Основным уже третий сезон был Виктор Криволапов, весной в роли дублера Владислава Третьяка взявший в Германии золото чемпионата мира. А осенью у Криволапова не пошло категорически. Кроме Виктора Зингера заменять его было некем. Олимпийский чемпион-1968, которого замучили травмы, к тому времени как минимум дважды собирался вешать коньки на гвоздь. Давно за 30, он уже и высшую школу тренеров окончил, пора. Однажды спартаковским лидерам даже пришлось приехать к Виктору Александровичу домой, чтобы отговорить от окончательного расставания с хоккеем. О чем-то Якушев, Шадрин, Шалимов и Ляпкин, вероятно, догадывались.

В сентябре во второй встрече в Челябинске с «Трактором» Зингеру пришлось выйти на замену уже на пятой минуте — «Спартак» горел 0:3. С горем пополам игру вытащили, дальше было так же весело — только не самому Зингеру, естественно. По четыре-пять шайб он пропускать не привык, даром что великолепная спартаковская атака отгружала сопернику, как правило, еще больше. Вот так, устраивая спектакль за спектаклем, красно-белые и добрались до финиша лидерами. ЦСКА с Третьяком в воротах и первой тройкой сборной наступал на пятки, но в решающий момент проиграл «Химику», который в том сезоне, кажется, был единственным, кто по заветам Николая Эпштейна думал и об обороне. Матч с горьковским «Торпедо» в лужниковском Дворце спорта легко мог не стать для спартаковцев золотым, потому что пять раз Зингера расстрелять позволили. Но хозяева забросили на три шайбы больше и на глазах 12 тысяч болельщиков первыми бросились качать вратаря-ветерана — как главного героя невероятной победы. Спартаковская торсида смеялась и плакала, еще не подозревая о том, что ничего подобного ей испытать больше не придется. Я тоже, естественно, не подозревал.

даже когда надо было цепляться, дававшей волю своему темпераменту, слишком сильно зависевшей от куража, что отзывалось в сердцах болельщиков и неизбежными разочарованиями, но чаще всего восторгом причастности к чему-то необыкновенному.

Я не представляю в воротах того «Спартака», несомненно, лучшего голкипера 60-х Виктора Коноваленко. Его ничто не могло вывести из себя, с ним красно-белые пропускали бы меньше — но не факт, что больше бы побеждали. Зингер же слишком сильно походил на свой родной клуб, и в этом, при всех издержках, все-таки было больше силы, чем слабости. Вячеслав Старшинов дал голкиперу, с которым «Спартак» трижды становился чемпионом страны, — и это при господстве всесильного ЦСКА, — очень точную характеристику: «Много раз Виктор спасал наши ворота в самых безнадежных ситуациях. Он обладал поразительной реакцией! Правда, случалось и так, что Зингер пропускал относительно легкие шайбы. Ему приходилось всегда сдерживать свою природную эмоциональность, внутренний огонь. И иногда он, что называется, «перегорал». Кроме того, ему присуще гипертрофированное чувство ответственности».

После первого своего официального матча за национальную сборную на чемпионате мира-1965, в котором Зингер пропустил две шайбы от сборной Норвегии, он расстроился так, что не появился на общем ужине. То, что в противоположных воротах побывало 14 шайб, 23-летнего голкипера не утешало. В последней встрече турнира от рвущейся к бронзе сборной Канады он пропустит всего один гол, и в сборную с тех пор будет вызываться неукоснительно, пусть только на роль второго номера.

Горьковчанин Виктор Коноваленко, человек редкого таланта, но «слишком компанейский», как завуалированно намекал на главный недостаток голкипера Анатолий Тарасов, исправно тянул лямку первого номера сборной с начала 60-х. Первые два золотых для той сборной года его напарником был динамовец Борис Зайцев, следующие четыре подряд — Виктор Зингер. Мы так привыкли к этому «2Виктор2» в Тампере, Любляне, Вене и олимпийском Гренобле, что иного себе и не представляли. Удивляться можно было только тому, что Коноваленко ни разу не признали лучшим вратарем турнира — возможно, оттого, что его надежнейшая, но неброская манера не производила должного впечатления ни на директорат, ни на выбиравших символическую сборную журналистов. У Зингера, который смотрелся ярче и эффектнее, шансов взять индивидуальный приз было бы больше, но выходить на лед ему приходилось нечасто.

