Фото: Georges DeKeerle / Sygma via Getty Images
31.12.1994
11 декабря 1994 года началась первая чеченская война. Российские войска вошли в Чеченскую республику, и последний день старого года, 31 декабря, застал нас на подступах к Грозному.
Понесшие поражение в предыдущих боях отряды ичкерийской армии генерала Дудаева скрылись в лабиринтах городской застройки. Мы первыми вышли на окраину столицы мятежной Ичкерии. Я, в то время капитан, командир третьей роты первого батальона, командовал головной походной заставой Майкопской бригады. Погода стояла отличная. Легкий мороз бодрил, а солнце, временами выглядывавшее из-за облаков, дарило надежду. О чем можно мечтать на войне? Каждый мечтал о своем, но все — о том, что когда это закончится, мы вернемся домой, где нас остались ждать родные и любимые люди.
Командир взвода, старший лейтенант Дмитрий Аденин, еще мечтал о бане, которую он приметил в дачном поселке, оставшемся в нашем тылу. К тому же пару дней назад он получил посылку с деликатесами из дома, которую с формулировкой «на Новый год» оставил старшине роты — «на сохранность». Я, командир и старый друг, говорил ему, что все на войне нужно съедать сразу, а то можно не успеть. Мои аргументы успеха не имели.
Последние дни были хлопотными. Стреляли мало, но маневрировали много. Действуя боевыми разведывательными дозорами в общем направлении на Грозный, взводы моей роты на рассвете вышли на рубеж небольшой речушки Нефтянки с очень крутыми берегами. Еще через час на этот рубеж вышел весь первый батальон 131-й Майкопской Кубанской казачьей мотострелковой бригады. Свое громкое название она оправдывала тем, что большинство солдат и офицеров действительно были из казачьих районов Кубани, Дона и Терека, а также из республик Северного Кавказа. Помимо ребят из казачьих станиц, в роте служили дагестанцы, кабардинцы, осетины и даже один чеченец. И из других регионов нашей необъятной страны тоже были бойцы — например, из Москвы, Новосибирска и Волгограда.
Аденин стоял рядом со мной на броне БМП (боевая машина пехоты, здесь БМП-2. — Ред.), мы вместе всматривались вдаль. Он был взволнован.
— Последний день года, командир, — осторожно начал Дмитрий, — надо готовиться к Новому году. — Помолчав, продолжил: — Я там баньку заприметил недалеко. Надо бы застолбить, пока другие не захватили, а?
Он нервно переступил с ноги на ногу.
— Потом баня. Вон мост через Нефтянку видишь? Давай броском туда — и там опорный пункт твоего взвода. Вопросы? — Я посмотрел ему в глаза и громким командным голосом добавил: — Вперед!
— Пожидаев! Михеева ко мне, — крикнул я в люк БМП своему командиру отделения управления сержанту Пожидаеву, который сидел на связи. Я смотрел на подступы к мосту, куда на двух БМП уже выдвинулся третий взвод Аденина.
Мы давно знали, что боевики умели маскироваться, выжидая удобный момент для удара. Порой позицию противника можно было вскрыть, только когда по нам открывали огонь.
По этим искоркам, похожим на электросварку, мы понимали, что прозевали. Если позиция далеко, то сначала пули щелкают, а потом долетает сам звук выстрела. Ну а если близко, смерть может наступить раньше, чем ты ее услышишь.
Бывало, что боевики сами подставлялись. В Первомайском, например, во время боя они подвезли на КамАЗе подкрепление и стали разгружаться на самом виду. Даже стрелять было как-то совестно — как будто по безоружным, но… на войне как на войне.
В том первом в этой войне бою у подножия Терского хребта мы разгромили отряд боевиков из сотни человек, усиленный двумя танками и орудиями. Подбили один танк и два орудия. Боевики, кто смог, разбежались, а кто не смог — так и остались там, где их настиг смертоносный металл. Но и у нас был ранен один боец, и еще от выстрела противотанкового орудия вышел из строя танк с тралом, который шел первым (позже его отремонтировали и вернули в строй). Так с боями и маневрами дошли до столицы Ичкерии.
Фото: Alexander Zemlianichenko / ASSOCIATED PRESS / East News
Первый взвод лейтенанта Кости Михеева я расположил рядом с ротным командно-наблюдательным пунктом на возвышенности: в случае необходимости он сможет поддержать огнем Аденина. Слева полукольцом вдоль русла речки занял позицию второй взвод старшего лейтенанта Редвана Аджимамбетова, взвод очень удачно прикрывал нам спину. Я про себя гордился своим полководческим талантом и готов был зарыться здесь в землю по самые уши. Ну, хотя бы на новогодние деньки.
