Света и Дима

Светлая кирпичная многоэтажка на севере Москвы. Серая подъездная дверь. Киваю двум консьержкам и прохожу к лифту.

Вдруг справа слышатся тяжелые шаги, из-за поворота выруливает рыжая женщина в футболке и шортах.

— Ты журналистка? — хрустя огурцом, интересуется она. — Я Света.

Неожиданная встреча: Света должна была ждать в квартире, но консьержка, которая к ней хорошо относится, разрешила посидеть внизу при условии, что она «будет тихо себя вести».

Поднимаемся на десятый этаж.

— Вообще я не разговариваю с незнакомцами и не сажусь в такси сама, иначе могут убить! — бросает Света в лифте. — Проходи, — открывает дверь. — Мы сегодня пойдем на пикник.

«Пикник». Это слово в интернате, кажется, даже не произносят. Пациенты гуляют в «садиках» — закрытых дворах периметром в 124 шага. Из-за пандемии в некоторых ПНИ прогулки запрещали вовсе.

Обе комнаты и кухня в сопровождаемой квартире выходят на солнечную сторону. В коридоре около шкафа стоит пылесос. В ближней к входу комнате по дивану разложены вещи, на полу стоит ведро, рядом тряпка. Из кухни слышится шум воды.

— Вот правила, — прямо напротив входной двери рядом с овальным зеркалом висит лист А3, где сначала аккуратными маленькими буквами, а потом все большими, съезжающими вниз, выведено:

Правила — специально для Светы: на нее жалуются соседи. Это еще что: в другой квартире инвалидам и их сопровождающим позволяют входить в подъезд лишь с черного хода.

Из кухни выглядывает Соня — сопровождающая. «Просим соблюдать», — смеется она.

Света ведет меня в свою комнату, показывает подушку, которую ей подарили на день рождения.

— Я рисую эскизы на футболки! — открывает ящик стола, забитый листами.

Рисунки висят и на стенах: заяц, девушка с тюльпаном. На шкафу лист А4, приклеенный скотчем, розовые и зеленые столбики: что можно есть, а что нельзя. Фотография в синей рамке: в полосатой кофте, в золотой картонной короне с желтыми косичками, с открытой улыбкой — девушка, чуть полнее, чем Света, но со схожими чертами лица. Света говорит, что это она и есть.

На столе: расческа, эскиз — розовое сердце с глазами, бейджик, коробки, старая лампа, полуторалитровая банка с розовой водой, потрепанная книжка «Корейские секреты красоты», маленькая палетка.

На кухне у раковины стоит долговязый парень с сережкой в правом ухе, моет посуду. Дима тоже живет в сопровождаемой квартире.

На кухонных шкафах бумажный скотч с подписями и схематичными рисунками: тарелки, кружки, крупы, чай, хлеб. Такие же я видела в коридоре на шифоньере. На каждой из четырех дверец — подписанный кусочек скотча: Света/Дима. То же самое на нижних ящиках и верхних полках. Около окна на кухне стоит сложенная раскладушка — на ней спят сопровождающие. На подоконнике — банка, наполовину заполненная пластиковыми крышками — для переработки. На балконе также сортируется мусор. На деревянных досках кусочек скотча с подписью: «металл», на старом холодильнике — «бумага».

Поездка

— Сырники будете? — спрашивает Соня.

— Сырники делали! И варенье еще осталось! — Света копается в холодильнике. — И сметана есть. Даже есть кефир, потому что я худею! Пью один кефир. Для йоги который. И взяла по акции творог, и они сегодня делали сырники! — кивает на Диму и Соню. — Вика меня в пятницу в Питер везет!

— Она тоже работница фонда?

Соня кивает.

Все время, пока мы сидим за столом, Света, перескакивая с темы на тему, рассказывает короткие, иногда сложно сопоставимые друг с другом истории из жизни.

— Мне с Димкой понравилось тут жить! — говорит она. — Я еще поваром работаю! Сейчас кое-что покажу.

Уходит с кухни и возвращается с дипломом в файле:

— Вот что нам вручали! Кто учился на повара, первый год. С сентября опять, да, Соня? Такой еще у Димки есть.

Дима кивает в подтверждение и что-то говорит. Его речь особенная — местами понятная, местами (что чаще) совсем нет.

— Я в пятницу в Питер уезжаю на поезде! — неожиданно возвращается Света к поездке. — В Москву не вернусь, сразу оттуда на Валдай!

Кажется невозможным, что вчерашний житель интерната вот так говорит о путешествиях. У Светы есть планы на лето. Она увидит Невский проспект, Исаакий и Адмиралтейство, увидит озера и леса Валдая. Люди в интернате обречены видеть только его стены.

На Валдае Центр лечебной педагогики «Особое детство» организует лагерь, где предусмотрено две смены: взрослая и детская. В первую участники ходят гулять по лесу, купаются, занимаются в мастерских. А во вторую, детскую, выступают в качестве работников на кухне: готовят для приехавших детей, их родителей и волонтеров.

По подсказке Сони Света начинает составлять список дел на день:

Сборы

Сидим на полу в комнате Светы. На матрасе — большой чемодан. Свете надо собрать две сумки: одну в Питер, другую на Валдай. Она старательно выводит список вещей. Соня диктует:

— Теплая верхняя одежда, пиши — куртка.