Тем неожиданнее было сообщение, что весной 1969-го в Стокгольм первым номером едет вечно второй Зингер. Ходили слухи, что Коноваленко от сборной отстранили не просто так, а за конкретное прегрешение, но формулировку, помню, предпочли щадящую — за потерю формы. В помощь спартаковцу отрядили блеснувшего в сезоне Виктора Пучкова из свердловского «Автомобилиста», хотя понятно было, кому придется попасть в самое пекло. Турнир впервые был двухкруговой, а фаворитами в «большой шестерке» кроме СССР и Швеции были и чехословаки, в глазах которых горел огонь за раздавленную советскими танками свободу на исходе лета 1968-го.

По легенде, ни в чем не повинный Виктор Зингер первым и услышал от Вацлава Недомански «вы нам танки, мы вам бранки!», то есть шайбы, — когда защитник-бомбардир Ян Сухи открыл счет при игре «пять на три». Ярослав Холик еще и саданул клюшкой по перекладине. Когда счет удвоил Йозеф Черны, родился мем «во рту сухи, в глазах черны». Зингер не был виноват и во втором поражении от сборной ЧССР, не сломался, а матчи со шведами он вовсе помог вытащить, и при равном количестве очков у трех команд сборная СССР взяла золото благодаря лучшей разнице заброшенных и пропущенных шайб. Голкипера советской сборной хвалили тренеры, шведская пресса писала, что он сыграл не хуже признанного лучшим вратарем Лейфа Хольмквиста, но Виктор Зингер не мог не понимать, что шанс в полной мере не использован. Больше его в сборную не приглашали — разве что Всеволод Бобров в качестве дублера Владислава Третьяка на первую Суперсерию СССР–Канада в 1972-м.

Бобров следил за Зингером с дальним прицелом еще с той поры, когда воспитанника армейской школы в начале 60-х отправили послужить в куйбышевский СКА. Анатолию Тарасову Витя не показался — ростом маловат, физические данные так себе, а что техника неплохая и в работе упорен, так такого добра в ЦСКА хватает. А вот Всеволод Бобров первому тренеру Зингера, известному армейскому футболисту и хоккеисту Борису Афанасьеву, — поверил. Армейцев Куйбышева отправился тренировать чемпион мира 1954 года Александр Виноградов, вот у него Всеволод Михайлович, еще будучи футбольным тренером, и интересовался, как там Витя Зингер. СКА звезд с неба не хватал, но Витя был в полном порядке. И после демобилизации призванный Бобровым в «Спартак»

Он был отчаянно смел, играл эстетски-красиво, но без пижонства, его любимыми «клиентами» были сильнейшие снайперы отечественного хоккея — именно против ЦСКА, «Динамо» и «Крыльев Советов» он провел лучшие свои матчи, а всего в чемпионатах СССР их было 340. Его стиль нельзя было назвать экономным, ему порой приходилось спасать ворота по-футбольному, фиксировать такие полеты очень любили фотокорреспонденты, но еще чаще появлялись снимки, где вратаря в гуще игроков разглядеть трудно, но понятно, где шайба — у него в ловушке. Жаль, что статистика, тем более примитивная тогдашняя, не учитывала количество не просто отбитых бросков, а реальных спасений — тут с Виктором Зингером мало кто мог поспорить.

Считая себя коренным москвичом, родился и прожил какое-то время в рязанском селе Давыдово. Рос без отца. Вопросов про корни этой линии не любил. Вратарскую форму впервые надел в 1954-м. В ЦСКА лучшим и очень наглядным пособием была игра и тренировки великого вратаря Николая Пучкова, у которого Витя Зингер многое взял. Про «Спартак» сказал исчерпывающе просто: «Душа лежала к этой команде». Право вратаря быть негабаритным защищал всю жизнь — «не ростом единым». Большую тренерскую карьеру не сделал. Никому не завидовал, на судьбу не жаловался. В Зале славы отечественного хоккея фамилия «Зингер» появилась только в 2014-м, уже после смерти.

Он бы отреагировал с иронией.