Перегрелись

Около 21 часа очевидцы происшествия услышали несколько громких хлопков со стороны очага пожара.

— Это не было похоже на взрывы, — рассказал «Новой» рабочий завода Игорь Гуляев. — Вполне возможно, кислородные баллоны жахнули или металл лопнул. Нас близко не подпускали, но это и издалека было видно.

Всего на тушении пожара работали 168 пожарных. В 23 часа пресс-служба «Скорой помощи» сообщила, что пострадали трое спасателей. Они получили ожоги рук и лиц. Двоих доставили во Всероссийский центр экстренной и радиационной медицины имени А.М. Никифорова МЧС России, их состояние оценивается как средней и легкой тяжести. Еще один человек от госпитализации отказался.

Окончательно пожар был потушен только к 9 утра субботы. Какое-то время еще продолжалась проливка, но можно было уже увидеть выгоревшую надстройку, оплавленные и закопченные пусковые ракетные установки, выгоревшие строительные леса и черную от копоти мачту. Несмотря на заявления некоторых СМИ о том, что корабль выгорел полностью и даже корпус деформировался, пресс-служба «Северной верфи» сообщила, что ничего непоправимого не произошло.

«Заводскими службами предварительно установлено, что корпус корабля не пострадал. Надстройка подлежит демонтажу. Оборудования в надстройке не было. Для предотвращения замерзания попавшей в ходе тушения пожара в трюмы воды в субботу и воскресенье на заказ было подано отопление и электричество, около 100 рабочих обеспечили откачку воды и просушку поверхностей. О причинах пожара говорить преждевременно. Уполномоченной комиссии на изучение обстоятельств и определение причины потребуется несколько недель», — говорится в сообщении, размещенном на официальном сайте завода.

Пресс-секретарь завода Ольга Данилевская заявила «Новой», что никаких комментариев, кроме уже имеющейся информации, она давать не уполномочена.

— Создана комиссия, которая займется изучением и причин пожара, и ущерба, — сказала Данилевская. — Когда она будет готова сделать выводы, мы обязательно сообщим.

— В пятницу у нас укороченный рабочий день, все работы заканчиваются в 16:00, — говорит Михаил (имя изменено, настоящие Ф. И. О. имеются в редакции). — В тот день я тоже ушел в четыре, но на корабле еще оставались рабочие. Мы не укладывались в сроки, и многие работали сверхурочно. Никаких газорезательных или электросварочных работ на корвете не проводилось, чтобы там ни заявляли СМИ. Но мы не успевали с покраской. А ведь красить, когда на улице минусовая температура, то еще удовольствие. Необходимо и окрашиваемую поверхность подогреть, и после нанесения краски нужно хотя бы горячим воздухом обдувать. Иначе краска просто отвалится. По правилам нужно было полностью закрыть рубку хотя бы брезентом и внутри поддерживать плюсовую температуру. Но это долго и муторно, проще огородить небольшой участок, напихать туда электронагревательных приборов или воздушную «пушку» и красить кусочками.

— Если в «пушку» подается обычный воздух, она вполне безопасна, — продолжает Михаил. — Но компрессорная заканчивает работу в 16:00. Потому и решили вместо воздуха подавать в «пушку» кислород из баллонов. А кислород, как известно, способствует усилению интенсивности пожара. Но и это не главная причина, что все так сильно выгорело. Здесь, на мой взгляд, сошлись несколько факторов. Во-первых, на корабле по вечерам работает мало народу. У нас днем случались возгорания, но справлялись своими силами. А в этот раз просто тушить было некому. Во-вторых, на корвет натащили слишком много краски. По уму, ее надо на пирсе держать, но это же, как ведро закончится, надо спускаться, потом с полным ведром подниматься. Вот и перекинули поближе, на палубу. То есть на палубе скопилось несколько бочек легковоспламеняющегося материала. В-третьих, «пушек» постоянно не хватает и используют обычные электроприборы. А это уже раскаленный металл в непосредственной близости от покраски. Кто-то задел неудачно, нагреватель упал на свеженькую краску, та и вспыхнула. Ну а потом уже, скорее всего, огнем бочки охватило, затем кислородные баллоны рванули, и теперь имеем то, что имеем.

