С Дмитрием Борисовичем Зиминым мы сошлись неожиданно: он позвонил, пригласил и за пирожками и рюмкой водки предложил сочинить премию для русскоязычных научных просветителей. Нужно понимать, что 15 лет назад никакого научпопа, написанного по-русски, не было в помине. Был — остаточный — советский, переиздаваемый десятилетиями, и был новый, переводной. «Ничего, появится», — отвел он возражения. Я предпочел поверить интуиции человека, который умудрился создать систему мобильной связи в стране, где даже обычные проводные телефоны были далеко не у всех. И Зимин опять угадал, куда разворачивается рынок: в первый год мы с трудом набрали шорт-лист, никакого длинного списка не было, затем появилось две номинации, потом отбирать пришлось из сотен книг… А может, не столько угадал, сколько привык подталкивать историю в верном направлении.
И еще он привык подавать пример. Например, пример добровольного отказа от власти.
Во время нашей последней встречи он пошутил: «В 80 лет проще быть демократом, чем в 40», но на самом деле он всегда вел себя как демократ.
Сначала сам, без понуканий, переместился на роль почетного президента созданной им компании, чтобы не сдерживать ее развития. В первый год существования «Просветителя» самодержавно принял решение о присуждении премии; во второй год стал одним из равноправных членов жюри, а затем вообще отказался от права голоса, чтобы не давить на профессионалов. Оставил за собой совещательный голос — чтобы иметь право участвовать в заседаниях, которые доставляли ему интеллектуальное удовольствие.
Дмитрий Зимин. Фото из личного архива
Вообще, он обожал умных людей. И ему очень нравилось создавать условия для их самореализации. Он мечтал, что третий четверг ноября, когда вручается его премия, станет общероссийским Днем Просветителя. И больше всего огорчался, наблюдая коррозию рациональности, и в массовом сознании, и в действиях власти. Он стал одним из первых русских мультимиллионеров, кто вложил почти все заработанные капиталы в благотворительность; ему ответили тем, что фонд «Династия» (посвященный науке и только науке) объявили иностранным агентом. Премия «Просветитель», им созданная, прирастала новыми номинациями, и книжными, и цифровыми, а при этом последний год своей жизни провел вдали от России. И не только из-за бытовых и медицинских причин. Как человек жизнелюбивый, он все равно не сдавался; когда мы с ним увиделись последний раз, во время церемонии «Просветителя», Зимин горько пошутил: «Здесь тепло, спокойно, просто рай. Интересно, это случайность или я заслужил?»
Вы заслужили, Дмитрий Борисович. Без вас страна не полная, просвещение не полное — и мир не полный. Спасибо вам за все — и вечная память.
С Дмитрием Борисовичем Зиминым мы сошлись неожиданно: он позвонил, пригласил и за пирожками и рюмкой водки предложил сочинить премию для русскоязычных научных просветителей. Нужно понимать, что 15 лет назад никакого научпопа, написанного по-русски, не было в помине. Был — остаточный — советский, переиздаваемый десятилетиями, и был новый, переводной. «Ничего, появится», — отвел он возражения. Я предпочел поверить интуиции человека, который умудрился создать систему мобильной связи в стране, где даже обычные проводные телефоны были далеко не у всех. И Зимин опять угадал, куда разворачивается рынок: в первый год мы с трудом набрали шорт-лист, никакого длинного списка не было, затем появилось две номинации, потом отбирать пришлось из сотен книг… А может, не столько угадал, сколько привык подталкивать историю в верном направлении.
И еще он привык подавать пример. Например, пример добровольного отказа от власти.
Во время нашей последней встречи он пошутил: «В 80 лет проще быть демократом, чем в 40», но на самом деле он всегда вел себя как демократ.
Сначала сам, без понуканий, переместился на роль почетного президента созданной им компании, чтобы не сдерживать ее развития. В первый год существования «Просветителя» самодержавно принял решение о присуждении премии; во второй год стал одним из равноправных членов жюри, а затем вообще отказался от права голоса, чтобы не давить на профессионалов. Оставил за собой совещательный голос — чтобы иметь право участвовать в заседаниях, которые доставляли ему интеллектуальное удовольствие.
Дмитрий Зимин. Фото из личного архива
Вообще, он обожал умных людей. И ему очень нравилось создавать условия для их самореализации. Он мечтал, что третий четверг ноября, когда вручается его премия, станет общероссийским Днем Просветителя. И больше всего огорчался, наблюдая коррозию рациональности, и в массовом сознании, и в действиях власти. Он стал одним из первых русских мультимиллионеров, кто вложил почти все заработанные капиталы в благотворительность; ему ответили тем, что фонд «Династия» (посвященный науке и только науке) объявили иностранным агентом. Премия «Просветитель», им созданная, прирастала новыми номинациями, и книжными, и цифровыми, а при этом последний год своей жизни провел вдали от России. И не только из-за бытовых и медицинских причин. Как человек жизнелюбивый, он все равно не сдавался; когда мы с ним увиделись последний раз, во время церемонии «Просветителя», Зимин горько пошутил: «Здесь тепло, спокойно, просто рай. Интересно, это случайность или я заслужил?»
Вы заслужили, Дмитрий Борисович. Без вас страна не полная, просвещение не полное — и мир не полный. Спасибо вам за все — и вечная память.
