«Холодно»

Проблема короткого метра нынешнего сезона — желание авторов угодить зрителю, рассмешить его, ублажить, угадать ожидания. Поэтому некоторые фильмы похожи на фрагменты коммерческих сериалов. Пара несмешных бородатых анекдотов. Один, натурально, — про мужа, который неожиданно вернулся с работы («Увлечение»), другой — про изменщика, его хотел наказать тесть, а наказала чужая тетенька: изнасиловала привязанного к дереву сластолюбца («По грибы»). Актуальная и тонкая работа «Почти весна». Про выборы, но без толики публицистического пафоса или надрыва. Немолодая учительница литературы с больными ногами возвращается затемно из школы. Кормит парализованного мужа супом. Пишет на грязной доске тему очередного сочинения. Учит доброму-вечному. А в свой выходной без всякого желания выполняет наказ директрисы: вбрасывает пачку бюллетеней на избирательном участке. Вечером снова с сумками тащится в утлую квартиру в многоэтажном, многонесчастном доме. «Собирайся, поедем на праздник» — зарисовка из жизни села, потерянного среди заснеженных гор Северного Кавказа. Врач (Дарья Мороз) обучает местных медиков профессиональным навыкам. А за ее спиной десятилетним девочкам делают традиционные калечащие операции — женское обрезание. Кино поразительно красивое, но тем чудовищнее кажется варварство, живущее среди этой красоты.

Понравилась черная-пречерная комедия «Холодно». Про то, что при нашем климате невозможно ни жить, ни надеяться. Как два мента замерзшего трупака-рыбака везли в своем уазике. Да по дороге дрожащую на остановке скандальную семейку прихватили — с сильно пьющим папашей и сильно бьющей тещей. Так и едет эта машина с живым и мертвым народом по ледяной дороге меж высоких сосен и снега.

«Дикие сердцем»

Вообще, авторы черных комедий оказались хэдлайнерами первых дней программы. В основном конкурсе это Кирилл Соколов с его фильмом «Оторви и выбрось». Дебют Соколова — электрошок «Папа, сдохни» — кровавый авторский слэшер, в котором отношения выясняли с помощью молотка и дрели. Последователь Гая Ричи и Тарантино представил картину в несколько ином жанре. Тоже чернушная комедия, тоже про отношения поколений — так сказать, еще одно «семейное дело», но с сильным лирическим началом.

Если в первом брутальном мужском кино отношения выясняли тесть с будущим зятем, а дочери доставалась страдательная роль, то в новом фильме все решают женщины.

Бабушка, мама и дочь. Деспотичная бабуля — Вера Павловна (снова неузнаваемая Анна Михалкова, дорвавшаяся до гротеска) готова похоронить за плинтусом все потомство, лишь бы внучка Маша была рядом. Хоть на цепи, да вместе. Без непутевой дочери-оторвы, неизвестно в кого уродившейся. Мама Оля (Виктория Короткова) четыре года провела в тюрьме за драку с мужем-ментом (Александр Яценко), которому выколола глаз. Чтоб рук не распускал. Теперь, разбив Вере Павловне нос, выкрав десятилетнюю дочь Машу (Софья Кругова), бежит с ней лесами-полями-оврагами — лишь бы подальше от Веры Павловны и одноглазого папаши.

Мир дисфункциональной семьи залит кровью, прошит травмами — психологическими и физическими. Взрослые друг друга решительно и изобретательно истребляют с помощью колющего, режущего, стреляющего… Вся надежда на ребенка-спасителя. Мысль, конечно, не новая, но и не дурная. Впрочем, автор идет дальше и выводит контрапунктом линию второй семьи. В ней шкафообразная мамаша — главная надзирательница в колонии (шикарная, маслом писанная роль Ольги Лапшиной). Ее муж (Виталий Хаев) — тюремщик со стажем. А вот взрослый сын, поднимающий руку на свою девушку, с детства мечтал… тоже стать надзирателем. Потому что кто-то должен задержанных охранять! И вот нежданно в сердце матери закрадывается подозрение: а может, есть еще какая жизнь? Без зарешеченных окон?

И травмированные дети — не столько обиженные-оскорбленные, сколько долгое эхо своих родителей: они точно так же будут травмировать собственных детей.

Вроде бы баланс жестокости и юмора автором в фильме тщательно соблюден. Но в семейном триллере Соколова о калечащей, но неубиваемой любви минусом стало именно стремление подбавить лирики, которая ослабляет пружину темпо-ритма, с какого-то момента фильм следом за героями кружит хожеными дорогами. Да и музыки многовато, особенно лирической — авторы помогают нам понять, что именно мы должны чувствовать. Тем не менее и фильм яркий, и режиссер, развивающийся наособицу от магистрали российского кино. И как любит синефил Кирилл Соколов, в фильме много «гиков», цитат из его любимых картин: от Тарантино и Риччи до Линча. А яркая цветовая палитра, игра с огнем, который непременно спасет, напомнит «Диких сердцем».