Ущерб (даже приблизительный) никто сейчас назвать не может. В то же время появилась информация о том, что «Северная верфь» уже ведет переговоры со Средне-Невским судостроительным заводом (СНСЗ) о строительстве новой надстройки, потому что именно СНСЗ способен изготавливать из стеклопластика детали больших размеров, даже корпусы для кораблей 80–90 метров в длину. Изготовитель заявляет, что этот материал огнеустойчив.

— Стеклопластик со Средне-Невского действительно трудно поджечь, — рассказал «Новой» дознаватель пожарной части МЧС Сергей Соколов. — Но иногда, особенно это касается закрытых помещений, температура горения достигает 500 и выше градусов.

По оценкам источников «Новой», строительство и монтаж новой надстройки, а также исправление деформированного металлического корпуса на месте надстройки увеличит стоимость «Проворного» минимум на 30%. Хотя комиссия может насчитать гораздо больше. Как это случилось на ледоколе «Виктор Черномырдин», который строился на «Адмиралтейских вервях».

Получилось как всегда

Напомним, что взрыв и пожар на дизель-электрическом ледоколе произошли 27 ноября 2018 года. Виновными объявили двух техников-строителей: Константина Гомзикова и Максима Туленкова. В марте 2021 года по этому делу был вынесен приговор. Туленков, пошедший на сделку со следствием и признавший свою вину, отделался судебным штрафом. А Гомзиков вину признавать наотрез отказался. Дело в отношении него было закрыто по истечению срока давности. С чем «виновный» не согласился, подал апелляцию и настроен во что бы то ни стало добиться справедливости, так как уверен, что начальство, прикрывая себя, просто выбрало «крайних».

Но в истории с «Виктором Черномырдиным» есть еще одна интересная деталь: сумма ущерба от пожара, которая менялась трижды.

Через неделю после пожара руководство «Адмиралтейских верфей» заявило, что ущерб составил 1,5 млн рублей. Специальная комиссия насчитала уже 150 млн.

Мы не случайно перевели рубли в евро. Когда ледокол только начинали строить, планировалось, что всю надстройку изготовят на верфях немецкой компании Nordic Yards, которой владеет сын бывшего министра энергетики РФ Виталий Юсуфов. В августе 2013 года был заключен контракт на 1,5 млрд рублей, в качестве аванса немецкой компании было перечислено 223 млн рублей (6,5 млн евро по ценам того периода). Немцы так и не приступили к строительству, но аванс не вернули. Доказали в суде, что изготовление надстройки так и не началось по вине заказчика. И вот такое удивительное совпадение по сумме ущерба от пожара и невозвращенного аванса.

Во время судебного следствия по пожару на ледоколе «Виктор Черномырдин» выяснилась немаловажная подробность. Дело в том, что в России до сих пор не существует официальных правил техники безопасности. Как рассказала «Новой» адвокат Константина Гомзикова Наталья Турапина, единственный документ, на основе которого может быть возбуждено уголовное дело по ст. 216 УК РФ — это «Правила пожарной безопасности на строящихся и ремонтируемых судах» (ППБ СРС 01-2009). Именно эти правила были нарушены в случае с «Черномырдиным» и «Проворным». Но 1 августа 2019 года эти правила были признаны Верховным судом РФ недействующими с момента их принятия.

— Получается, что статья 216 УК РФ («Нарушение правил безопасности при проведении строительных или иных работ»), в делах, где речь идет о строящихся или ремонтируемых кораблях, не имеет юридической силы, — считает адвокат. — За нарушение каких правил можно применить эту статью? На сегодняшний день их просто не существует. Все, что имеется, — это внутризаводские приказы и инструкции. Но они не зарегистрированы в Минюсте в установленном законом порядке. Это получается, что завтра какой-нибудь завод издаст приказ, что газорезку или электросварку нельзя проводить ближе чем в километре от горючих веществ. А если нарушил, попал под статью. С такими приказами и инструкциями можно дойти до полного абсурда.