РепортажиОбщество

Готовься к войне

Свиная кровь, минные поля и захваты в плен: корреспондент «Новой» прошла курсы подготовки для журналистов, работающих в условиях боевых действий

Этот материал вышел в номере № 128 от 12 ноября 2021
Читать

— Встать, сука, лечь, на колени! Вперед, пидарасы! — под крики и выстрелы над ухом я иду, бегу, но преимущественно ползу по лесным камням, лужам, оврагам, грязи, чему-то незнакомому на ощупь, мягкому и белому. Пидарасы — это я и мои коллеги со всей России. Нас захватили в плен, теперь надо выжить. На голове мешок и наволочка с какой-то диснеевской принцессой, я незаметно зажимаю горький нижний край во рту, чтобы дышать (обычно в таких случаях применяются мешки для мусора, с завязочками, и их прогрызают). Руки стянуты хомутом. Сзади Андрей из Красноярского «Енисей-ТВ». Андрею нестерпимо больно, и он истошно вопит: «Суки, ***, вы мне руки оторвете!» Мы — я спереди и Ксюша из пресс-службы МЧС Якутии сзади — пытаемся извернуться, чтобы облегчить его страдания…

Фото предоставлены участниками и организаторами курсов

Фото предоставлены участниками и организаторами курсов

Это не настоящий захват, конечно, — настоящий бы выкосил половину нашего отряда. Мы — журналисты и сотрудники пресс-служб со всей страны — собрались на «Бастионе». Так называются межведомственные учебно-практические курсы для журналистов, работающих в экстремальных и особых ситуациях (война, контртеррористические операции, массовые беспорядки, стихийные бедствия, ЧС, катастрофы). Проходить подобное обучение с 2019 года обязаны по закону все сотрудники российских СМИ, которые работают в условиях боевых действий. Официально в стране такие курсы, по моим данным, единственные.

Организаторы — Союз журналистов Москвы и Министерство информационного развития и связи РФ при поддержке Минобороны, МИД, ФСБ, НАК, Росгвардии, МВД, МЧС. Нынешний «Бастион» — 22-й по счету. Проходят курсы с 2006 года в разных городах России. На этот раз во Владивостоке.

Война и быт

Для нашей двадцатки война не задалась на этапе построения в колонну по три (мы так передвигаемся по территории части). А слово «шеренга» вообще вызывает неподдельное волнение. Глядя на это позорище, сгорают от испанского стыда наши молоденькие лейтенанты, Макс и Коля (по прозвищу Команданте). Мы — их первый личный состав. Смысл хождения по территории части беспонтовым строем, кстати, не сильно понятен — то ли чтобы не потерялись, то ли для дисциплины, то ли просто так привычнее нашим военным кураторам. Но надо так надо. Хорошо хоть аккуратность заправки кроватей никто не проверяет…

Живем в казарме, в образцово-показательной 155-й бригаде морской пехоты, что базируется во Владивостоке. Девятерых парней селят на третьем этаже — у них общее пространство для сна на 50, если не больше, двухъярусных кроватей. Одиннадцати девчонкам предоставляют два отдельных кубрика. Душ и туалет — на этаже. Едим в столовой. Кормят… не хотелось бы говорить «как на убой» — но, в общем, так, словно наш потешный полк готовят к настоящей войне.

В 7.10 — зарядка. В это время даже банальные 500 метров трусцой по стадиону вызывают у большинства щемящее чувство безысходности, но каждое утро, спускаясь к курилке у казармы, я для бодрости кричу: «Доброе утро, Вьетнам!». Еще поднятию боевого духа помогает призыв на зеркале у выхода: «Воин, заправься!» Воину хочется спать, кота и замуж. Но, как говорится, si vis pacem, para bellum (хочешь мира, готовься к войне. — Ред.).

Претензий не имеем

В первый же день подписываем кучу бумажек, что здоровье позволяет переносить нагрузки и в случае чего претензий к организаторам не имеем. «В случае чего» наступит непременно. Патроны холостые, гранаты учебные, взрывпакеты имитируют мины и растяжки. Рукоприкладства (избиением это назвать сложно) и оскорблений — немного и лишь по сценарию. Но и этого «немного» многим хватает за глаза.

На одном из прошлых «Бастионов» в 2019 году в Крыму произошла скверная история. Парень из МИА «Россия сегодня» Святослав Павлов во время одного из захватов выпрыгнул в окно и попытался убежать. Зря, кстати, — в реальных условиях пристрелили бы или покалечили. Террорист, а в миру морской пехотинец, его, разумеется, быстро настиг, оттаскал за волосы, натянул на голову мешок.

