Детали сюжета фильма держат в секрете (возникают подозрения, что сценарий в спешке дорабатывается). Известно, что это драма о враче-кардиохирурге (Пересильд), которая за те же рекордные сроки, что и наши кинематографисты, должна подготовиться к полету, отправиться на МКС, где ей придется спасать кого-то из членов экипажа. Вроде бы там, в невесомости, сделать операцию на сердце. И вроде бы космонавта ожидаемо зовут Иван. Но все это пока околоземные слухи. Возможно, участие в сценарной работе невозмутимого умницы Бакура Бакурадзе поубавит пафоса, которым грешат наши космические фильмы.

Перед полетом актриса призналась журналистам в ощущении дихотомии: «Артистка должна быть нежной, чувствительной, открытой. А у космонавтов все наоборот: нужно быть собранным, сконцентрированным. Посмотрим, как у нас получится совмещать».

Быть может, результаты всероссийского кастинга — тысячи заявок, 20 финалисток — определил исключительно медицинско-творческий конкурс. Но с первых анонсов «Вызова» казалось, полетит именно она. И когда участников испытывали на прочность: центрифуги, барокамеры, перегрузки, работа в невесомости, выживание в условиях дикой природы — камеры операторов вольно или невольно вылавливали ее лицо.

Вне сцены не красится, а грим обожает: с его помощью превращает свое отражение — в других. В бабу дородную или щуплую старушку в расчудесных шукшинских характерах Херманиса. В беременную Снегурочку — детскую мечту гриппующего Петрова в фантасмагории Серебренникова, в злобную алкоголичку Кривояз, пьющую не водку, а ненависть («Палач»). В пышную народную, как море, полноводную Софью, бьющуюся насмерть в бане с соперницей («Край»). В воздушную неземную Сюзанну («Фигаро»). В замирающую — как мертвая — в грязном снегу снайпершу Павличенко («Битва за Севастополь»). В горькую и безнадежную любовь — польку Гелю («Варшавская мелодия»). В лазерный луч, разрезающий темное царство, Катерину. Монашку и распутницу, безудержную и расчетливую. Неистовостью взрывающую забетонированное фальшью ханжество, вырывающуюся из внутренней несвободы — в личный бунт. Да, крайне редко люди летают, как птицы.

Природная пластичность — пропуск в миры разнообразных существований, с чужими лицами, сердцебиением, мимикой, даже фигурой.

Она готова к «вызовам». Среди актеров, записавших видео в поддержку неправедно судимого Павла Устинова, ее — из самых эмоциональных: «Мне кажется, это необходимо остановить. Это против всех законов. Против человека. Так быть не должно».

Все пере-силит. С детства научилась падать так, чтобы вставать. Внезапная смерть отца (очень страшная), ей одиннадцать. Хочешь не хочешь — взрослая ответственность за маму и бабушку. В четырнадцать подрабатывала официанткой, пела в ресторане тайком от мамы. Стала главой семьи. Поехала поступать в театральный. Константин Райкин посмотрел… и не взял ее к себе на курс. Вернулась несолоно в Псков. Чтоб не терять время, поступила на факультет русской филологии. С музыкантом Вячеславом Рахманом создали дуэт «Ночной перрон». Через год — снова в Москву, поступила в Мастерскую Олега Кудряшова.

«Кудряши» прежде всего труженики. Могут всё: петь, танцевать, играть младенцев и стариков. Летать, как птицы. Я видела ее учебную роль — еврипидовскую Андромаху, юная мать обращается к своему мертвому ребенку. Движется по шатким стульям, словно по острому краю над пропастью. Только кажется, что живая. Мертвая.

Во время учебы зарабатывала на еду — пела в переходах. Работа 24 часа в сутки, особенно когда начались съемки: вечерним рейсом в Питер, ночью снималась, первым рейсом — на учебу.

Еще одно суперважное качество. Терпение. Восемь месяцев (!) шли пробы на главную роль в фильме Павла Чухрая «Холодное танго». Режиссеру все вроде нравилось в ее Лайме, но повторял одно: «Не литовка». Пришлось стать литовкой. Женщиной-бедой, женщиной-танго — конфликтом противоположностей.

Это только кажется, что она бесследно растворена, распластана до невидимости в ролях. У нее своя тема — тема выбора, которую можно разглядеть едва ли не во всех работах, а прежде всего в ее режиссерском дебюте, инсценировке «Каштанки». Там Каштанка — провинциальная девчонка, пробившаяся в цирковые звезды, и — вернувшаяся к своим, в столярную мастерскую.

Юля его учредитель.

Вдох-новитель. Благо-творитель. Вместе с единомышленниками сочиняет инклюзивные фестивали, концерты, благотворительные спектакли «СтихоВаренье», «Люди и птицы». Знаменитости, зараженные ее энергией, с детским восторгом преображаются в пернатых: Евгений Миронов — в гуся, Петр Налич — в соловья, Тимур Родригез — в эксцентричного пингвина, сама Юля — в голубя сизокрылого…

Мы познакомились, когда Юля предложила модерировать встречу различных благотворительных фондов, существующих наособицу, даже конкурирующих между собой. В этом она вся. Ответственная и энергичная… идеалистка. А как иначе?

Она призывала единомышленников менять сознание. Критиковать государство легко, и есть за что, но не пора ли искать возможности сотрудничества разнообразных фондов? Делиться опытом системного вовлечения особенных людей в сферы искусства, творчества. Она сама была готова рассказывать, показывать, как вовлекать особенных ребят в сценическое действо.

И теперь она — первая актриса в космосе. В ее фонде счастливы, после этого фантастического события им кажется, что выживать будет легче.

Перед полетом записала обращение к своим в инстаграме: «Впереди серьезный и очень сложный путь. Хочу пройти его достойно, смело и тихо. <…> Мы уже встали на этот путь. И попробуем дойти до конца! Чего бы нам это ни стоило. Мы взяли на себя эту ответственность. С нас и спросится, мы к этому готовы».

Надеюсь, что готовы. Есть же и земные проблемы, к которым готовиться непросто. Например, облучение пропагандистским глянцем, госнаградами, официальными статусами. Обольстительная державность прячет зубы дракона: в объятиях агитпропа живые люди превращаются в кондиционных героев. Даже самые талантливые, в которых за звоном медалей не услышать «негромкой музыки здравого смысла» (Бродский). Сохранять достоинство в невероятных жизненных обстоятельствах, даже космических, по силам немногим. Юля Пересильд решилась на самый свой рискованный эксперимент. Пожелаем удачного возвращения.