— Песня писалась во время первой пандемической волны, но она как минимум не только про пандемию, она про апокалипсис, про то, что еще немножко — и все накроется медным тазом. Так я думал, когда писал ее. Но сегодня, в сентябре 2021-го, я в это не очень верю. И это не надежда, это скорее страх. В том, что происходит, есть поразительно умиротворяющая стабильность, и меня бросает в дрожь от того, насколько песня неактуальна сейчас. Потому что ничего апокалиптического не произойдет в ближайшие месяцы. Такое ощущение, что всем в этом ужасе хорошо, что можно так продолжать и дальше.

Все то, что, как нам казалось, могло стать триггером перемен, куда-то растворилось, исчезло. Недавно виделся с Мишей Козыревым (ведущий канала «Дождь», признанного «иностранным агентом». — Ред.) и задал ему детский вопрос:

Люди адаптируются, а что им — вешаться, что ли? И не просто адаптируются — они, можно сказать, полюбили такую жизнь. «Я его слепила из того, что было, а потом что было, то и полюбила». А кто-то и до сих пор не понимает, не хочет понимать, что творится вокруг, им это просто неинтересно.

Но в нем есть и надежда на то, что все изменится к лучшему, что будет, по крайней мере, как-то иначе. Все-таки это движение, это не то, что прямо конец-конец. Но пока я вижу вокруг болото, какую-то покорность тотальную.

«Овечки пляшут на лугу, лайки и сердечки», как у нас в песне. И начинает казаться, что это вечная система, что она никогда не рухнет. В пределах нашей жизни, по крайней мере.

Вы обратили внимание, что новости про Навального перестали быть горячими новостями? Я понимаю, что люди не могут постоянно переживать эту тему, циклиться на ней. Но меня пугает, например, странная толерантность Меркель на встрече в Москве. Она приезжала, виделась с первым лицом нашего государства, и… не произошло ничего. Они поговорили, и всё. Все российские СМИ описали, как она встала и поклонилась Лаврову. А ведь Меркель — лидер того самого государства, которое билось за Навального, прислало за ним самолет, поставило его на ноги, а главное — доказало факт отравления. И теперь она как ни в чем не бывало приезжает в Москву, показывая, что вся эта история уже в прошлом. А завтра это может стать нормой.

У нас постоянный спор с женой. Помню, как она говорила: «Вот-вот все изменится! Посмотри, сколько народу выходит!» Недели через две я спрашиваю: «А сейчас?» — «Ну, выходит народ». Еще через какое-то время: «Все еще выходят; меньше, но выходят. Вот-вот что-то произойдет…» Я говорю: «Ничего не произойдет». Президент этого государства остается президентом, выходит на работу, подписывает какие-то указы. У этой истории нету дна. Происходят вещи, после которых ну стопроцентно все обязано измениться, а все продолжается в том же духе.

Недавно обедали в ресторане недалеко от модного арт-пространства «Флакон». Я смотрел на хипстеров, проезжающих мимо на самокатах, на милых девушек, на бородатых парней — и поймал себя на том, что не вижу в их глазах баррикад.

Я бы на месте любого человека подошел и сказал: «Макс, чувак, расслабься».

Уже даже пандемия не вызывает особой паники, хотя цифры этого лета выше, чем те, что были в начале. И жуткие новости из Беларуси особого шока не вызывают. Люди посмотрели и решили: «Ну а что? Значит, теперь будет так». Все привыкли, привыкли и устали.

Это и ко мне относится, если быть совсем честным. После моих постов в защиту Навального у нас слетели практически все намеченные на весну и лето концерты. Нас наказали больше чем на 100 тысяч долларов. И вот я думаю теперь: а мы ведь развлекательная поп-группа. Мы можем годами играть песни типа «Хару Мамбуру» и «Наши юные смешные голоса». Мы могли бы не откликаться на пандемию, на репрессии в Беларуси, на Навального. Петь только о хорошем, развлекать публику. В конце концов я музыкант, мне есть чем заняться. Я не вылезаю из студии, были бы концерты — не вылезал бы со сцены.

В этом нет ничего такого, так поступают сотни моих коллег.

Мы пытаемся не замечать того, что нам неприятно, оберегаем свой быт, свое спокойствие, свою психику, но ведь такие вещи случаются сейчас ежедневно. Каждый день — как последний день в раю, если вдуматься.

Услышать эту и другие песни группы «Ногу Свело!» можно 28 ноября на концерте в московском клубе 1930 Moscow