— После очередных выборов в Госдуму недовольство людей росло, рейтинг Путина и «Единой России» тогда упал до рекордно низких показателей. И они впервые шли в довольно прозрачной ситуации: публиковались результаты и техническая информация в интернете, «Голос»* сделал тогда карту нарушений. Впервые мы увидели огромную активность наблюдателей.

Официальное объявление итогов выборов, согласно которым победила «Единая Россия», в том числе в Москве, вызвало общественный взрыв.

Люди в эту победу «ЕР» не верили и, как впоследствии убедительно показал математик Шпилькин, обоснованно: приписки исчислялись буквально миллионами голосов в пользу «ЕР».

Очень серьезно обострило ситуацию объявление незадолго до выборов, что Путин и Медведев меняются местами. Это была так называемая рокировка. Ведь с Медведевым часть общества связывала надежды на либерализацию, прекращение репрессий, экономические реформы.

Начались протесты по всей стране. Первый митинг состоялся вечером 5 декабря 2011 года на Чистых прудах. Организовало его общество «Солидарность».

Я выступал первым. Мы привыкли, что на подобные мероприятия приходило 500‒600 человек, очень многих мы знали в лицо. Совершенно неожиданно пришло более пяти тысяч — самая крупная акция за многие годы.

Потом часть людей в темноте двинулась по Мясницкой в сторону Центризбиркома. Улицу перекрыла полиция, начались задержания. В первый вечер задержали около сотни человек, включая Алексея Навального и Илью Яшина.

Все это лишь добавило возмущения. Пошла волна поддержки в интернете. Подключились блогеры и активисты в соцсетях. Большую роль сыграл Сергей Пархоменко. Интернет был полон призывов выйти на следующую акцию протеста 10 декабря на Болотной площади.

На начало акции записалось около 35 тысяч.

В этот момент выступил Борис Немцов с предложением создать широкий оргкомитет. Его роль была ключевая. Туда вошла «Солидарность», Борис пригласил меня, Сергея Пархоменко, Геннадия Гудкова, Сергея и Настю Удальцовых. В оргкомитет вошел представитель от московской организации КПРФ, Сергей Митрохин от «Яблока», Дмитрий Быков, Борис Акунин, Ольга Романова, Олег Кашин. В итоге там были все политические силы и партии — даже некоторые парламентские фракции были представлены — кроме ЛДПР. Это был потрясающий состав.

Очень большую роль сыграла созданная Сергеем Пархоменко страница в фейсбуке «Мы были на Болотной и придем еще» — на нее подписались десятки тысяч человек. Эта группа Пархоменко в фейсбуке стала основным организатором и несла функции оповещения.

Заявка на 10 декабря была подана на площадь Революции. Когда стало понятно, что участников будет очень много, мэрия сама вышла на меня и Бориса Немцова с просьбой перенести место проведения, чтобы не допустить Ходынки. Мы согласились перенести митинг на Болотную площадь.

Десятого декабря стало понятно, что это не чисто столичное массовое движение, оно распространилось на всю страну. В Перми, Новосибирске, Санкт-Петербурге, Екатеринбурге, Барнауле — практически во всех крупных городах прошли митинги.

В резолюции, которую я писал, были такие требования: отпустить всех задержанных на первой акции, освободить политзаключенных (а они тогда в России уже были), отправить в отставку ответственного за массовые фальсификации главу Центризбиркома Чурова, расследовать все фальсификации по стране и привлечь к ответственности их организаторов, провести новые выборы.

Как у члена комитета у меня было несколько функций. Мне выпало быть основным ведущим митингов, я отвечал за переговоры с мэрией — кто-то должен был ездить туда, общаться с департаментом безопасности, согласовывать место проведения, стоянки скорой помощи, расположение входа, сцены, звуковой аппаратуры, туалетов и рамок-детекторов, через которые проходят участники митинга. Я вполне конструктивно и оперативно взаимодействовал с полковниками внутренних войск.

При необходимости созванивался с ними по мобильному телефону. Помню, как толпа стала напирать на сцену на Болотной площади — не хватало места, — и пришлось звонить этим офицерам, чтобы отодвинули ограждение на 50 метров. Они это сделали.

При организации следующей акции записываться стало еще больше народу. Стало понятно, что нужна еще большая площадь. Вместе с мэрией нашли часть проспекта Сахарова между Садовым и Бульварным кольцами, куда могли поместиться до двухсот тысяч человек.

Самая крупная акция 24 декабря на Сахарова шла четыре часа. Со сцены выступала Ксения Собчак, присутствовали Алексей Кудрин, Михаил Прохоров, с видеообращением выступил Владимир Познер. По нашим оценкам, в митинге приняли участие до 120 тысяч человек. Это самая крупная акция в постсоветской истории России.

Из-за этой неожиданной активности Болотная стала потрясением для всех — власти, оппозиции, для самого общества.

Важно, что в промежутке между 10 и 24 декабря власть в лице Дмитрия Медведева пошла навстречу протестующим. Перед 24 декабря Медведев выступил с ежегодным обращением к Федеральному Собранию и объявил ряд крупных политических реформ: возврат выборов губернаторов, выборов по одномандатным округам в Госдуму, упрощение регистрации политических партий. Это были принципиальные требования митингующих, хотя и не все.

