12 марта 1989 года сотрудник ЦЕРНа, будущий сэр Тим Бернерс-Ли, впервые предложил универсальную систему гиперссылок и обмена информацией между серверами, которая спустя некоторое время связала весь мир в одну единую World Wide Web — Интернет.

Этот первый интернет — Web 1.0 — имел вид личных страничек. Чтобы найти в интернете что-то, ты должен был зайти на эту страницу, сервер или сайт: например, на сайт «Новой газеты» или на сайт Верховного суда США. Искать в этом интернете материалы, не имея гиперссылки и не зная адреса, на котором материал размещен, было сложно.

И интернет личных серверов был очень быстро заменен Web 2.0 — интернетом поисковых систем, агрегаторов и социальных сетей, т.е. платформ.

Google, Facebook, Instagram, AirBnB, Booking.com, YouTube подарили новый мир, невероятно расширив наши возможности, и вовсе не только в том, что касалось лишь одной информации.

AirBnB дало миллионам людей возможность путешествий, которые иначе были бы слишком дороги. А миллионам других людей — возможность заработать на сдаче дома. Booking.com упростил путешественнику доступ к отелям, а для маленького отеля, не имеющего серьезной службы размещения, стал самым простым способом привлечь клиента.

Платформы связали воедино живущих на разных континентах людей и создали качественно новые расследовательские структуры. Христо Грозев и Эллиот Хиггинс были бы невозможны без Сети. Группа DRASTIC, расследующая происхождение коронавируса, была бы невозможна без Сети.

Сетевые издания и расследовательские проекты, запущенные в авторитарных государствах, сломали монополию телевизора на информацию. Они стали примером совершенно нового СМИ. Газету можно купить, закрыть или приструнить. Но сетевое издание приструнить гораздо сложнее. Ведь оно существует непосредственно на донаты и взносы читателей, а донатят только за качественные расследования.

Наконец, социальные сети создали принципиально новый, специализированный под человека контент. Подписавшись в твиттере или фейсбуке на интересующие его новости, человек, по сути, создает себе собственное, персонализированное СМИ: он может месяцами потреблять только это СМИ, не пропуская ни единой важной для него новости и не теряя время на то, что ему неинтересно.

Я теперь могу ответить на вопрос: «А что вы будете делать, если закроют «Эхо Москвы»? — «Останусь на YouTube».

Но очень быстро первоначальная эйфория прошла.

Почему?

Во-первых, потому что человек так уж устроен, что ему всегда хочется большего. А во-вторых, потому что платформы обладают эффектом естественной монополии. Чем больше людей подключаются к платформе, тем больше их друзей желают подключиться к ней же. Конкуренция исчезает, монополия начинает гнить на корню. И превращение социальных сетей в цифровые тоталитарные гиганты с анонимными сисадминами произошло с какой-то невероятной скоростью.

Фейсбук в России превратился в ФСБук. Человеку сколько-нибудь прогрессивных убеждений в любой момент может прилететь бан — по жалобе бота, и так как на другом конце — тоже бот, то бан снять невозможно. Никакой идеологии — простая коммерция. Российский рынок просто слишком мал, чтобы тратить деньги на качественный надзор, проще банить вместе с водой и ребенка.

Беда касается вовсе не только социальных сетей. К примеру, вас легко могут забанить на AirBnB, причем при этом пользователь получает письмо, гласящее, что AirBnB не собирается объяснять ему причины бана, и сопротивляться бесполезно. Примечательно, что в тех случаях, когда изумленные клиенты все-таки решают побороться и обращаются к юристам, то их, как правило, восстанавливают в правах и сообщают, что «произошла ошибка». Кафкианская ситуация эта объясняется тем, что и банит, и сообщает якобы о решении компании — робот. Как монополии AirBnB дешевле забанить по ошибке кого-то, нежели нанять живого человека, который будет разбираться с конкретными кейсами.

В России социальные сети, опасаясь потерять рынок, идут навстречу Кремлю и готовы внедрять в общество цензуру на таком бытовом уровне, о котором та же советская власть могла только мечтать.