Родня

Дебют театрального режиссера Виктора Рыжакова «День мертвых» о зыбком пограничье между живыми и мертвыми. Теми, кто ушел, но продолжает быть рядом. В родительскую субботу мать (Агриппина Стеклова) и сын (Александр Паль) отправляются в путешествие на старом, едва живом седане. В этом путешествии им нужно навестить несколько кладбищ, разбросанных по области. Своих навестить. Родителей, мужа, хотя он и ушел. Погибшего сына, оказавшегося жертвой вздорных семейных отношений, где любовь перемешалась с обидой. Жертвой патриархальных ценностей, которые превращаются в удавку. Героиня фильма из тех теток, кому лучше с мертвыми, чем с живыми. Кто будет горько оплакивать ушедших и гнобить живых. Кино про одиночество близких. Продуманный саундтрек — сплав российской музыки с испанской. Многослойное цветовое решение, съемка с дронов, бесконечная дорога в царство мертвых, будто режиссер старался преодолеть театральность пьесы, легшей в основу фильма, продемонстрировать владение киноязыком.

На пресс-конференции Рыжаков говорил о тонкой грани между театром и кино. О том, что театр становится медиапространством, и теперь это один мир. Трудно с ним согласиться, особенно когда смотришь фильм. То, что возможно на сцене, экран выпячивает как актерский перебор. Особенно это касается роли Агриппины Стекловой, актрисы талантливой, но здесь явно пережимающей, театрально фонтанирующей неуправляемым гневом и раздражением.

Скромная лента «Нуучча» — очевидный представитель якутской волны. Эстетически убедительное, взвешенное. Конец ХIХ века на краю мира в якутской тайге. Похоронили второго ребенка. И тут их вынуждают взять в дом русского каторжника, который берет власть над ними, становится полным хозяином, лишает последней надежды. О чудовищно разрушительной силе имперского сознания. Человеческое кино, в котором проза жизни смешана с ритуалами, шаманскими обрядами, молитвами водным духам. Но духи перебегают на сторону злых сил.

Правда-матка

Русский сериал сегодня востребован едва ли не на равных с зарубежным. На «Кинотавре» прошел питчинг новых проектов. Было подано около 700 (!) заявок. Остались вроде бы лучшие. Но и среди них убедительных историй единицы. Мне показалась любопытной «Станция» Виктории Зуевой. Детектив, научная фантастика с очевидными аллюзиями на «Солярис». Атмосферный триллер с научными допущениями. Здесь и исчезновение известного ученого, и тайна биостанции на далеком Белом море, где люди проводят опасные эксперименты. Кажется, жюри, состоящее из представителей платформ, тоже заинтересовалось проектом. Во всяком случае, продюсер КИОНа Игорь Мишин уже предложил Виктории прислать подробную заявку.

Какие темы интересуют молодых авторов? Например, пробуждение женской силы. «Правда-матка» о девушке со стокгольмским синдромом жертвы. Чтобы исцелиться, ей надо услышать голос своей матки, то есть естества. Жюри интересовалось, как именно будет реализовываться на экране матка с ее мудрыми советами. «Затмение» — история прихода в Москву черной оспы в 1960-м. А ее возбудителем стало алое платье от Dior. Не слишком вразумительный сюжет «Модели в хиджабе» о мусульманской девушке, избравшей профессию манекенщицы, за что ей грозят убийством чести. «667» — имя демона, вселившегося в земного лоха Вадима. В этой истории по нитке из такого количества сюжетов, что она превращается в одеяло, сшитое из остатков ткани. Смысл незамысловат: зло — люди, а не боги. Была гипотетическая трагикомедия «Лиза тупит» — про девушку, которая сама не знает, чего хочет. Примерно то же можно сказать о некоторых участниках питчинга.

Public Talk

Разговор с представителями ведущих онлайн-платформ, куда постепенно перетекают сериалы и фильмы. Говорили о будущем, наступившем сегодня. Стримы стали бенефициарами проката. Ведущий дискуссии Александр Роднянский говорил о приходе поколений, которые смотрят сериалы на смартфонах, привыкли к другому типу историй, амбивалентности героев. Он спрашивал: чем отличаются сериалы разных платформ друг от друга, от телевизионной продукции?

Гендиректор ЯндексСтудии (+Кинопоиск) Ольга Филипук объясняла, что их адресность — вся российская аудитория, поэтому они охотно работают с Первым каналом («Мажор») и с другими платформами. Стараются уловить ожидания аудитории.

Гендиректор START Юлия Минубаева сказала, что 80 процентов в их показе — собственное производство, оригинальные проекты. Поэтому нет такого широкого выбора, как на Кинопоиске, но они могут позволить себе эксперимент.

Софья Митрофанова, гендиректор PREMIER, призналась, что их онлайн-платформа прочно ассоциируется, как и ТНТ, с развлечением, весельем. Но постепенно контент будет меняться.

Гендиректор МТС Медиа и продюсер КИОНа Игорь Мишин считает, что событийных премьер будет меньше. И дело не в качестве сериалов. Напротив, будет столько конкурирующих интересных проектов, что аудитория распределится по разным платформам. И таких многомиллионных просмотров, какие были у «Домашнего ареста» или «Содержанок», ждать не приходится.

Среди проблем, обсуждавшихся на дискуссии, — дефицит идей и авторов.

Сохранятся ли ведущие платформы в таком количестве? Их уже избыточно. Да и сериалов так много, что платформы рвут друг у друга известных артистов. К тому же такие крупные акулы, как Netflix не просто пришли на наш рынок со своими проектами, но начинают снимать сериалы на русском языке.

Сколько еще возникнет и исчезнет платформ? Останется ли у онлайн-кинотеатров свобода или они уподобятся телеку? Появятся ли проекты, попадающие в нерв общества? Ответов на эти отнюдь не риторические вопросы долго ждать не придется.