, который руководит такой межгалактической Федерацией, — это самое логичное, что может быть в будущем.

— Вопрос тут в том, что рано или поздно мирные и никого не задевающие сюжеты у вас кончатся, и нужно будет заступать за линию, после которой уже начинается нервозность со стороны власти. Условная «Кибертюрьма». И как тут быть, что снимать?

Сергей Васильев: Прямо скажем: у нас нет задачи всю дорогу ехать на остросоциальных темах. Нам хочется рассказывать универсальные истории, которые были бы понятны и жителю России, и жителю Мексики, например. Мы столкнулись с тем, что если ролик про «Кибердеревню» интуитивно понятен во всем мире из-за того, что деревни так или иначе есть везде, то ролики про «Киберпоезд» или про «Киберновости» уже вызывали затруднения у иностранных зрителей. Слишком локальные темы.

— Слишком российские.

Сергей Васильев: Да. С одной стороны, это приятно, что нам удается задеть какие-то особые струны души у российского зрителя, но с другой — мы хотим делать истории, а не памфлеты. У нас анонсировано в январе-феврале появление мини-сезона истории Николая (это главный наш киберфермер), так вот это фактически будет марсианский вестерн — мы называем это Марсианские сказы. Политика там будет совсем на втором плане, основным будет захватывающий сюжет. Вопрос остроты и вопрос границ дозволенного решается в каждом случае индивидуально.

Вообще, у нас есть возможность в своих особых сюжетных условиях задевать какие-то спорные темы. Однако надо понимать: мы все-таки создаем ролики, которые призваны развлечь зрителя, а не погрузить его в гнетущее состояние от осознания реальности за окном. Наш жанр — кибербасня. Кто знает, тот поймет, а остальные получат интересную историю про роботов.

— Если посмотреть на YouTube ролики с реакцией на ваши скетчи, то можно увидеть, что иностранных комментаторов несколько больше. Это, конечно, можно объяснить тем, что для них российский киберпанк — это вдвойне экзотика. Но совсем непонятно, что о вас говорит «глубинная Россия». Какую обратную связь вы получаете от людей не из Москвы?

Сергей Васильев: В основном, положительные отклики. Более того, нам вдвойне приятно, что ролик про космопоезд понравился своей правдоподобностью тем, кто работает на реальной железной дороге — проводницам, машинистам, путейцам. Это, как нам кажется, очень круто. Две серии про «Кибербольницу» получили одобрение от медработников. Мы, правда, всегда консультируемся перед созданием ролика с профессионалами в той или иной сфере, чтобы в итоговом ролике были приколы не только для всех, но и для тех, кто разбирается в предмете.

— А ролик про киберполицию понравился полицейским в реале?

Сергей Васильев: У нас один из сценаристов — Никита Ворожищев — сам бывший полицейский. Он внес свои наблюдения о прошлой службе в текст, и сюжет в итоге получился больше ностальгический, потому что это не киберполиция, а кибермилиция. У нас альтернативная вселенная, реформы полиции не произошло.

— И Медведева у вас не было.

Сергей Васильев: У нас там много чего не было. Хотя, возможно, в нашем мире была обратная реформа, кто знает (смеется). В целом, реакции на наше творчество положительные еще и потому, что мы оставляем для жителей тех или иных локаций некоторые «пасхалочки». К примеру, в Ижевске есть частично разрушенный исторический корпус оружейного завода (его вроде бы хотят реставрировать), поэтому мы «поставили» корпуса могущественной корпорации Izhevsk Dynamics прямо за ним. Это вызывает чувство причастности к происходящему на экране у тех, кто живет в этом городе, поскольку ощущается прямая связь вымышленной локации с реальностью, которую горожане видят каждый день.

— В комментариях к ролику про «Кибербольницу» развернулась дискуссия о том, что вы говорите о вакцинации и «чипировании». Как будто вы встали на чью-то сторону.

Сергей Васильев: Как раз ни на чью сторону мы не вставали. Мы изложили в своем стиле различные слухи и позиции, которые есть в обществе. Мы не призываем прямым текстом делать или не делать что-то — в данном случае прививку. Наш метод — взять современные новостные поводы, фразы или мемы и поместить их в наш контекст юмористического и фантастического.

Это что, разве призыв к отказу от вакцинации или, наоборот, призыв всем бежать на прививку? Нет же. Но это круто, что мы можем, используя наш созданный контекст, тонко высказываться на острые темы. И хорошо, что мы стимулируем воображение и чувство юмора у людей.

— Сколько времени уходит на создание одного ролика?

Сергей Васильев: Зависит от очень многих факторов. «Кибердеревню» мы делали четыре месяца: в августе 2020 года все сняли, почти всю осень занимались графикой, а 19 ноября устроили премьеру. Потом у нас был новогодний ролик, который мы сделали буквально за две недели. 19 декабря написали сценарий, 23 декабря все отсняли, а 31 декабря он уже был в Сети. Ролик про космопоезд делался месяца полтора. Вот примерно столько в среднем занимают сейчас и остальные ролики.