— Теплые штаны сначала… и уже второе — куртка. Купальник тоже нужен на Валдай!

— Да-а-а, сразу после теплой куртки, — усмехается Соня.

— Там тепло купаться. Мы на озеро ходили, а потом в ба-а-аньку.

— Дальше пиши шапку, пока не забыли.

— Какая шапка? У меня где-то кепка черная.

— Нет, нужна шапка.

— Я не собираюсь шапку брать, — возмущается Света, но все равно встает, бормоча, выходит из комнаты и, вернувшись, кидает на диван неоновую осеннюю шапку. — Я зимнюю не буду, возьму желтую.

— Супер. Давай дальше… резиновые сапоги.

— Сапоги… — Света медленно проговаривает слово и пишет, — резиновые… А как это пишется?

— Ре-зи-но-вы-е.

Кивает и медленно, вновь произнося по слогам, выводит буквы. Дописав, интересуется, правильно ли. Написано правильно. Света заливисто смеется: «Значит, мне в школу не надо».

Закончив со списком, она собирается в магазин: купить чай и воду.

— Свет, ты куда?

— В магазин.

— Стой, возьми планшет, и давай проверим связь…

Света очень доверчива и плохо ориентируется на улицах, поэтому ее контролируют. Диме же разрешено даже не всегда объяснять, куда он направляется. Главное для обоих — вернуться до 23.00.

Дима что-то перебирает у себя в комнате. Когда Света уходит, он показывает Соне документы — справку о прививке от COVID-19, которую сделал еще в феврале.

«А-а-а, е!»

Опять сидим на полу в комнате Светы. Дима задерживается в дверях и зовет за собой. Останавливается в своей комнате около шкафа-стенки и рукой показывает на большую картину с достопримечательностями разных стран. Картина сделана маленькими блестящими точками.

— Это ты сделал?

Кивает и улыбается. Потом подходит к столу и смотрит на него, опять рукой подзывает к себе. На столе — начатая картина, тигр. На упаковке надпись — «алмазная живопись». Дима смотрит на стену, там — часы, выполненные той же техникой.

— Это все ты сделал?

— Да-а-а… — когда он говорит, на его щеке появляется маленькая треугольная ямочка.

Комната Димы очень аккуратная: все на местах, застелен диван. На стене около двери висит карта московского метро.

Света смотрит на время:

— А Нина скоро приедет? Она написала в 6… или 16?

Соня заглядывает в планшет Светы, склонившись через матрас:

— Это 6, значит, через три часа.

— Пойду ее ждать у подъезда!

Соня подрывается.

— Ты не можешь ждать ее три часа на улице, давай лучше позанимаемся, почитаем.

— Я позанимаюсь, когда Нина приедет! — настаивает Света и все же спускается вниз, на лавочку.

Соня глубоко вздыхает. Предлагает позаниматься Диме. Высыпает из пакета разноцветные буквы и цифры. Задача Димы — назвать их.

— Д.

— Нет, — Соня машет головой. — Ы.

— Ы-ы, — Дима старается повторить ее мимику, — <…> Ййэ.

— Е!

— Ййэ…

— Е!

Дима смеется: «Аааа, е!»

Занимались ли с ребятами в ПНИ, работники фонда не берутся утверждать. Известно лишь, что Света принимала участие в деятельности интернатного театра, играла в постановках к праздникам. В департаменте социальной защиты «Новой газете» рассказали, что она также ходила в мастерскую кройки и шитья и участвовала в спортивно-оздоровительных выездах.

«Не поеду больше туда»

— Подстригся? — только вошедшая маленькая девушка с розово-сиреневыми волосами обращается к Диме.
— Д-а-а-а, — он улыбается и стучит по голове.

— Тебе идет!

Дима подходит и обнимает Варю. Она ласково хлопает его по спине. Они знакомы с ней дольше, чем с Соней.

Мы садимся с Варей на кухне.

— Есть ли конечная точка у проекта?

— В идеале хочется, чтобы ребята натренировались жить самостоятельно, прошли комиссию, после чего они смогут получить квартиры. Конечно, не факт, что мы сможем отпустить их на полностью самостоятельное проживание, но хотя бы на частичное сопровождение.

Света с Димой тоже приходят на кухню. Света начинает рассказывать о своей жизни.

— Я сначала была… когда маму лишили родительских прав, я жила с бабушкой, — говорит спокойно, аккуратно теребя край белого платья. — А потом… не знаю, где она сейчас.

Мама Светы пила, бабушка умерла в больнице. Не так давно Света узнала, что судебные приставы арестовали квартиру, в которой она была прописана в детстве. А вместе с квартирой — и ее пенсию: за долги по ЖКХ.

Известно, что ПНИ подавал необходимые документы для регистрации Светы. Однако должным образом это зафиксировано не было. О проблеме стало известно лишь в апреле прошлого года, когда она переехала в квартиру сопровождаемого проживания. Сейчас решением вопроса с ее жильем занимается фонд, так как социальное обслуживание в интернате приостановлено.

— Я больше туда не поеду (в ПНИ. — К. Р.) за документами, на ***! — Света бьет рукой по бедру и начинает плакать. Варя сжимает ее ладонь.

— Малыш, малыш, иди сюда…

— Не поеду больше… туда… — голос Светы сломался.

Катерина Рукавцова