Одной из моих обязанностей было написание резолюций митингов. Одна из них была опубликована на обложке «Новой газеты». Это был оригинал с моими рукописными пометками.

Ведь я считал очень важным не просто выразить протест, но сформулировать конкретные требования. Там и были требования освобождения политзаключенных, реформы избирательной системы и законодательства, возвращения прямых выборов губернаторов, выборов в Госдуму по одномандатным округам. Часть этой резолюции была выполнена правительством Медведева.

По-моему, это увеличило численность митингов, ведь люди увидели, что борьба не бессмысленна — диалог с властью реален. Действительно, после Сахарова меня попросил о встрече Алексей Кудрин. Мы встретились в одном из московских кафе в центре города.

Путин хотел услышать от нас, что не устраивает людей. Кудрин задал два вопроса: являемся ли мы реальными представителями митингующих и какая у нас программа. Я подтвердил, что мы действительно уполномочены выступать от всех участников и несем за них ответственность. Потом передал ему список тех, кто мог бы участвовать во встрече и резолюции митингов с требованиями.

Насколько я знаю, Кудрин все это передал Путину. Тот подумал, но от встречи позднее отказался. Далее была пауза до февраля из-за новогодних праздников. На марше по Якиманке, где пел Юра Шевчук, людей было уже меньше. Потом были акции «Белое кольцо», «Автопробег по Садовому кольцу», но в целом движение пошло на спад.

Очевидно, что люди не были готовы выходить на улицы на протяжении месяцев. Кто-то отказался из-за морозов, кого-то устроило, что часть требований реализована. Власть начала проводить в ответ так называемые «путинги» — акции в поддержку «Единой России» и правительства, собранные административными методами.

В феврале президент Медведев пригласил оппозицию на встречу на даче на Рублевском шоссе. От нашего оргкомитета там было три человека: я, Немцов и Сергей Удальцов. Мы повторили наши требования.

По итогам встречи Медведев создал под руководством Володина рабочую группу, и мы очень быстро, буквально в течение двух недель, подготовили законы о выборах губернаторов и по одномандатным округам в Госдуму, а также об упрощении регистрации политических партий.

Ну а затем избрался Путин, после инаугурации была акция на Арбате, когда вышло всего семь тысяч человек. Этот митинг тоже вел я. В мае на митингах начались разгоны и аресты. С этого момента можно отсчитывать эпоху репрессий — движение было задушено.

С высоты десятилетнего опыта мне понятно главное. Из состава того оргкомитета Борис Немцов убит. Алексей Навальный находится в колонии. Сергей Удальцов отсидел срок. Более половины эмигрировало, в том числе Борис Акунин, Геннадий Гудков, Ольга Романова. В России продолжают работать Дмитрий Быков, хотя на него было организовано покушение, я и Сергей Пархоменко.

Движению оппозиции и гражданам в то время не хватило силы и массовости. Если бы в Москве вышло полмиллиона человек, мы, скорее всего, добились бы реформ. Страна пошла бы по другому пути.

Кроме того, не было настоящего доверия между политиками на сцене и активистами, которые находились на площади. Среди граждан была очень популярна позиция наблюдения вне политических игр, вне политики. На самом деле движение получает силу, когда политики опираются на активистов, а активисты доверяют политикам. Важная характеристика того движения — незрелость и наша, и граждан.

Опыт Болотной показал, что очень важно иметь широкую коалицию. Частичный успех движения Болотной и Сахарова был связан с тем, что ее удалось собрать — от коммунистов до «яблочников». Сегодня такой коалиции нет, это определяет слабость современной оппозиции.

Тогда стало понятно, что требования надо формулировать обязательно — это не пустая формальность. Благодаря сформулированной тогда в резолюциях митингов конкретной программе перемен часть их пунктов и была реализована. Сегодня все это повторить не удастся в первую очередь из-за трансформации режима.

Порядки при Медведеве были сравнительно либеральные. Не было законодательства об иностранных агентах и экстремизме. Не было сотен политзаключенных. Мы довольно легко согласовывали свои акции в центре Москвы.

До 6 мая не было ни одного инцидента, и полиция нас охраняла. То есть в этих событиях немалую роль сыграла и добрая воля руководства страны. Многие тогда смеялись над Дмитрием Медведевым. Но оглядываясь на прошедшие годы, я понимаю, что политический режим президента Медведева кардинально отличался от нынешнего. Сегодня людей арестовывают даже за одиночные пикеты.

Все изменилось к худшему. Оппозиция слаба и раздроблена. Она находится под постоянным давлением. Как, впрочем, и все гражданское общество. Яркий пример — решение о ликвидации «Мемориала»**. Поэтому повторение успеха Болотной площади и проспекта Сахарова невозможно.

* внесен Минюстом в реестр незарегистрированных объединений, выполняющих функцию иноагента

** внесен Минюстом в список НКО, выполняющих функцию иноагента