Ну а потом по программе: всех везут на полигон, заставляют ползать на коленях в этих мешках, поливают «бараньей кровью»

(на самом деле свиной, у нас такая же была — она воняет, никто ничего не понимает, паника нарастает; и с этим тоже надо уметь справляться). Павлов не выдерживает и начинает задыхаться, его «выводят», в тот же день он покидает тренинг, снимает побои и пишет заявления в разные инстанции. В соцсетях разгорается скандал — парень называет это «БДСМ-учениями» и жалуется, что, цитирую: «получил рассечение, множественные ушибы, колени и локти были убиты в хлам. Как впоследствии выяснилось, еще закрытую черепно-мозговую травму и сотрясение мозга».

Его тогда многие поддержали, но некоторые резонно намекнули, что сразу ведь было понято, куда и зачем ехал. Председатель Союза журналистов Москвы Павел Гусев в ответ обозвал его сопляком с недоразвитой психикой. Эталонный, в общем, уровень дискуссии.

Добро пожаловать в плен

Как бы то ни было, захват — действительно серьезное испытание, и после него без синяков никто не остается. Нас на полигоне выволакивают из автобуса, заставляют ползать по лесу под крики, выстрелы, взрывы, тычки и пинки. Длится все это минут 45. Белая непонятная субстанция оказывается сожженными накануне дровами — наши «бандиты» готовились. На видео это смахивает на дурацкую комедию — все валятся друг на друга, чья-то 100-киллограмовая туша падает с полутора метров в яму, кто-то бежит в стену, кого-то волокут туда-сюда за куртку. Наволочки еще эти — с Микки Маусом, Русалочкой, Золушкой какой-то… Будто «Детский мир» ограбили.

Фото предоставлены участниками и организаторами курсов

Фото предоставлены участниками и организаторами курсов

Вечером на «семейном киносеансе» в комнате отдыха ржем, пересматривая кадры. И от этого смеха становится не по себе: «Ахахааа, меня отрезали от нашей группы и били, я ничего не видел… Меня оторвали и давай туда-сюда тягать, сесть-встать-лечь, в кусты какие-то кинули, ползи, говорят, — а я уже не могу, сил нет, на боку трепыхаюсь…» Обхохочешься.

Под конец всех загоняют в яму и допрашивают: имя, фамилия, зачем приехал, где документы… На свет выводят по одному и заставляют прикончить коллегу, Лену из Красноярска. Андрея «убивают» за отказ. Ксюша «стреляет» в стену около человека и остается жива — но даже так делать нельзя. Я просто устраиваю театр, заявляя, что не могу расцепить пальцы. Журналист, работающий на войне, не имеет права брать в руки оружие, это базовое правило, о чем нам рассказывали еще в университете и повторили на «Бастионе» многократно. Даже если не выстрелите, смонтируют так, словно пленника убили вы. А вот пытаться договориться, доказать ценность себя живого можно и нужно.

Захватывают те же разведчики морской пехоты, что утром катали нас на БТР, рассказывали, как спасаться от обстрела боевой машины, помогали надевать костюмы химзащиты и противогазы (в них мы тоже побегали по полигону). Возникает когнитивный диссонанс, который, впрочем, быстро проходит — не до умных слов, когда дышать нечем. Другое дело, что морпехи все-таки не злодеи: девочек поддерживают и даже переносят, если те теряют равновесие, а на последнем этапе «бандит» вполголоса приободряет почти хрипящую меня: «Уже немного осталось».

— Мы бы в плен не дались, — говорят мне назавтра разведчики. — И договариваться бы не стали. Лучше смерть, чем бесчестье.

Ну да, вы же вроде как профессиональные военные, обвешанные оружием с ног до головы. А у меня из защиты — бронежилет да пара телефонов: редакции и горячей линии Красного креста для журналистов, работающих на опасных заданиях (+41792173285).

Позже оказывается, что далеко не все, даже самые сильные, выдержали эту «демо-версию» плена. Кто-то заблевал мешок изнутри.