Впрочем, даже это подмахивание диктатурам бледнеет перед главной опасностью. Всякая монополия развращает, и абсолютная монополия развращает абсолютно. Буквально в течение нескольких лет компании, которые зарабатывали на том, чтобы облегчить общение и связать между собой друзей и единомышленников, превратились в непрозрачные тоталитарные структуры, где неизвестные и никем не выбранные «отцы» решают, что предпочтительнее писать и читать.

Злая ирония в том, что гигантская капитализация этих структур возникает за счет только одного: за счет бесплатного творчества тех самых людей, чьи мысли Неизвестные Сисадмины берутся регулировать.

Расчет строится на том, что количество людей, которые нуждаются в свободе мнений, настолько невелико, что их негодование в коммерческом смысле будет стоить гораздо меньше, чем проблемы, которые может получить Facebook от крупных и умеющих причинять неприятности групп влияния. Если завтра люди, взбешенные цензурой Facebook, перестанут туда писать, его капитализация упадет до нуля. Но Facebook хорошо знает, что этого не произойдет: ведь альтернативы ему нет. Мыши будут плакать, но есть кактус.

На наших глазах буквально за несколько лет в Сети выросла цифровая диктатура. Она стремительно укрепляется и по части единомыслия и конформизма в ближайшем будущем грозит затмить собой многие бывшие и существующие тирании. Даже у себя в FB ты должен писать только то, что не вызовет недовольства Неизвестного Тролля или Неведомого Сисадмина — иначе ты не сможешь постить кошечек и не увидишь их.

Facebook, Google, Twitter манипулируют выдачей информации, пессимизируя одни источники, оптимизируя другие и вовсе запрещая третьи. «Если новости нет в телевизоре, ее не существует», — говорили еще 20 лет назад. Теперь, если новость не выдает Google, она не существует. Запретив или пессимизировав перед выборами в США ссылки на скандал с лептопом Хантера Байдена, Facebook, Twitter и Google серьезно повлияли на исход избирательной кампании. Они за избирателей решили, что те должны думать и чего те не должны знать.

Я родилась в СССР, где мозги промывали с детского сада. Какие дружинники будут надзирать за искоренением мыслепреступлений в метавселенной Цукерберга и какие анонимные администраторы будут заведовать там Министерством Правды?

Цифровое сопротивление

Немудрено, что параллельно цифровой диктатуре растет цифровое сопротивление: программисты и предприниматели ищут, как вернуть Сети свободу. Самое удивительное, что довольно активным участником «освободительного» процесса является Евросоюз, которому не нравится триумф американских платформ и который поэтому — удивительный поворот сюжета! — финансирует самые разные инициативы по уничтожению цифровых монополий.

Первый круг предложений по уничтожению цифровых монополий — всевозможные некоммерческие платформы с открытым кодом: Mastodon, Friendica, Peertube, которые делают то же, что YouTube или FB, только, как Wikipedia, никому не принадлежат и регулируются самими пользователями. Именно на основе Mastodon создается социальная сеть Трампа Truth Social.

Но главная проблема всех этих платформ — комично малое количество пользователей. Общее количество пользователей Mastodon — 4,4 млн человек. А типичный контент PeerTube, к примеру, представляет собой видео, запощенные в группу радикальных французских коммунистов, требующих отмены частной собственности и государства и насчитывающих 2, 3, 6 и даже целых 24 просмотра! Главная причина этой проблемы — деньги.

Второй круг предложений — новые коммерческие платформы, из которых я могу выделить Medium и Substack, а также Habr.com. Достаточно сказать, что именно на Medium появились статьи Юрия Дейгина и Николаса Вейда о происхождении SARS-2. Вейд — выдающийся научный журналист, автор Science, Nature, The New York Times — не смог опубликовать свою статью в традиционных СМИ из-за цензуры.

Substack идет еще дальше. Это такой письменный YouTube, который предлагает авторам подписку на их колонки. Фактически Substack соединяет знаменитых авторов с читателем без посредничества газеты или журнала и берет за это 10 процентов. Мой любимый Майкл Шелленбергер, к примеру, завел себе Substack. И, понятное дело, Substack — это палка о двух концах. Когда человек приходит на сайт «Новой», он имеет некую гарантию качества автора. Когда человек приходит на Substack к известному автору, он тоже имеет эту гарантию. А как он найдет то, не зная что, пойдя туда, не зная куда? Пока Substack растет и никого вроде не душит. А когда вырастет? Будет то же, что с FB?