— Мне сказали, что у вас есть своя система работы с графикой, которая позволяет делать ее быстро. Можете объяснить, в чем ее суть для людей, максимально далеких от технологических знаний?

Сергей Васильев: Это, пожалуй, будет сложно, но если в двух словах: в первую очередь, она основана на подходе к работе. Наша задача — сделать графику, в первую очередь, выразительной и прикольной, а уже потом — технически совершенной. Если присматриваться к кадру, то, наверное, можно найти много технических косяков. Но они становятся не так важны, если зрителя удачно поместить в повествовательный поток. У нас графика не ради графики, каждый элемент должен быть частью какой-то шутки.

Алексей Фомин: Плюс есть небольшая хитрость в виде динамичного монтажа. Кадры пролетают очень быстро, и поэтому есть ощущение чего-то масштабного и классного.

Сергей Васильев: Сама стилистика мокьюментари упрощает нам работу с графикой. В большом кино в кадре все движется, как правило, медленно и размеренно. У нас же оператор по сюжету может куда-то отвлечься, а когда он наведет камеру на прежнее место, робот уже «улетел». Мы играем на недосказанности. Чем короче кадр, тем больше ощущение, что на самом деле в него многое не поместилось.

— Ваших роликов стало столько, что впору уже говорить о мультивселенной Birchpunk.

Сергей Васильев: Как у Marvel, ага (улыбается).

Мы для себя пока выбрали жанр антологии — ее проще описать, поскольку персонажи изначально между собой не связаны. Плюс это позволяет нам применять разную стилистику в каждом конкретном ролике, экспериментировать. Но планы сконцентрироваться на единой истории у нас есть.

— Я знаю, что у вас есть награда кинофестиваля в Мумбаи. Почему для признания вам пришлось забраться так далеко?

Сергей Васильев: На волне первой популярности мы не стали делать акцент на фестивалях, поскольку это требует определенных усилий и времени, а того факта, что на ютубе нас может посмотреть кто угодно, нам было достаточно. Обычно у короткометражного фильма судьба одна: если его авторы хотят, чтобы их творение хоть кто-то увидел, они должны отправлять его на фестивали. И первый наш фильм в 2019 году мы именно так и продвигали, отправляя на разные смотры. Сейчас для этого вообще есть соцсеть для фестивалей. В случае с «Кибердеревней» мы примерно через год опомнились и вспомнили, что так тоже можно. И вот пришла награда Мумбайского кинофестиваля за лучшую графику, а еще есть приз от Берлинского фестиваля веб-сериалов в номинации «Sci-Fi фэнтези-хоррор». Нюанс в том, что короткометражки — это обычно специфический жанр и драмы, так что наш стиль и тематика несколько выбиваются. В российских фестивалях мы тоже участвуем, но из-за веерной как раз рассылки во многом постфактум уже узнаешь, где какую номинацию или награду получил фильм.

— Рано или поздно вам нужно будет монетизировать всю историю. Будете?

Сергей Васильев: Мы задумываемся сейчас о создании более крупных форм. В кинотеатры в нынешней экономической и пандемийной ситуации заходить пока смысла нет, сейчас эпоха сериалов и стриминговых сервисов. Хотим попробовать такую форму, и если получится — это будет коммерческая история, а YouTube будем уделять меньше времени. Но дальнейшую стратегию мы будем строить в зависимости от того, как сейчас посмотрят наш мини-сезон.

— Мы много говорим о том, что вы визуально будущее накладываете на настоящее и прошлое. А нужно ли это технологическое будущее нынешней немосковской России?

Сергей Васильев: Конечно! Прогресс — товарищ безапелляционный, и уже сейчас во многих городах России появляются те же беспилотные такси в тестовом режиме, а какой-нибудь товар вы можете получить и вовсе из любой точки света, один раз кликнув на него в онлайн-магазинах. Цифровизация в принципе облегчает жизнь людям. Вопрос лишь в том, кто и в каких целях будет эти технологии использовать.

— Последний вопрос у меня психотерапевтического свойства. Почему важно уметь шутить над проблемами?

Сергей Васильев: Это позволяет бороться со страхом. К тому же, если шутка удачная — она станет вирусной, и о проблеме узнает больше людей. Ну а в краткосрочной перспективе шутки просто помогают не скатиться в депрессию, посмотреть на ситуацию отстраненно — и кто знает: может, эта отстраненность поможет проблему в итоге решить.

Алексей Фомин: Шутки — это то, что помогает тебе нормально жить. И вообще, я хотел бы призвать людей творить и созидать, как это делаем мы. Мы ведь такие же обычные парни, как и все, и это круто, когда ты можешь что-то делать и заниматься творчеством, несмотря на любые реалии.