Добрая и нежная Туяна из пресс-службы главы Бурятии потеряла сознание от недостатка воздуха. Благо, врачи были рядом. Серьезный Вадик из томского ТАССа снял мешок, решив, что лучше уж быстрая смерть от пули, чем медленная от удушья — ожидаемо «пал смертью храбрых». Балагур Андрюха из «Восток Медиа» после захвата вообще весь синий — его (благодаря приметной красной куртке и тому, что не вовремя поднял голову) выделили из серой массы, и он благополучно страдал за всех. В свой день рождения, кстати. У Элины из «Московского комсомольца» рассечена бровь и фингал под глазом (по лицу ее не били, просто неудачно на что-то наткнулась). И так далее…

Я ползу «середнячком». Из общей массы не выделяюсь, команды выполняю, хоть и без фанатизма — в таких случаях, учат нас на психологических практикумах, стоит покоряться силе (хорошо, а то план был сопротивляться, послать террориста ко всем чертям и вообще бежать). «Выживаю», заработав разве что синяки на конечностях… Лежу мордой в землю, жду, когда развяжут. И чувствую, как «бандит», следящий, чтобы пленники не уползли в закат, тихонько гладит меня по голове.

Вечером на психологическим разборе нам расскажут, что в таких ситуациях важно чувствовать людей вокруг и заботиться о тех, кто рядом (даже банальное прикосновение дорогого стоит). Поэтому второй захват дается попроще.

Война как карнавал

Женщинам даже в таких «санаторных» условиях сложнее. И не только по физиологическим причинам. Просто мы — дорогой товар. Так что выглядеть, одеваться, причесываться, даже пахнуть лучше так, чтобы тебя воспринимали существом бесполым. Как бы это забавно ни звучало, в определенные периоды, лучше быть поближе к кухне, пропитаться запахами еды, чтобы захватчики подсознательно тебя ассоциировали с домашним очагом, детьми, уютом…

Фото предоставлены участниками и организаторами курсов

Фото предоставлены участниками и организаторами курсов

— …Так что, девочки, эта недоеденная булка у меня на тумбочке третий день неспроста лежит! Действуем по инструкции! Это «на красный день», так сказать. Сказали борщом обмазаться — значит, борщом! — заявляю я, потрясая черствеющим пирожком. Почему-то это кажется жутко смешным. Многое из того, что мы здесь делаем, в мирной жизни смахивает на бред.

Объективная реальность такова, что женщин можно продать кому-нибудь в рабство, принудительно выдать замуж и заставить рожать детей, просто изнасиловать. Впрочем, мужчин тоже можно.

А еще многие из нас явно переоценивают свои физические и психологические ресурсы. Мы все через одну «жесткие», «на спорте» и «хотим на войну» (в основном, будем честны, чтобы доказать собственную крутость). Стараемся козырнуть знаниями военной лексики и ценными навыками, чем вызываем в лучшем случае улыбку у военных и врачей. Гордимся своими занятиями каким-нибудь боксом (вот уж что поможет!). Широкими шагами рассекаем по казарме в берцах, длинной рубахе, с распущенными волосами. Но половина девочек ужасается густоте мата на захвате и говорит, что «было жестко». Но стоит помнить, что каждый из этих парней убил бы любого из нас ударов за пять. Да и бранятся они довольно сдержанно. Просто кто-то из девочек внезапно узнал, что война — это несексуально, некрасиво и вообще там матом ругаются. Никакие Ремарк, Хемингуэй, Барбюс, Алексиевич, ни Шостакович, ни Верещагин, ни Отто Дикс, ни Геннадий Добров… всей мировой культурной сокровищницы не хватило убедить, что война — это не то место, куда ездят выпендриваться и доказывать. А полтора десятка морпехов с подзатыльниками постарались.

Забавно, но те, кто о своей «жесткости» и желании попасть на передовую не заявляли, проходят испытания спокойнее. Даже потеряв кроссовок в начале пути или со спадающими всю дорогу штанами.

Ешь, молись, спи ночью. Если сможешь

При любом удобном случае надо успеть: в темпе поесть и покурить, ответить на сообщения, помыть руки, сгонять в туалет. Удобства типа «дырка в полу» и «вот за этой кочкой» перестают смущать на третий день. Еще надо как можно чаще закидывать стирку, потому что нас много, машины всего две, а на стадионе и полигоне сыро и грязно. Поначалу хохочем в голос, когда парни на просьбу «купить порошка» берут аж восемь коробок. К последнему дню остается полпачки…

Отбой в 23.00. На самом деле, конечно, беседуй хоть всю ночь с коллегами. Только если на следующий день не будет сил гонять по стадиону на медподготовке или сдаст сердечко на полигоне, или пропустишь мимо ушей ценную информацию… Нам так и говорят: надо возобновлять ресурс. Причем спать желательно в промежутке с полуночи до 6 утра. Получается с трудом: во-первых, все совы, во-вторых, надо обсудить события дня, в-третьих, ночью случаются подрывы с условными ранеными.

На реальной войне журналисты и так обуза для солдат, о чем нам не устают напоминать. Для боевиков надпись «Пресса» на приметной ярко-синей каске и броннике — приглашение на пир.