Далее. Американский миллиардер-девелопер Френк МакКурт в 2020 году вложил (точнее, пожертвовал) около ста семидесяти миллионов долларов в Project Liberty, разрабатывающий DSNP (Decentralized Social Networking Protocol), который должен забрать данные у платформ и отдать их людям в виде графа отношений, записанного в блокчейн.

И, наконец, есть еще один вариант, и его основу заложил, как это ни покажется удивительным, все тот же сэр Тим Бернерс-Ли, который на настоящий момент является, помимо всего прочего, директором World Wide Web Сonsortium, развивающего стандарты вэб-технологий. Ибо не будет преувеличением сказать, что многие основатели Сети в ужасе смотрят за тем, как она на глазах из места свободы превращается в инструмент насаждения «правильных» мыслей, обладающий большим могуществом, чем клир в Средние века.

«Сеть подвела человечество, вместо того, чтобы служить ему, как она должна была сделать, и подвела его во многих местах, — говорит Бернерс-Ли. Увеличивающаяся централизация Сети «кончилась тем, что она произвела — без всяких намеренных действий со стороны людей, которые создали эту платформу, — масштабный рождающийся на наших глазах анти-человеческий феномен».

Проект Тима Бернерса-Ли, который должен противостоять этому античеловеческому феномену, называется Solid (Social Linked Data). Его цель — децентрализовать Сеть и «радикально пересмотреть способ, которым сейчас работают в Сети приложения, с тем, чтобы передать данные владельцам и улучшить конфиденциальность».

Смысл Solid очень прост. Представим себе, что вы пишете в социальной сети. Любой — Facebook. Twitter и т.д. Кому физически принадлежит написанное вами? Facebook. Оно размещено на серверах Фейсбука, оно поддерживается софтом Фейсбука, и поэтому, собственно, Фейсбук может снести вами написанное в любой момент. Ваш труд и капитализирует Фейсбук. Как пролетариат у Маркса: вы создаете для FB прибавочную стоимость, не владея при этом средствами производства.

Solid — это когда у вас есть свой собственный Solid-сервер, на котором вы все это размещаете. Никто не может вас забанить. Никто не может у вас ничего снести. Оно — на вашем сервере. Это в значительной степени возвращает нас к ситуации Web 1.0, когда у вас была личная страничка, про которую никто не знал. Только здесь все наши странички оформлены по довольно гибкому стандарту. И, конечно, солид-сервер необязательно должен принадлежать человеку. Он может быть у газеты. У финансового проекта. У кружка по занятию греблей.

Естественно, у вас возникнет вопрос. Ну хорошо, будут все ваши данные лежать на SOLID-сервере. Их нельзя будет снести, как из фейсбука. Ну кому ваш солид-сервер будет нужен? Как поисковая машина его найдет? Кто его захочет искать? Где гарантия, что ваш солид-сервер будет более посещаем, чем ваша давно заброшенная страничка, которую вы когда-то делали, а потом переключились на FB? Или что поисковая машина будет выдавать первой ссылку на ваш сайт, а не на что-то еще?

Идей тут будет, несомненно, много, я расскажу про одну, которая мне очень нравится. Это идея Алекса Турского, основателя сервиса популярных путеводителей izi.Travel.

Турский предлагает добавить к солид-серверу еще несколько вещей. Во-первых, криптографию, которая позволит вам сделать этот сервер, грубо говоря, эквивалентом вашей электронной подписи. Когда вы пишете в FB, у вас есть пароль и логин. А от другой Сети у вас другой пароль. А от почты — третий. А от банка — четвертый. И т.д. и т.п. И всех их надо где-то записать, перепроверить, не запутаться. А теперь представьте себе, что у вас всего один криптоключ для всех приложений, которые хранит ваш личный solid-сервер. И вам не надо каждый раз ломать голову, как зайти туда и как зайти сюда. Вы спросите, а что будет, если ключ украдут? А что будет, если у вас украдут банковскую карточку? То же самое. Вы немедленно звоните и блокируете пароль, а вам выдают новый.

