Эта конференция интересна тем, что перед ее началом чуть ли не все страны мира начали объявлять о целях по достижению углеродной нейтральности к 2050 году, некоторые — к 2060-му. Россия не могла остаться в стороне. Чтобы не терять имидж в международном сообществе, Владимир Путин заявил, что и наша страна построит углеродно-нейтральную экономику к 2060 году. Однако у российских чиновников свое видение того, как мы будет достигать поставленной цели.

Чего хочет добиться Россия в Глазго?

Недавно Минэкономразвития направило в правительство стратегию низкоуглеродного развития России. В ней предполагается, что наша страна достигнет чистых нулевых выбросов к 2060 году. За счет чего они намерены этого добиться? Атомная энергетика и поглощение углерода лесами — основные методы углеродной нейтральности, по мнению чиновников из Минэкономразвития.

Признание атомной энергетики «зеленой» — вот с чем едут российские переговорщики на конференцию в Глазго. Россия попытается добиться признания на международном уровне принципа технологической нейтральности, т.е. если технология по генерации энергии не предполагает выбросов парниковых газов, то ее следует признать «зеленой». У России в этом есть союзники из ЕС — 10 европейских стран классифицируют атомную энергию как «зеленую», например, Франция, Финляндия, Чехия и другие.

Да, выбросы при генерации атомной энергии ниже, чем от ископаемого топлива, но куда больше, чем от возобновляемых источников.

Радиоактивные отходы — это прямая угроза для окружающей среды и человека на протяжении многих сотен лет. Обращение с такими отходами очень сложный и дорогой процесс. Сейчас идут попытки восстанавливать ядерное топливо и вновь его использовать на АЭС, но пока основной метод избавиться от опасных отходов — захоранивать.

Добыча урана оказывает негативное влияние на окружающую среду и подвергает опасности местное население. Коренные народы и жители регионов, где добывают топливо для АЭС, несут серьезные риски. При этом никто не интересуется их мнением и не выплачивает компенсации.

Сохраняется проблема безопасности АЭС. Станции уязвимы перед усиливающимися из-за климатических изменений угрозами. Сюда можно отнести засухи и истощение водных ресурсов. Воду используют как при добыче топлива, так и для охлаждения реакторов. Кроме того, растет число ураганов, повышается уровень моря, а температура достигает аномальных значений — все эти экстремальные погодные явления повышают риск аварий.

Мы довольно быстро забыли о последствиях ядерных катастроф. Более 60 лет назад произошла Кыштымская авария — взорвалась емкость с высокоактивными радиационными отходами на комбинате «Маяк». Тысячи километров загрязненной территории, переселили 23 деревни, облучение получили 272 тысячи человек, а на ликвидацию аварии бросали даже беременных женщин. Авария на Чернобыльской АЭС стала главной техногенной катастрофой СССР. Тогда радиационному загрязнению подверглась территория, где проживало около 7 млн человек, по разным подсчетам, от последствий аварии в разные годы могли умереть 100 тысяч человек. Не стоит думать, что подобные аварии остались в прошлом — недавняя катастрофа на Фукусиме это подтвердила. Человек не способен обеспечить абсолютную безопасность АЭС, несмотря на высокий уровень технологий и развитие науки.

Атомные электростанции дорогие и долго строятся. Это еще один аргумент против использования атома в целях генерации энергии. АЭС — очень медленное решение проблемы выбросов парниковых газов. Зачастую строительство станции занимает десять лет, а то и больше. Например, решение строить Белорусскую АЭС приняли еще в 2008 году, а запустили ее только в 2020-м. Кроме того, затраты на строительство станций исчисляются миллиардами долларов, и они продолжают только расти. Срок окупаемости АЭС — 15–20 лет.

Вкладывая деньги в атомную энергетику, мы лишь усугубляем климатический кризис и не позволяем развиваться возобновляемым источникам энергии. Атомная электрогенерация дорогая, опасная и не углеродно-нейтральная. Она только создает риски, связанные с безопасностью и размещением радиоактивных отходов.

Что необходимо России, чтобы добиться углеродной нейтральности?

Государство должно закрепить цель по достижению углеродной нейтральности в законодательстве — обещаний президента недостаточно.

Мы должны ставить перед собой более амбициозные цели. Так, в стратегии низкоуглеродного развития России до 2050 года еще значится уголь — Минэкономразвития предлагают не отказываться от него полностью. На последнем саммите G20, где принималась резолюция по действиям стран в области климата, Россия и Турция противодействовали жесткой версии, предполагающей вывод угольной энергетики из стран G20. Им удалось этого добиться — резолюция вышла беззубой и без конкретики.

Также чиновники из Минэкономразвития рассчитывают на повышение эффективности газовой генерации.

Необходимо установить целевые показатели по сокращению выбросов парниковых газов и ввести цену на углерод. Если этого не сделать, то компании начнут искать лазейки и уходить от выполнения целей по достижению нулевых нетто-выбросов.

Нельзя полагаться исключительно на лес. Сейчас наши чиновники хотят добиться от мирового сообщества признания внутреннего подсчета способности российских лесов к поглощению углерода, чтобы как можно меньше затрагивать деятельность крупных корпораций и снижать зависимость от углеводородов. Необходимо параллельно сокращать прямые выбросы и увеличивать поглощение парниковых газов экосистемами, а не жонглировать статистикой, которую мы имеем как крупнейшая страна мира и без вложений в развитие современных «зеленых» технологий.

*Автор — председатель партии «Яблоко», эколог