Некоторые коллеги засыпают даже на лекциях. А их много, и они необязательно про войну. Как защитить информацию, как работать с родственниками пострадавших при катастрофах и ЧС, как не попасть под замес или выйти невредимым при разгонах митингов (посмотрим в следующий раз, проводят ли меня в автозак в жилете и с аккредитацией).

Фото предоставлены участниками и организаторами курсов

Фото предоставлены участниками и организаторами курсов

Отдельной строкой — «политинформация», словно с канала «Россия 1». Про гадкий Запад, ужасное состояние ядерных арсеналов Америки и «гибридную войну». Вот акция в Белоруссии, например, готовилась 10 лет, но провалилась (Лукашенко ни при чем, это все гибридная война Запада!)… Ясно, если ты не напишешь пост в Фейсбуке, его напишут солдаты НАТО.

С представителями Национального антитеррористического комитета (НАК) спорим чуть ли не до ночи. Ребята почему-то считают, что мы (включая государственные СМИ, на минуточку) хайпуем на горячих темах, не дожидаясь «официальной информации». Ждать можно веками, если что… Но вроде находим общий язык: после двух часов взаимных упреков внезапно начинаем слышать друг друга. А ну как такими темпами и работу наладим!

В гору глянуть некогда: выезд на пограничные и военные корабли, показательные выступления кинологов полиции, курсантов Академии МЧС. Занятия на полигоне: отрабатываем действия при атаке на БТР, ходим по минному полю, слушаем про взрывные устройства и способы их разминирования (фурор вызывает разрыв кочана капусты каким-то мизерным зарядом; вокруг сразу пахнет подгоревшей солянкой). Экскурсия в часть Росгвардии — смотрим, как ОМОН разгоняет митинги (вот эти страшные черные «коробки», которые двигаются на толпу несогласных и рычат). Снайперы ОМОНа объясняют, как вычислять расстояние до объекта и чем они отличаются от военных (стреляют ближе, но точнее).

На войну без камуфляжа

Но большая часть лекций все-таки — про войну. Узнаешь, что смартфон с собой в зону боевых действий брать нельзя (сигнал даже на выключенном моментально просекается — и начинается прицельный огонь). Или что синий бронежилет слишком приметный. Или что не надо ни в коем случае надевать никакого камуфляжа, формы или футболок с надписью, например, «ФСБ». Камуфляж — одежда военных, а мы — гражданские. И еще тысячу мелочей, на которых прокололись наши коллеги, некоторые погибли.

На занятиях по медицине оказывается, что сделать искусственное дыхание или забинтовать голову могут далеко не все. Даже жгут накладываем медленно и некрепко (особенно если в нас, условно говоря, стреляют). «Раненые» смеются и весело помирают.

Красавице-телевизионщице Маше из Красноярска «отрывает ногу». Огромная кость, торчащая из ее штанины, воняет, мы несемся к ней, забыв о потенциальных растяжках, галдим и пытаемся наложить сразу два жгута, забинтовать, перенести девчонку к автобусу. На фото и видео все это выглядит жутко реалистично — да так, что многим из нас, включая главную героиню, приходят сообщения с соболезнованиями. Собственно,

в реальной жизни атмосферу нервозности впитываешь моментально и почти все время существуешь в режиме «щас рванет». Особенно когда ждешь еще одного захвата — на психику.

Журналист RT, военкор и один из организаторов курсов Роман Косарев советует хорошенько смотреть по сторонам и на дверь («девочки, вас особенно касается!»). И придумать какую-нибудь «сигнализацию».

Сигнализация наша похожа на… зеленый пояс от Ксюхиного платья, к которому привязан пакет с ложками, которые в случае чего загремят. Зачем им греметь, если в окно мы все равно не выпрыгнем — второй этаж — и даже одеться не успеем? Но хотя бы штаны натянуть успеем, если враг пожалует. Враг (а вообще-то Рома вместе с нашим дневальным), разумеется, пожаловал на следующую же ночь и условно нас захватил.

Фото предоставлены участниками и организаторами курсов

Фото предоставлены участниками и организаторами курсов

…Лежит с пробитой головой

Второго захвата ждем с упоением. Шутим про красивые трусы и нервно оглядываемся от каждого шороха, пока не надоедает. На фотографиях с прошлых «Бастионов» видим, что девчонок даже раздевали до нижнего белья… Оно нам надо? Правильно, не надо. Поэтому наш свободолюбивый кубрик, получив «оперативную информацию» (а зря мы, что ли, со всеми на местности неделю налаживали отношения!), что около половины пятого утра грядет подрыв, решил свалить.