Как только Аденин захватил мост, по нему разведывательная рота выскочила на поле аэродрома ДОСААФ и устремилась к окраине Старопромысловского района. Через некоторое время на окраине летного поля у ангаров разгорелся бой, а я получил команду войти в город через район Катаяма в направлении завода «Красный молот». Приказ мне отдал устно исполняющий обязанности командира батальона майор Сергей Хмелевский.
И началось!
Фото: ASSOCIATED PRESS / East News
«Боевая свинья» и «белохалатники»
Мы выдвинулись в Грозный. Боевой порядок штурмовой группы, в который мы перестроились на летном поле аэродрома ДОСААФ, обеспечил нам беспрепятственное движение. Противодействия со стороны противника пока не было, можно сказать, что боевики нас «проспали». За первыми высотками города стояли мирные жители района Катаяма, которые в большинстве своем просто смотрели на нас и никак не реагировали на наше вторжение. Но некоторые молодые люди азартно показывали в сторону центра города и потом смачно хлопали ладошкой по сжатому кулаку со стороны большого пальца. Наверное, они хотели нам сказать: «Идите и сделайте их там!», а может: «Идите, и пусть вам там вдуют!»
Комбат Хмелевский не стал заморачиваться с толкованиями — и вдарил очередь из автомата над головами. Всех как ветром сдуло.
Пока мы шли «боевой свиньей» — в две колонны, любые действия боевиков против нас были неэффективны. Башни боевых машин готовы к перекрестному огню. Бойцы спешены с автоматами наперевес под окнами домов, готовые в любой момент прикрыть броню от выстрелов из окон с противоположной стороны. Танки чуть сзади, на броне за башнями — пулеметчики.
За Старопромысловским шоссе первым «под раздачу» попал вражеский БТР с белой полосой: заметив нас, он стал уходить, но не успел, получил очередь 30-миллиметровыми и скатился в балку. Рассматривать трофей некогда — идем дальше. Сверху по городу через наши головы «жарят» десантники с Сунженского хребта: казалось, что у них стреляло все, что может стрелять. Потом десантники пошли западнее, а мы повернули в сторону центра и стали углубляться в город.
Джохар Дудаев. Фото: Georges DeKeerle / Sygma via Getty Images
Через несколько лет после этих событий мне довелось беседовать с местным жителем, бывшим советским офицером. Он рассказал, что видел, как отряды «белохалатников» — так он называл «летучие отряды» армии генерала Дудаева — на легковых машинах сопровождали наше выдвижение, следуя параллельными улицами, спорили и не решались напасть, но вели разведку и отслеживали каждый наш маневр.
Летучий отряд как мотострелковое отделение состоял из командира, водителя, пулеметчика, снайпера и гранатометчика. И одни белые «Жигули» мы все же подстрелили. Они захотели взять нас «на слабо»: выехали с параллельной улицы и, моргая фарами, типа «свои», стали медленно подъезжать на расстояние эффективного выстрела из РПГ. Наши бойцы сначала пальнули в воздух, подавая сигналы руками, чтобы те остановились. Это не помогло. Тогда ударили перед «Жигулями». Машина встала, из нее выскочили гранатометчик и несколько стрелков, но выстрелить так никто и не успел… Потом был грузовик-хлебовозка: женщина в белом халате и водитель покинули машину с простреленными колесами и скрылись в лабиринтах улиц. Позже, беседуя с местными жителями, я узнал, что таких «тачанок» было сформировано много.
Через несколько лет другой мужчина, русский, который жил в районе вокзала, рассказал мне, что пока мы продвигались по улицам, в квартале от нас «белохалатники»-боевики жарко спорили между собой, но так и не решились напасть на наш штурмовой отряд.
Мы входили в город, как шаровая молния, готовые смести все, что встанет на нашем пути. Однако даже я, командир головной походной заставы, не знал конечной задачи.
Хотя в городе ориентировался — как-никак служил там до войны два года. О своем местоположении я докладывал комбригу по радио, а он направлял меня, сообщал, куда поворачивать. Так прошли завод «Красный молот» и Дом печати. На мои вопросы «куда мы идем?» командир не отвечал, отмалчивался, и я догадался, что он не хочет говорить мне конечную точку в открытом радиоэфире. Думаю, что эта секретность помогла нам впоследствии без боя захватить вокзал. Но поняв, что задачу уточнить можно только лично, я стал искать глазами командно-штабную машину (КШМ, здесь Р-145 «Чайка». — Ред.) комбрига Савина. Когда мы остановились на очередной развилке городских улиц, увидел ее немного позади себя.
