Сознание

За сознание в человеке отвечает, естественно, Николай Логвинов. Формально можно считать, что он управляет работой доменной печи № 6 Новолипецкого металлургического комбината. Это огромное сооружение высотой в пятьдесят метров. Чтобы оно исправно работало, нужно в общей сложности 400 человек. Сверху в домну загружаются основы мира, взятые у природы силой прогресса — кокс, руда, агломерат, окатыши, известняк. За пять-шесть часов при температуре 2100–2200 градусов они спускаются с небес вниз, к человеку, чтобы стать для него раскаленным жидким чугуном. Чугун выпускают наружу как откровение, яркое и долгожданное. Стоять рядом с ним можно только в специальном жароотражающем плаще, похожем на жидкое зеркало, в котором переливается вся огненная река неисполненных желаний человека. Ей наполняют стотонные ковши повседневности, способные вынести даже полторы тысячи градусов распаленного чугунного воображения.

Николай Логвинов смотрит на все это буднично, с соблюдением правил техники безопасности. Он в каске, простой спецовке, к которой на всякий случай прицеплен красный газоанализатор тревоги за состояние мира. Но в защитных его очках горят красные отблески огня жизни, к которому он давно уже приставлен наблюдателем. Он знает главный его секрет — доменную печь сознания в самом начале ее жизни разжигают очень просто, дровами, фактически спичкой любви. Но потом уже нельзя дать этому пламени погаснуть, процесс познания мира неостановим. Так что Николай Логвинов, как и положено всякому порядочному сознанию, просыпается в пять часов утра, а в семь он уже здесь, разбирается с ночной сменой, не было ли у печи проблем.

Главное предназначение Николая Логвинова — чувствовать, как дышит печь, и помогать ей не задохнуться от неприятностей, глупости или ошибки. Ругать ее за неуправляемость и капризы бесполезно, рассчитывать можно и нужно только на себя. Собственно, именно поэтому Николай Логвинов и приставлен к доменному процессу сознания человека.

— Я не Жюль Верн, никакой глобальной мечты у меня нет, — говорит он, глядя на негаснущий огонь желаний. — Я здесь потому, что человек может реализовать самого себя очень просто — когда сам принимает решения. В этом главная сложность.

На наш век хватит.

Характер

Характер человека — это Александр Шабалин. Шабалин — сталевар. Часто его дело сравнивают с работой на кухне, только гигантской, темной, как правда жизни, и пронизанной лучами надежды, пробивающимися сквозь редкие окна в невидимых небесах цеха реальности. В цехе стоят конвертеры, похожие на огромные кастрюли. В них загружают 60 тонн металлолома прошлой жизни и заливают туда 300 тонн откровений раскаленного чугуна. Потом все это продувают кислородом перемен, и за пятнадцать минут варки получается сталь, чистая как личность только что рожденного человека. Остается добавить туда немного специй современности — разного рода присадок, — чтобы получить именно тот тип стального характера, которого ждет современный мир.

Впрочем, сравнение сталеварения с кухней повседневности придумано, скорее всего, для спокойствия случайного наблюдателя. Рассказывают, как в конвертерный цех Новолипецкого металлургического комбината действительно однажды устраивались на работу повара, искавшие достойной зарплаты за тяжкий и неблагодарный труд. Они продержались зиму и пропали. Говорят, надолго тут остается тот, кто для начала отстоит у конвертера характера целое жаркое лето, пока вокруг зреют плоды ожиданий и колосятся стебли уверенности в завтрашнем дне. Кухня стали проверяет человека не на фантазии, а на простоту. Александр Шабалин, видимо, был приспособлен к этому еще с детства. За сочинения в школе ему ставили единицы и двойки — единицы за грамотность, двойку — за идеи. Зато он прекрасно понимал физику и химию мира, просто запоминал и даже не записывал.

— Химия есть во всем, — говорит сталевар. — Химия в человеке, химия в природе. Когда они соединяются, они живут. Как металл. Потому что металл живой и наблюдать за этим очень интересно. Ты все время думаешь: сколько нового еще я узнаю, сколько еще я смогу сделать. Сталевару вообще нужно все время двигаться и думать. Почему? Потому что на все про все у него есть только пятнадцать минут плавки. И за эти пятнадцать минут надо прожить целую жизнь.

Судьба

Судьба человека вершится, разумеется, в Дирекции по исследованиям и разработкам. Это чистые, светлые и современные офисные помещения. Лаборатория дирекции похожа на выставку оборудования, понять назначение которого обычному человеку не то что сложно, а просто не нужно. Это спектрометры, анализаторы, микроскопы, которые проникают вглубь металла, чтобы понять и улучшить его суть. Вот за просвечивающим электронным микроскопом сидит магистр Анна Ролдугина, которая всматривается в кристаллическую решетку стали. В принципе, на мониторе она чем-то похожа на серую пляжную гальку, но судить о ее безмятежности, как говорят, могут сегодня только человек сто во всем мире, и мы явно не входим в их число.