Во-вторых, на солид-сервере (вашем личном или газеты, или проекта) должны храниться не только ваши данные/тексты/записи/события, но и чужие оценки этих текстов и событий, криптографически подписанные. Это — ваш персональный жизненный рейтинг. Ваша электронная карма. Хорошая электронная карма (как в Китае) помогает взять кредит в банке. Плохая — мешает. И т.д.

Вы скажете: какой ужас! А что будет мешать троллям прийти к вам на солид-сервер и насыпать дизлайков? То-то и оно. Дело в том, что вес оценки, которую вы кому-то даете, зависит от вашей собственной электронной кармы.

Вы можете, к примеру, анонимно зайти на порносайт и делать там, что хотите. Но вот если вы хотите анонимно ставить дизлайки, то их вес будет ничтожен. Сеть видит, что пришел аноним без е-кармы, и не придает ему значения. (При этом — именно благодаря криптографии — вы можете насыпать дизлайков злому начальнику, и Сеть эти дизлайки учтет, а начальник, откуда они насыпались, знать не будет. Это будет ваша маленькая совместная тайна с алгоритмами шифрования.)

Но это, собственно, лишь прелюдия. Потому что именно эти оценки, эта е-карма, выставленная не безликим сисадмином, не алгоритмами поиска, оптимизированными под ту или иную группу влияния, а совокупная оценка, данная миллиардами пользователей, и будет служить индикатором для поисковых машин.

Приведу только два примера.

Специально для этой статьи я раскрыла статью Джона Нолте в Breitbart.com. Называлась статья Climate ‘Experts’ Are 0-41 with Their Doomsday Predictions. И в ней, как легко догадаться по названию, говорилось о том, что из сорока одного «предсказания» климатических алармистов за последние 50 лет не исполнилось ни одного. Я забила имя Нолте и полное название статьи в Google. В результате на первой странице поиска я не нашла ни одной ссылки на статью в Breitbart.

В этом нет ничего удивительного: хорошо известно, что Google пессимизирует выдачу Breitbart.com. Он просто не выдает этот сайт. (Хотя, как легко заметить по выдаче, он выдает перепечатки статьи в других местах!)

Другой пример. Вернемся к моей любимой статье Николаса Вейда о том, почему SARS-2 может иметь искусственное происхождение. В числе прочего в статье цитировалась фраза Нобелевского лауреата, молекулярного биолога Дэвида Балтимора о том, что двойной кодон CGG-CGG, употребленный в фуриновой вставке коронавируса для кодирования двух аргининов, это «дымящийся ствол», указывающий на искусственное происхождение вируса.

Я забила в поисковой строке Google Baltimore smoking gun и получила вот такую выдачу:

Ни одна из ссылок, как мы видим, не ведет на знаменитую статью Вейда. Все они ведут на такие важные и общепризнанные научные издания, как Irish Times и Guardian. И все эти издания, как мы видим, сообщают, что д-р Балтимор раскаялся перед прогрессивной общественностью и попросил прощения. (Спойлер — если прочесть внимательно статьи, а не заголовки, то выяснится, что Балтимор ничего такого не сделал.)

В системе, которую предлагает Турский, такая ситуация будет невозможна.

и нельзя будет вместо ссылки на основополагающую статью Вейда с оригиналом цитаты выдавать ссылку на ее написанное левой ногой опровержение в Irish Times, как это делает Google.

Хороша или плоха цитата Балтимора, но знакомить поисковая машина будет сначала с ней, а потом — с развернутой против нее пропагандой. Потому что она будет искать цитаты не по алгоритмам, подкрученным айтишниками Google, а по электронной карме, которая выставлена всей совокупностью ответственных пользователей Сети.

Турский называет такой подход «постплатформами», потому что он сочетает преимущества личного сайта (твоя информация и твои тексты принадлежат тебе, никто не может их забанить и снести) с преимуществами поисковых машин, социальных сетей и агрегаторов новостей.