Грозный, 1995 год. Фото: Reuters
На соседней улице вел бой 81-й мотострелковый полк из Самары. Там уже были потери в живой силе, горело несколько боевых машин. И по нам тоже стали стрелять. Это требовало решительных действий: головной взводный Дмитрий Аденин, двигаясь впереди, постоянно запрашивал у меня, куда идти дальше.
Я решился. Отсоединив шлемофон, спрыгнул на асфальт и рванул бегом к командирской машине. Все люки КШМ были закрыты, и мне пришлось стучать прикладом по броне. Открылась бойница со стороны водителя, затем водительский люк. Я вскочил на броню и головой вниз нырнул под ее защиту. Моя пятая точка и ноги остались за броней и были хорошо обозримы всем. В голове промелькнуло: «Если прострелят задницу — сидеть будет неудобно», — и я улыбнулся сам себе, добавил уже вслух, глядя на водителя: «Докажи потом, что ты честный солдат с ранением в жопу».
— Здравия желаю, товарищ полковник, — громко прокричал я, заглушая голосом звук работающего мотора и боя за бортом. — Куда прикажете дальше?
Мой вопрос повис в накаленном воздухе штабной машины. Командир бригады Иван Савин молчал, рассматривая карту, а я не хотел пулю в зад. И, нарушая субординацию, обратился к начальнику оперативного отделения Юре Клапцову, разместившемуся рядом.
— Куда дальше? Товарищ подполковник!
— На вокзал, — коротко ответил Клапцов.
— На вокзал — и всё? — Мне показалось, что проще задачи нет, я знал, что вокзал где-то рядом, до него рукой подать. — Спасибо. Разрешите идти? — прокричал я и заулыбался от счастья, что наконец узнал конечную точку нашего путешествия.
Последние мои слова заглушили удары пуль по броне. Я нутром чувствовал, что к моей заднице уже пристреливаются, и рванул обратно к своей «ласточке», так нежно я звал свою командирскую БМП. Наш механик-водитель Варламов, проявляя нетерпение, вылез из люка и осматривался в поисках командира. Десятиметровый шнур свисал из открытого люка, и я, подключив шлемофон, заорал в эфир прямо с земли:
— Пшшчк… Скорпион-три, прием! Пшш…
— Пшшчк… На приеме. — Спокойный голос Аденина вселял уверенность.
— Пшшчк… Дима, вокзал видишь? Пшш…
— Пшшчк… Вокзал не вижу, но железку наблюдаю пшш… — пауза — пшшчк справа.
— Пшшчк… Молодец, давай туда! Пшш…
БМП Аденина, выплюнув облако черного дыма, повернула направо и, лязгая гусеницами, скрылась за домами частного сектора. Из частного сектора побежали вооруженные люди, стреляя на бегу в нашу сторону. Головная машина уложила их пулеметным огнем, только двоим удалось скрыться, остальные так и остались лежать на холодном, слегка припорошенном снегом асфальте. Их было шестеро. Кто-то из механиков-водителей пытался их объехать, но это мало кому удавалось, и тела боевиков были изорваны и вмяты в асфальт гусеницами десятков боевых машин.
Грозный. Фото: Морковкин Анатолий / Фотохроника ТАСС
Некомплект. С какими силами мы вошли в Грозный
За час до полудня мы вышли к вокзалу. Командование заранее предупредило нас: если будет конфликт с гражданским населением из-за того, что в дом вломились солдаты и что-то сломали или, не дай бог, унесли, ответственность будет жесткая. Так что мы ориентировались на общественные здания. Наша цель была вокзал, благо в преддверии Нового года там не было ни одной живой души.
Настоящий бой начался с выходом нашей роты на привокзальную площадь. Противник открыл огонь из депо справа, и я развернул свою роту в эту сторону. По моей команде «Противник справа!» шесть боевых машин пехоты повернули одновременно вправо, выскочили на перрон и вдарили по депо изо всех стволов. Бойцы спешились и поливали противника из стрелкового оружия. Для них это было приключение, азарт — адреналин переполнял их. В прицелы было видно, какая в депо началась возня. Огонь дудаевцев был подавлен, они спешно покинули свои позиции.
Наступило недолгое затишье, и это дало возможность пе