— Ты что? Если вы узнаете про подрыв, надо готовить атаку! — крутит пальцем у виска Серега, один из наших захватчиков, которому я рассказываю эту историю.

Чем готовить, Сереж? Табуретками?

С дневальными мы тоже наладили отношения, если что. Но подставлять друзей нельзя, поэтому просто так свалить — не дело. В общем, картина маслом. Час ночи, по коридору бродит враг и долбит в запертые двери. А двери закрыты надежно — Оленька из МЧС соорудила из стульев дикую на вид, но надежную конструкцию. И вот мы, взрослые женщины 30–40 лет, собрали простыни с шести кроватей и вяжем их, чтобы сделать вид, что свалили в окно второго этажа (а выпустят нас через дверь, и мы скроемся в складках местности — читай в заброшке неподалеку; кончится жесть — выйдем). Легенда отличная: в комнате три девчонки из МЧС, они так точно умеют, Элина работала следователем и в принципе тоже в силах, я просто отбитая, а Туяну… ну, как-то спустили, своих же не бросают. Вся конструкция крепится к кровати последней. Даже следы обуви на подоконнике оставили. Оделись, поставили будильник на 4 часа и пошли спать.

Проснулись в 5 утра от дикого грохота. Это провалился так называемый план. Будильник мы проигнорировали. Дельный был совет — спать ночами…

Взрывается шумовая граната, замираем на полу кубрика — с какой бы радости бежать в коридор? «У вас раненый!» — орут оттуда. На полу лежит Женя с «пробитой головой», на Жене лежит стол, дневальный подметает остатки взрывпакета, а мы с перевязочными материалами наперевес мчимся бинтовать ей голову. Смесь облегчения и стыда.

Фото предоставлены участниками и организаторами курсов

Фото предоставлены участниками и организаторами курсов

— Война — прям наша тема! — смеемся, укладываясь спать. Уже до утра.

Небо над полигоном

Второй захват случается на следующий день. Нас обыскивают, вытаскивая из карманов все вещи, сигареты, жгуты, бинты. Правда, бандиты… такие бандиты: случайно попав одной из нас не во внутренний карман, а под нижнее белье, «захватчик» резко одергивает руку, словно дотронулся до огня. Чуть позже я узнаю, что у некоторых морпехов были даже мысли отказаться, когда они узнали, что «истязать» придется девчонок.

Снова водят по лесу, но в «одинарных» мешках. Дышать легко. Долго гонят по каким-то темным подземным помещениям, что-то взрывают, опять орут, палят у головы (многие на весь день остаются слегка контуженными). Отпускают комментарии по поводу красивого маникюра, накаченной задницы, или внешности. Звучит завораживающая мусульманская музыка, которая прерывается выстрелами, обещаниями парней прирезать, а нас еще и изнасиловать (позже мы изойдемся на поганые шутки вроде: «Ну и где?! Как в «Единой России» побывали, предвыборные обещания не выполняются»). Ноги затекают от долгого сидения на корточках. Каждый раз, когда приходится вставать, кто-то сильный поддерживает меня за рукав куртки.

Теперь и мы к захвату готовимся. Насмотревшись фотографий, как в других городах женщин раздевали аж до нижнего белья, пишем на теле фразы типа «Я забыла стоп-слово», «Не бейте, я же красивая», «Дорогу знаю, секс люблю»… Никто этого так и не увидел, к счастью. Зато всех нас сделали женами «Ахмеда», который после довольно унизительных допросов и комментариев пускает всех по минному полю. Меня, кстати, не предупредили, что оно минное, поэтому топаю я бодро — а «Ахмед» поворачивается к одному из наших психологов и крутит пальцем у виска.

Все кончилось. Лежу на земле, гляжу в небо. По нему ползут серые облака. Тихо, спокойно и торжественно. Совсем не так, как мы ползали по этому лесу. Не так, как на нас кричали, как стреляли и пинали… Уже вернувшись домой, нахожу у Льва Николаевича монолог Андрея Болконского: «Совсем не так ползут облака по этому высокому бесконечному небу. Как же я не видал прежде этого высокого неба? И как я счастлив, что узнал его наконец. Да! все пустое, все обман, кроме этого бесконечного неба. Ничего, ничего нет, кроме его. Но и того даже нет, ничего нет, кроме тишины, успокоения. И слава богу!..»

Ну зачем нам война?

shareprint
Добавьте в Конструктор подписки, приготовленные Редакцией, или свои любимые источники: сайты, телеграм- и youtube-каналы. Залогиньтесь, чтобы не терять свои подписки на разных устройствах
arrow