Впервые к такой форме солидарности Виктор прибег еще в СИЗО на Шпалерной, в 2019-м:

«Я призываю вас помнить о прошлом. Я призываю вас не быть в стороне сейчас. Я призываю вас никогда не бояться! Я возмущен действиями ФСБ, СК, прокуратуры, судов, благодаря которым Россия вернулась в прошлое: к репрессиям, политзаключенным, лжи и страху», — говорилось в заявлении Филинкова, которое тогда удалось передать на волю.

Теперь, начав с голодовки солидарности, Виктор решил продолжить ее уже в защиту своих прав. Он требует: перевести его из одиночной камеры, а также выдавать ему книги, газеты, письменные принадлежности и документы по его уголовному делу. Сейчас, как уже рассказывала «Новая», Филинкову положен лишь час «личного времени» — с 19.00 до 20.00

Вечером, с 7 до 8, — «личное время», на этот час можно получить книгу (какую дадут, и не факт, что ту же, которую читал вчера) либо письма.

Суд приговорил Филинкова к 7 годам общего режима, но руководство колонии фактически самовольно поменяло его на строгий: с 12 августа, когда Виктор прибыл в ИК-1 Оренбурга, он провел в отряде только три дня.

Хотя такая мера взыскания, как помещение в одиночную камеру, предусмотрена только в лагерях особого режима и тюрьмах — ни на общем, ни на строгом режиме такого наказания нет.

Одиночное заключение рассматривается как самая строгая мера наказания не только российским, но и международным правом. Согласно пункту 60.5 Европейских пенитенциарных правил (ЕПП), одиночное заключение должно использоваться в качестве наказания только в исключительных случаях и на конкретно установленный срок, который должен быть как можно короче. И в соответствии с пунктом 57.1 ЕПП, «дисциплинарным нарушением может считаться только поведение, которое может представлять угрозу для внутреннего распорядка, режима или безопасности».

Но какая угроза режиму в приписанных Филинкову «нарушениях», таких как: «выразился жаргонными словами», «спал лежа на лавочке», «нарушил форму одежды» или «отказался от уборки прогулочного двора»?

Бесспорно одно: те условия, в которых Виктор Филинков содержится уже почти три месяца, в практике ЕСПЧ однозначно оцениваются как пыточные.

28 октября Филинкова уже в девятый раз поместили в ШИЗО, снова в одиночку, на этот раз на пять суток. Срок этого наказания суммируется с назначенным ему ранее месячным содержанием в ПКТ (до 14 ноября). Затем его должны перевести в отряд строгих условий отбытия наказания (ОСУОН или СУС), если, конечно, не придумают новый повод продлить ПКТ или не переведут в ЕПКТ (единое помещение камерного типа) в другое учреждение области.

Пытаясь положить предел постоянному психологическому давлению и нарушению его законных прав, Виктор Филинков подал несколько заявлений и жалоб в администрацию ИК-1, прокуратуру и суд. Но, как сообщает защитница Филинкова Евгения Кулакова, никаких следов выхода его обращений за пределы колонии обнаружить не удалось, как и регистрации жалоб и заявлений Филинкова в адрес руководителей самой ИК-1.

«Виктору не были вручены расписки о получении администрацией колонии его жалоб в суд и прокуратуру, его не ознакомили с записями об их регистрации в специальном журнале. В деле осужденного Филинкова нет ни одного из поданных им обращений, — говорит Кулакова. — В канцелярии Центрального районного суда Оренбурга, которому адресовал Виктор одну из жалоб, нам официально подтвердили, что она к ним не поступала. Или другой пример: 18 августа Виктор вручил лично в руки начальнику колонии Александру Николаевичу Гребенникову заявление о необходимости обеспечить конфиденциальность общения со своими защитниками (пока оно происходит через стекло, по телефону, который может прослушиваться сотрудниками). 29 сентября Виктор на вечерней поверке повторно подал такое заявление на имя начальника колонии. Но никакой реакции не последовало. И письмом от 3 ноября, в ответ уже на мое обращение, начальник колонии Гребенников сообщает: а не поступало от Филинкова такого заявления. Вообще».