Потому что — подчеркиваю — в этой системе платформы, как агрегаторы, остаются. Они очень ценны. Просто они начинают конкурировать между собой. За ваши данные. Фейсбук не может вас забанить, потому что ваш пост лежит на вашем сервере. Если он вас забанил, вы открываете другую платформу (Фейсбук-25, стартап из ЮАР) и видите все то же самое. Вам даже логин новый не надо заводить. И, кстати, если вас забанили — вы кидаете Фейсбуку черный шар и ухудшаете его собственную е-карму (у него же она тоже есть!).

Вам неважно, какой платформой вы пользуетесь. Вы послали Пете месседж из фейсбука, а Петя прочел его в скайпе. Обе платформы получили свою денежку — за рекламу, за торговлю данными и пр. Но при этом ваш контент принадлежал вам, а не им, а оценивала этот контент (е-карму) распределенная сеть, а не анонимный алгоритм платформ.

Понятен и минус любой такой или похожей затеи.

Из монополиста он превратится всего лишь в одну из конкурирующих систем, показывающих не принадлежащий ей контент. Что IT-гиганты сделают, чтобы этого не произошло? Все.

Идеальная ли такая система? Нет. Ведь электронная карма, которую в такой системе получает текст, человек или тезис, в конечном итоге отражает консенсус общества. В Средневековье самую хорошую е-карму заработал бы «Молот ведьм», в Германии 1937 года — «Майн Кампф», а в обществе новогвинейских эторо, практикующих стопроцентную педофилию, — текст о… ну, вы поняли.

Но тут уже ничего не поделаешь. Это уже вопрос не к тому софту, который в машине, а к тому, который у нас в головах. Поисковая система не может быть лучше использующего ее общества. Хотя она может быть, как Яндекс или Google, значительно хуже.

Второе. Идея е-кармы — то есть фактически оцифровывания человека, снабжения его постоянным цифровым паспортом, где в конечном итоге фиксируется всё — его болячки, увлечения, пристрастия, когда он перешел улицу на красный свет и в каком году получил двойку по биологии или срок за вооруженное ограбление, — звучит довольно пугающе. Она де-факто уже реализована в Китае. И может служить предметом для бесконечных злоупотреблений со стороны Большого Брата.

Но тут можно возразить, что ваша е-карма уже и так собирается. Как только вы прокатитесь на такси, таксист вас отрейтингует. Как только вам поставят лайк, FB вас отрейтингует. Вы не получите кредит в банке, пока с вас не сойдет семь потов, и вы не предоставите банку 777 бумаг, которые в конечно счете и слагаются в е-карму, которую в новой системе можно будет предоставить банку с помощью одного клика. У вас нет выбора — получать е-карму или нет. Мы можем только выбирать, где она будет храниться: у государства, корпорации или лично у вас на солид-сервере. Я лично вижу в этой идее — так же, как в атомной энергии, — и большую угрозу, и большую надежду.

В одном я не сомневаюсь. Само обилие проектов, направленных на уничтожение монополии социальных платформ (и опосредованно — действующих через них государств), показывает, что в обществе существует гигантский на это запрос. Я льщу себя надеждой, что уже сам факт существования солид-серверов (кстати, только что Фландрия выделила 7 млн евро на то, чтобы каждый ее житель получил солид-сервер) эти монополии ограничит.

Так или иначе, глубочайшие изменения в архитектуре обществе в ближайшие годы будут связаны именно с изменениями в архитектуре Сети. Мы можем через десять лет очутиться в мире, где е-карму выдает не государство, а децентрализованная Сеть. Мы можем очутиться в мире, где нет больше централизованного кадастра, а есть распределенный список объектов недвижимости на солид-серверах их владельцев. А можем — в мире, где ФСБ, радостно потирая руки, потребует, чтобы каждый житель России сидел на российском солид-сервере. Одном.

Это касается всех нас. Это — архитектура будущего, в котором мы будем жить. Именно поэтому я — журналист, писатель и житель этого мира, но не профессионал в IT, — пишу эту статью как приглашение к дискуссии.