Слово года и десятилетия

Слова года и десятилетия во многом совпадают или перекликаются друг с другом. Этот парадокс, впрочем, объясним. «Ковид заслонил все» — можно было бы так подытожить общие результаты: все, что так или иначе связано с эпидемией, лидирует в обоих списках с большим отрывом. Правда, если среди слов 2021 года лидирует все, что связано уже с последствиями эпидемии, борьбы с ней (вакцинация — слово 2021 года, а также антиваксеры, QR-гетто, антитела, ревакцинация, Коммунарка, ковикулы, куарить, бустер), то словом десятилетия (2011–2021) стало ковид — и этот ряд продолжают все те же пандемия, вакцина, QR-код, удаленка, самоизоляция, карантин, вирус, локдаун…

Однако не одной эпидемией… кхм, живы.

Политические слова года так или иначе связаны с беспрецедентным в этом году давлением власти на гражданское общество: Мемориал (внесен Минюстом РФ в реестр организаций, выполняющих функцию иноагента), репрессия, задержание, замедление (не только интернета, но и темпа всей общественной жизни), Конституция. Точно такой же «политический» подотдел есть и среди слов десятилетия: обнуление, санкции, гибридный, коррупция.

Впрочем, некоторые слова десятилетия все же выходят за рамки простой дуальности (ковид или политика); по словам Михаила Эпштейна, «основные штрихи вербального портрета 2021 года» отражают также и глобальные тренды. Например, слова криптовалюта, фейсбук, сериал, а также постправда. Последнее уже много раз было разобрано, однако благодаря новым словам его смысл каждый раз уточняется (например, в значении «бегство от правды»). На это указывает нам популярное в России просторечное норм. Ответ «нормально» на вопрос «как дела?» означает у нас зачастую не позитивную оценку, а констатацию того, что все «примерно так, как и ожидалось». Но что же в таком случае означает это «самооскопление» слова — «норм» вместо «нормально»? В этом сокращении есть попытка говорящего как бы закрыться от эмоций, заморозить эмоциональную сферу, «бесчувствовать». Говорящий полагает, что если он отключит эмоции, ему проще будет со всем этим справиться. Этот самообман отражает, как кажется автору, современное состояние умов. Отказ от саморефлексии, прятки от самого себя — вот эмоциональный итог года.

Выражение года и десятилетия

Эта позиция — бегство от себя, попытка спрятаться за словами от реальности — доминирует и в выражении года (избыточная смертность), и выражении десятилетия (выйти из зоны комфорта). Первое имеет отношение к языку государственной статистики (временное увеличение смертности в популяции по сравнении с ожидаемой). Но в повседневном употреблении выражение выглядит как попытка спрятаться от невосполнимой утраты индивидуума — за статистической нормой или «всего лишь» отклонением от нее.

Выражение «выйти из зоны комфорта» стало популярным в 1995 году благодаря книге Джуди М. Боровик Danger in the comfort zone. Книга специалистки по управлению персоналом попахивала менеджерской тиранией 2000-х, но затем это выражение приобрело более позитивную окраску и стало означать стремление к успеху. В России, как это бывало с разными научными идеями, выражение подверглось инверсии: оно означает не стремление к успеху, а, напротив, «признание ужасного положения — когда скрывать это невозможно». Именно в этом контексте его употребляют государственные функционеры, сообщая гражданам об очередных ограничениях в связи с пандемией. Впрочем, и для самих граждан «комфорт» означает не принятие необходимых мер безопасности, а отказ что-либо менять в своей жизни (если исходить из общих итогов кампании вакцинации в России).

То же двусмысленное «бегство от себя» (перефразируя известную работу Эриха Фромма «Бегство от свободы») присуще и некоторым другим выражениям 2021 года. Например, живем дальше: непонятно — это надежда или смирение перед неизбежным, а также уйти (вместо «умереть»). Не забудем также замену слова смерть на множественные смерти, что также стало знаковым явлением в этом году. Интересно при этом, что старинное выражение «с прискорбием сообщаем» используется сегодня, как показало голосование, все реже. Подобный архаизм кажется излишним:

Антиязык и протологизм

А вот в номинации «Антиязык» политическое превалирует: здесь лидирует выражение иноагент. И лишь затем — рекорд смертей. В антиязыке десятилетия также лидирует выражение Данное сообщение (материал) создано (создан) и (или) распространено (распространен)… — конструкция из 27 слов, которая теперь по закону должна предварять любое публичное высказывание тех, кто признан иноагентом. Опять-таки, в связи с этим можно было бы сказать, что события прошедшего года заслонили события десятилетия. Но можно предположить и обратное: 2021 год своей избыточностью в каком-то смысле стал определяющим для всего десятилетия. За эти годы «бегство от себя» научилось использовать как физиологические инстинкты (купить вкусненькое — чтобы заесть неприятности), так и психотехнические (выражения безоценочно, просто побудь с этим, отпусти это и так далее).

Финальная номинация конкурса — «Протологизм года» (протологизмы десятилетия не рассматривались). На первом месте в 2021 году — протологизм неподшутный (автор — Павел Ложкин) в значении «тот, над кем не положено шутить». Хамостийность (Анна Христочевская) — независимость от общественного мнения, сочетающаяся с приверженностью принципу «хамить всегда, хамить везде». Впрочем, тут можно было бы продолжить авторскую мысль и образовать еще один неологизм — хамостойкость, способность выстоять перед хамством. Занудалёнка (Отар Бежанов) — монотонная удаленная работа из дома. Еще два неологизма того же автора: мобшенничество — обман по мобильному телефону, обычно с целью банковской аферы; социопрят — человек, предпочитающий прятаться от социума. Униктожить, униктожение (Михаил Эпштейн) — акт уничтожения, направленный против свободных, мыслящих существ; этот неологизм словно бы расширяет словарь терминов Сартра и других экзистенциалистов. Наконец, никчемудрые мысли (Анна Христочевская) — мысли относительно мудрые, но никому не нужные. В каком-то смысле этот протологизм не только высмеивает самодеятельного «любомудра», но также, увы, говорит об очередной девальвации статуса интеллектуала в обществе: в мире никчемудрых мыслей даже подлинная мудрость может остаться незамеченной; думающий опять ничего не решает — за него все решается безликим «цифровым большинством». Впрочем, будем надеяться, что цифра не может подменить собой разум; собственно, кроме как на разум, нам надеяться в очередной раз не на что.