13 декабря 2016 года в квартиру 60-летнего руководителя карельского «Мемориала»* Юрия Дмитриева пришла полиция. За 20 секунд эксперт по фамилии Дубкин нашел на компьютере историка, среди десятков тысяч фотографий, снимки его малолетней приемной дочери — без одежды. Дмитриев называет их контрольными: когда готовился к опекунству, вычитал где-то, что надо фиксировать состояние здоровья ребенка. Юрий воспринял эту рекомендацию буквально — в силу профессиональной привычки поисковика, а также в силу жизненного опыта (однажды нянечки в детском саду приняли типографскую краску на коже ребенка за синяки — а Дмитриев просто горчичники через газету ставил).
Спасибо эксперту Дубкину: благодаря его случайному признанию в суде нам открылось, кто был в квартире Дмитриева за две недели до задержания, 30 ноября. Дубкин сообщил, что коллега-оперативник подсказал ему, где именно искать фотографии, потому-то он так быстро их и нашел.
15 декабря историка арестовали по обвинению в изготовлении порнографии.
Так началось дело Дмитриева.
Через полтора года его оправдали. Потом приговор отменили и добавили новую статью — о сексуализированном насилии. Звучит страшно, а на деле все оказалось еще циничнее, чем с «порнографией». В восемь лет у приемной дочери Дмитриева было недержание мочи. И несколько раз, когда она писалась, Дмитриев ладонью проверял, сухие ли у нее трусы. Судя по текстам допросов, которые «Новая газета» изучила досконально, никаких конкретных воспоминаний о том периоде у девочки не осталось (зато остались справки из больницы об энурезе). Но следователь и психологи манипуляциями выжали из нее показания, достаточные для тяжелейшего обвинения.
Тем не менее Дмитриева оправдали во второй раз: по статье об изготовлении порнографии — де-юре, а по статье о насилии — де-факто. Дали 3,5 года вместо 15 лет, о которых просила прокуратура. Судья Александр Мерков применил статью 64 УК, которая позволяет назначить обвиняемому наказание «ниже низшего» при наличии исключительных обстоятельств.
![Юрий Дмитриев возле Петрозаводского городского суда после вынесения оправдательного приговора. Фото: Анна Артемьева / «Новая газета»](https://novayagazeta.ru/static/records/4e30cb2ab66443b594c00193447eebbe.jpeg)
Юрий Дмитриев возле Петрозаводского городского суда после вынесения оправдательного приговора. Фото: Анна Артемьева / «Новая газета»
Очевидно, таким обстоятельством для Меркова было понимание полной невиновности подсудимого.
Приговор снова не устоял, но на этот раз Верховный суд Карелии и силовики, курирующие это дело, поступили радикальнее: в части изготовления порнографии дело отправили на очередной пересмотр, а по статье о насилии Дмитриеву прямо в апелляции увеличили срок до 13 лет. При этом заседание пролетело за два часа, а Дмитриев, подключенный по видеосвязи из СИЗО, почти ничего не слышал.
Третий процесс прямо сейчас подходит к концу. По словам адвоката и свидетелей, в этот раз судья Екатерина Хомякова, бывшая сотрудница прокуратуры, очень торопится его завершить. По информации карельского портала «Столица на Онего», Хомякова подала документы на переход в Верховный суд республики. В такой же ситуации три года назад была судья Марина Носова, оправдавшая Дмитриева по итогам первого процесса. Республиканская квалификационная коллегия одобрила ее кандидатуру, но кремлевская комиссия по согласованию федеральных судей — «завернула» (справки на кандидатов готовит, само собой, ФСБ). Сейчас прокуратура требует увеличить срок заключения Юрию Дмитриеву до 15 лет. Едва ли теперь судья Хомякова повторит маленький подвиг Марины Носовой.
![Юрий Дмитриев в здании суда. Фото: Игорь Подгорный](https://novayagazeta.ru/static/records/16ac7b0eb4b04b07a685aa74aa973380.jpeg)
Юрий Дмитриев в здании суда. Фото: Игорь Подгорный
В январе Дмитриеву исполнится 66 лет.
Единственное, что прикрывает следователя Максима Завацкого, судью Верховного суда Карелии Аллу Раць (это она увеличила срок заключения до 13 лет), карельских прокуроров и кураторов этого дела (одним из них может быть бывший начальник карельского УФСБ, а ныне помощник президента Анатолий Серышев), — это закрытый режим, в котором якобы ради безопасности ребенка слушается дело. Хотя в действительности безопасность ребенка была растоптана в тот момент, когда решили сажать историка.
Нас (журналистов, хорошо знающих дело, и коллег Дмитриева) часто спрашивают: да кому он нужен? Что он такого политически опасного сделал, чтобы с ним вот так? В свете происходящего с «Мемориалом» отвечать на такие вопросы, наверное, уже нет необходимости, но за эти годы я вывел ответ, который устраивает, по крайней мере, меня самого.
Дмитриев, волк-одиночка, ставил легитимность власти под сомнение не только своими поисками расстрельных полигонов.
Он и прямым текстом говорил на митинге с участием иностранных консулов: «Дорогие мои братцы и сестры, что-то надо с этой властью делать». Кроме того, не забываем про показатели. Статья в Уголовном кодексе есть? Надо, чтобы были показатели. Это смысл существования нашей судебно-следственной машины.
Что до логики, до очередности, в какой выбирается субъект для подавления, — то ее нет. Ее просто нет. Мы слишком высокого мнения о людоедах.
Что-то, Юрий Алексеевич, надо с этой властью делать.