Формально все это нужно для того, чтобы создавать новые виды металла с немыслимыми прежде свойствами и идеальными структурами. Высокопроницаемая трансформаторная сталь. Самоупрочняющаяся при деформации сталь. Экологичная сталь. Антибактериальный прокат с полимерным покрытием. Альтернативные способы восстановления металла. Иными словами, здесь думают про все эти вещи, о существовании которых мы вряд ли когда-нибудь узнаем в подробностях, но именно поэтому они и будут влиять на то, что с нами происходит. То есть речь, собственно, о судьбе. Не зря же в коридорах лаборатории висят фотографии ее сотрудников с их откровениями о собственных чувствах и желаниях.

Ирина Щеренкова улыбается: «Я ценю каждый прожитый день». Михаил Завьялов как будто подмигивает: «Я ценю лаконичность». Елена Якубенко смотрит не то с упреком, не то с иронией: «Я ценю время». Максим Шкатов подтянут и собран: «Я горжусь, что все время иду вперед и развиваюсь, хоть и маленькими шагами». И только Михаил Мокроусов смотрит с фотографии так радостно, что сразу понятно, как он умеет сказать окружающим то, что им и так ясно, но оставить что-то тайное только самому себе: «Я горжусь работой в R&D».

R&D — research & development, исследования и разработки. Неплохо для человека, который начал на Новолипецком металлургическом комбинате доменщиком, а потом семь лет отработал в конвертерном цехе № 1.

— Ну что там такого: плавка-заплавка. Каждый день. Каждый день — день сурка, — говорит Михаил Мокроусов, и лукавая его улыбка как бы напоминает об иронии любого творения. — А тут я готовлю образцы металла для исследований. Сказали нарезать тридцать образцов — я режу тридцать образцов. Но это не просто образцы. Это образцы того, из чего все состоит в этой жизни. Как знать, может быть, нашим новым проектом будет человек из металла. Может быть, это вообще главное, что будет сделано в XXII веке. Ведь и сейчас, допустим, оторвало человеку руку. Чем ее заменить? Металлом.

Судьба.

Прошлое

Все прошлое человека изготавливается на Новолипецком металлургическом комбинате в цехе производства брикетов. Автором этой прорывной технологии считается Иван Филиппович Курунов (1939–2017). К сожалению, сам он не дожил до момента, когда заработало его детище, способное превращать ненужные отходы достижений цивилизации в нечто осмысленное, осязаемое и годное для того, чтобы опять приносить пользу. 78-летнего Ивана Филипповича сбил на улице молодой мотоциклист. Так что за производством прошлого сегодня наблюдает прикрепленный на самом видном месте портрет Курунова, с которого вглубь огромного помещения цеха смотрит веселый крепкий мужчина, ненадолго оторвавшийся от компьютера и бумаг. Есть смысл привести здесь весь текст некролога, размещенный на этой фотографии.

«В 2000 году Иван Филиппович пришел в Группу НЛМК и до 2017 года занимал должность главного доменщика. Он стал инициатором и разработчиком технологий, которые позволили снизить себестоимость чугуна и экологическую нагрузку доменных цехов. При непосредственном участии Курунова была введена в строй доменная печь «Россиянка» и ряд других значимых объектов.

На протяжении ряда лет Иван Филиппович прорабатывал одну из своих научных идей, которую удалось воплотить в реальном производстве — брикетирование отходов металлургического производства (шламов, аспирационной и колошниковой пыли доменных цехов). В 2016 году на Липецкой площадке началась реализация этого проекта, а Иван Филиппович возглавил его в качестве менеджера.

Трагическая случайность оборвала жизнь ученого и производственника, сохранившего, несмотря на возраст, высокую работоспособность и высочайший профессионализм. Его детище — фабрика брикетирования — построено. Производство мощностью 700 тысяч тонн брикетов в год будет ежегодно утилизировать до 240 тысяч тонн шламов, что позволит вовлекать в производство железосодержащие отходы и в ближайшие годы ликвидировать места их накопления».

Вся продукция огромной фабрики, придуманной Иваном Филипповичем, — это особым образом спрессованные и обогащенные залежи отходов прожитых лет. Они появляются на свет через небольшие отверстия, как будто их выдавливает наружу мистическая насадка на мясорубку времен. Это и правда похоже на фарш, только черный от вынужденных воспоминаний. Его ссыпают горой, сушат, а потом везут обратно в домну сознания, откуда он когда-то и произошел. Добавляют понемногу — ведро на тонну руды.

