Праздники в Беларуси бывают редко. Можно сказать, в последнее время их не бывает вообще. Но 13 декабря стало поводом для национального ликования: Лукашенко отправил в отставку главу ЦИК Лидию Ермошину. За 25 лет Ермошина осточертела белорусам не меньше, чем сам Лукашенко. И все фальсификации выборов и незаконные референдумы проводила именно она. Ермошина стала своего рода символом беззакония в Беларуси.

До 1996 года она работала в юридическом отделе Бобруйского горисполкома. В состав Центризбиркома входила с 1992 года. И когда Лукашенко задумал провести референдум, который уничтожил парламент и законность в Беларуси, из всей комиссии только Ермошина поддерживала его проведение. Главным вопросом было внесение изменений в Конституцию, которые из президентско-парламентской республики превращали Беларусь в авторитарное президентское государство. Тогдашний глава ЦИК Виктор Гончар говорил о незаконности референдума. Конституционный суд признал не соответствующими Конституции 16 указов Лукашенко. Верховный Совет начал процедуру импичмента.

14 ноября 1996 года служба государственной охраны (теперь этой структуры в Беларуси нет, ее функции выполняет служба безопасности Лукашенко) захватила здание Центризбиркома, где находились глава ЦИК Виктор Гончар и генеральный прокурор Василий Капитан. Обоих силой вывели из здания. Гончара позже похитят и убьют. Капитана просто отправят в отставку с копеечной пенсией. 15 декабря Лукашенко назначил председателем ЦИК Лидию Ермошину.

Переселение из бобруйской квартиры в коттедж в Дроздах Ермошина с энтузиазмом отрабатывала 25 лет: пять президентских выборов, шесть парламентских и два референдума (второй прошел в 2004 году и отменил ограничения на количество президентских сроков). Механизмы фальсификаций за это время были отточены до блеска. В 2004 году она оказалась в первой партии попавших под визовые санкции Евросоюза.

В Европу, впрочем, она единожды просочилась — на конференцию ОБСЕ. Белорусские чиновники вообще очень любят международные организации: те, кому запрещен въезд в страны ЕС и США, всегда могут воткнуться в делегацию — от ООН до ВОЗ, — едущую куда-нибудь в европейскую столицу или Нью-Йорк. Теперь, после отставки, у Ермошиной будет достаточно времени на мечты о Париже. А еще можно «Клуб кинопутешествий смотреть».

Вообще Лидия Ермошина не уникальна. Такой типаж можно было встретить в советские времена за любым прилавком, если какой-нибудь наивный гражданин вдруг осмеливался утверждать, что его обвесили или обсчитали. Типаж за прилавком тут же преисполнялся такого праведного гнева и обливал несчастного недотепу такими корытами помоев, что тот спешил ретироваться, а очередь стыдливо замолкала: черт его знает, а вдруг эта злобная тетка вообще ничего не продаст теперь. Ермошина — такая же. На все обвинения в фальсификациях она отвечала так же хамски, как та, за прилавком. А белорусских избирателей она и вовсе называла «объектом духовной дегенерации».

До 13 декабря Карпенко был министром образования, и у белорусских педагогов новости об отставке Ермошиной и его назначении вызвали двойную радость. Потому что в качестве министра Карпенко делал все для того, чтобы белорусское образование давало минимум академических знаний и максимум идеологии. За пять лет он успел упростить программы по математике и естественным наукам (после того как Лукашенко возмутился, что слишком много времени на уроках биологии червей изучают), перенести начало школьных уроков с 8 на 9 часов утра (после того как Лукашенко пожаловался, что сын Николай не высыпается) и добавить десятиклассникам шесть часов трудобуча в неделю (после того как Лукашенко посетовал, что современные дети розетку починить не могут).

А еще Карпенко отменил вступительные экзамены в гимназии, закрыл лицеи и обвинил частные детские сады в том, что они являются основой для цветных революций. Два года из пяти министерских он еще и компартией руководил, но потом ушел, чтобы со всем пылом отдаваться важному государственному делу поиска экстремистов в детских садах.

Так что хрен редьки, конечно, не намного слаще. Но на то, как уходит в отставку Ермошина, белорусы могут смотреть так же бесконечно, как на огонь.