Запрос «Новой», который мы направляли господину Гребенникову, тоже был попросту проигнорирован. Нам, правда, не составит труда документально подтвердить факт его отправки — что мы и готовы сделать при рассмотрении нашей жалобы прокуратурой.

Евгения Кулакова направила жалобы в прокуратуру и Управление ФСИН по Оренбургской области. Она просит провести проверку по фактам нарушения гарантированных законом прав Виктора Филинкова на подачу обращений, принять необходимые меры к восстановлению его в этих правах, а ответственных в их нарушении привлечь к ответственности. Евгения считает необходимым запросить при проведении проверки записи камер видеонаблюдения и ведиорегистраторов, чтобы подтвердить факты подачи Филинковым заявлений.

2 ноября его посетил оренбургский адвокат Эльдар Шарафутдинов. Он сообщил, что Виктор пьет только воду, чувствует себя пока нормально.

В поддержку Виктора Филинкова выступил петербургский муниципальный депутат Виталий Боварь, заместитель главы МО «Владимирский округ». Он направил обращения директору ФСИН, прокурору по надзору за исправительными учреждениями прокуратуры Оренбургской области, а также региональному уполномоченному по правам человека и председателю областного ОНК.

«Я присоединяюсь к законным требованиям Филинкова В.С. и прошу их удовлетворить незамедлительно, поскольку продолжительный отказ от приема пищи ставит под угрозу его здоровье и жизнь», — говорится в обращении депутата. Виталий Боварь также просит двух первых адресатов провести проверку и привлечь к ответственности виновных сотрудников ИК-1, а уполномоченного и ОНК — посетить Филинкова, опросить его и проверить условия содержания. Сообщив в твиттере о направленных им обращениях, Виталий Боварь призвал коллег-депутатов последовать его примеру.

8 ноября у Виктора Филинкова день рождения. Ему исполнится 27 лет, из которых 3,5 он уже провел в заключении. И голодовка, и режим ШИЗО не оставляют возможности передать ему торт со свечками. Но можно поддержать Виктора, направив обращения во ФСИН, прокуратуру, уполномоченному по правам человека и ОНК: http://amp.gs/j1Kh3

***

В день рождения, 8 ноября, Виктору Филинкову подбросили два куска лезвия из одноразовой бритвы. За такой «подарок» он может получить серьезное дисциплинарное взыскание.

Инцидент произошел непосредственно перед встречей Филинкова с его защитницами — Евгенией Кулаковой и Яной Теплицкой.

«…Перед баней Виктора Филинкова спросили, хочет ли он сменить одежду. Виктор отказался — одежда еще чистая и ему нравится его китель, не хотел менять, — говорится в акте опроса Филинкова, составленном защитницами. — Однако его не послушали, срезали со старого кителя бирку, унесли старый китель и принесли новый. Выдали бритвенный станок. Виктор Филинков принял баню и в 15:40 сдал одноразовый станок дежурному сотруднику по ШИЗО Вадиму Юрьевичу. Однако Вадим Юрьевич обратил внимание Виктора Сергеевича на то, что в станке одно лезвие, а не два. Виктор Сергеевич сообщил, что не прятал лезвие и предложил провести полный обыск. Сотрудник на ощупь не нашел ничего, но с помощью металлодетектора нашел спрятанный в шве кителя (не Виктором) кусок лезвия. Далее Вадим Юрьевич прошел в баню и „нашел“ там кусок лезвия, спрятанный в монтажной пене в двери».

Как указано в акте опроса, Филинков «полагает произошедшее мастерской спецоперацией, организованной Вадимом Юрьевичем и его коллегами».

Утром того же дня (до бани) Филинкова посетил прокурор по надзору за исправительными учреждениями. Он опросил Виктора в связи с многочисленными жалобами граждан на нарушение его прав в ИК-1, хлынувшими в прокуратуру Оренбургской области после того, как эта информация получила огласку через СМИ. Со слов Виктора, этот опрос длился три часа, а составленный по его итогам акт занял 10 листов.