Это и есть прошлое.

Красота

Красота человека — это крановщица Новолипецкого металлургического комбината Екатерина Курганович. Красоту не опишешь и не объяснишь словами, так что лучше послушать, что говорит о себе она сама:

«Я родилась в Липецке. Мама у меня из Твери, а папа отсюда. Он работал на комбинате, в конвертерной лаборатории, много в детстве мне про него рассказывал. Например, то, что металл может быть жидким и что железка говорить неправильно, потому что это сплавы разных металлов. Рассказывал о разнице между чугуном и сталью и как волшебным образом одно превращается в другое. Для меня это было что-то нереальное. Благодаря папе я очень хотела работать на комбинате.

Когда я сюда в конце концов устроилась, для меня было открытием, что это целый город. Мне было 21 год. Я к этому времени окончила училище и стала машинистом крана. Знакомые мужа работали крановщиками, они мне рассказали, как это интересно. Тем более я очень любила всякие механизмы. С детства на колесах. Велосипеды. Мопеды. Мотоциклы. Я пробовала ездить на всем подряд. Поэтому я пошла в училище, и случайное мое обучение стало призванием. Я уже почти семнадцать лет работаю на кране.

Я вас, наверное, удивлю, но основная масса крановщиков на комбинате — именно женщины. Не могу сказать, почему так. Но есть такой стереотип. Крановщица — это крупная женщина с косой саженью в плечах и слегка навеселе. Только такую кран и может вынести. Но на самом деле крановщицы бывают и по 45 килограммов и весьма-весьма культурные. И уж тем более они не пьют, потому что пить в нашей профессии нельзя.

Было невероятно. Я поехала на автобусе через весь комбинат и смотрела на все эти здания, трубы, поезда, огромные грузовые машины. Мне дали направление в доменный цех номер два, где сейчас наша самая большая печь «Россиянка». Когда я это увидела, у меня стали огромные глаза и прямо пульсировала одна только мысль: я хочу здесь работать.

Работа крановщика на доменной печи — это работа мечты, если честно. Там есть все, что можно наблюдать вечно. Есть огонь. Есть вода. И есть люди, которые работают. Когда я рассказываю людям про кран, они обычно говорят: да ладно, не может быть так хорошо. А я сижу там, вижу сверху маленьких людей. Они не могут что-то поднять, что-то сделать, а я им помогаю. Я себя чувствую таким как бы трансформером, автоботом, живым существом, которое полностью сливается с огромным механизмом. И даже если работы много и случаются тяжелые дни, я иду домой и улыбаюсь, с чувством выполненного долга, ведь моя работа приносит пользу.

Мне кажется, красота этой работы в том, что она учит простым вещам: человек не должен быть каким-то особенным, он должен быть в первую очередь человеком. Здоровым. Талантливым. Разным. Живым. И трудолюбивым. Металлург — горячая профессия. Это тяжелый труд. Он требует отваги.

Но зато, когда вы делаете общее дело, вы вкладываете душу в целый мир, в предметы, из которых он состоит. Мы можем не видеть этого, не отдавать себе в этом отчет. Но это так. Это и есть его красота. Всякий раз разная. Новая. Сложная. Интересная. И любоваться ей можно каждый день. Лично мне до пенсии точно хватит».

Душа

Душа человека — противопожарный пруд посередине Новолипецкого металлургического комбината. По сути, это довольно большое озеро, из которого еще в 1978 году решили сделать первый и до сих пор единственный в России зверинец на территории предприятия черной металлургии. На дне водоема проложены трубы со сжатым воздухом и горячим паром, и когда их включают зимой, вода, надо думать, бурлит тут как в аду. Хотя это и называется «Лебединое озеро», работники комбината добираются сюда не часто — в перерыв лучше поесть или покурить, а после смены хочется домой. Так что озеро — забава скорее для детей и экскурсий. А вот птицам тут нравится.

На сокровенном противопожарном пруду круглый год живет все самое необычное волшебство мира. Казарки. Лебеди-шипуны и лебеди-кликуны. Гусь полярный и домашний. Мускусные утки. Мандаринки. Журавль японский. Павлин обыкновенный. Страус Эму. Фазаны. Горлица и цесарка. Что они и зачем тут делают, известно, наверное, только Богу и руководству НЛМК. Но главное — почему они все отсюда не улетают и все еще остаются где-то посреди цехов человеческой жизни? Наверное, не могут. А может быть, и не хотят. Но это, собственно, и дает нам возможность, находясь в сознании, все еще перелопачивать руду каждого дня в характер, судьбу и красоту. Плавить свою жизнь. Лить из нее металл.