Площадь была запружена народом — все стояли и смотрели наверх, где в небо над крышей поднимался новый российский флаг. НАШ флаг. Сама церемония была недолгой, но расходились медленно — мало кто мог удержаться от искушения остановиться, и оглянуться, чтобы увидеть триколор еще раз…и еще… Тридцать лет, прошло, однако. И дело не только в том, что присмотрелись и привыкли.

История у этого праздника неудобная. Совсем не та, которую проходят в школах. Потому что в 1988-89 годах официальные СМИ называли этот флаг власовским и коллаборационистским, оскорбляющим память тех, кто отдал свои жизни в борьбе с фашизмом. Приносить его на митинги рисковали лишь самые радикальные радикалы — соответственно, милиция не церемонилась. В этом плане показателен митинг «Демократического союза» 12 марта 1989 года, когда активистов с триколорами стаскивали с памятника Кутузову, а сами флаги втаптывали в грязь.

Но время шло. В апреле того же 89-го был отменена 70-я статья УК СССР (антисоветская агитация и пропаганда) — последнее дело по этой статье, возбужденное против членов того же ДемСоюза в 1988-м, было благополучно закрыто. А в марте 1990-го состоялись выборы Ленсовета, по результатам которых сторонники демократических перемен получили большинство.

Большинство это, как оказалось, было условным, потому что люди придерживались разных взглядов, но прежняя система управления, при которой Советы лишь одобряли спущенные из партийных органов решения, была сломана.

Впрочем, речь не о Ленсовете, а о триколоре. Он к этому времени уже не рассматривался как что-то криминальное. Но когда депутат Виталий Скойбеда (один из лидеров питерского ДемСоюза) развернул его во время заседания,

повторюсь, в Ленсовете сошлись люди, придерживающиеся разных взглядов.

22 августа 1991 года символ был закреплен официально. Поднимал первый флаг в Петербурге Виталий Скойбеда (коллеги-депутаты признали, что это его право). Естественно, над Мариинским дворцом. Нет, Смольный в то время был еще официальной резиденцией Обкома КПСС, ни о каких триколорах над ним не было и речи. Стихийный штурм Смольного случился лишь к вечеру следующего дня — подоспевшие во-время депутаты ввели процесс в мирное законное русло, ни один ежик не пострадал, помещения были опечатаны, но над бывшим штабом октябрьской революции еще продолжал реять красный флаг. Спускали его позже безо всякой помпы и скопления народа. Из более-менее официальных лиц был только Скойбеда, демократические организации представлял Игорь Сошников…остальную компанию составляли журналисты из разных СМИ, впрочем, и их было немного. То есть, воспринималось все это уже не как сенсация, а как рутина. Ну, и отношение было соответствующее…

Когда спустили флаг, увидели, что он намертво пришит к веревке. Нормальными ножницами никто не запасся. Порывшись в сумочке, я нашла маникюрные, но мы быстро поняли, что ими будем кромсать плотную ткань до ночи. Ситуацию спас молодой милиционер, сопровождавший нас на крышу. «А у меня нож есть», — сказал он, покраснев. Этим ножом и срезали старый флаг — нет, никто не стал топтать его ногами, аккуратно сложили и передали коменданту на хранение. Ленту, пришитую к веревке, разрезали на части и раздали участникам в качестве сувениров. Сам триколор пришлось привязывать к флагштоку — иначе было не закрепить. В общем, понимали, что это временно, дальше надо будет поднимать новый флаг, уже закрепленный на «постоянной основе». Тем не менее, спустившись вниз, застыли на время, глядя на непостоянный триколор: символ демократической России на куполе бывшего Обкома КПСС свидетельствовал о победе…ну, нам так казалось тридцать лет тому назад.

В конце концов, неудобную историю всегда можно подредактировать, наполнив символ иными смыслами. Как, собственно, и произошло с флагом, который мы потеряли.

С другой стороны, вся его новейшая история показывает, что, когда приходит время перемен, события начинают развиваться стремительно. Сверяла хронологию — сама себе отказывалась верить. В марте 1989 года сотрудники милиции затаптывали триколоры как власовские и антисоветские, в августе 1991 года — наоборот, помогали их поднимать. Дистанция — менее двух с половиной лет…короче, хороший повод подумать.

Виктория Работнова, журналист, в 1991 году — корреспондент газеты «Невское время»