Формально Союз писателей закрывают за причастность к неким теневым потокам и неуплату налогов. И даже процедура соблюдена: министерство юстиции подало иск, возбуждено судебное дело, назначены заседания. Но в законность всего этого поверить не получается.

1. Лукашенко пообещал ликвидировать 185 неправительственных организаций. 9 августа, на момент годовщины августовских протестов, было ликвидировано 105. Осталось 80, план выполняется полным ходом. Накануне была ликвидирована еще одна писательская организация — белорусский ПЕН-центр.

2. В августе прошлого года члены Союза поддержали протесты. Вернее, осудили насилие по отношению к протестующим. А этого никому не прощают. Белорусские силовики до сих пор под лупой рассматривают видеосъемки тех дней, прочесывают социальные сети и мочат всех, кто посмел.

3. В совет Союза входит нобелевский лауреат Светлана Алексиевич, человек, сказавший Лукашенко: «Убирайся, пока не поздно!» Такого тем более не прощают.

С Союзом белорусских писателей у Лукашенко старые счеты. Он был образован в 1991 году в период распада СССР и формально является наследником советского писательского союза. Но если в России Союз писателей был ультраконсервативным (его одно время возглавлял Юрий Бондарев), и от него откалывались альтернативные союзы с более прогрессивной ориентацией, то в Беларуси все вышло наоборот — от основного союза, придерживающегося демократических принципов, откололся провластный спойлер, Союз писателей Беларуси. Возглавляет его Николай Чергинец, мастер милицейского детектива, доверенное лицо Лукашенко.

Примерно в те же годы СБП выселили из помещения и отобрали у него литературные журналы. Их передали СПБ, нелояльных уволили. А союзу-спойлеру, наоборот, дали максимальные льготы. Например, освободили от уплаты налогов. Поэтому говорить сейчас о том, что белорусскую литературу громят, не вполне корректно. Воздух перекрыли еще тогда, 15 лет назад. Отняли периодику, сделали издательский сектор почти полностью государственным.

Но все это — не писательский эксклюзив. Так произошло во всех сферах белорусской жизни. И нынешняя ликвидация Союза — тоже не эксклюзив. «Он так и сказал: «Пустить всех под нож», — говорит мне Татьяна Нядбай о планах Лукашенко в отношении общественных организаций. Нядбай — член Союза белорусских писателей, в недавнем прошлом первый заместитель председателя белорусского ПЕН-центра.

— Мы знали, что так будет. Либо перерегистрацию не пройдем, либо проверку. Уже давно шли обыски. И у ПЕНа, и у писателей. К некоторым приходили домой.

— А почему тогда столько юридических церемоний? Иск аж от целого министерства юстиции…

— Потому что мы общественное объединение. Тех, кто находится в статусе некоммерческого учреждения, ликвидируют быстро и бесцеремонно. Но процедура не должна вводить в заблуждение. Ее уже прошел ПЕН, сейчас проходят писатели и БАЖ, Белорусская ассоциация журналистов. При этом государственный Союз журналистов никто не трогает, разумеется.

— Насколько обоснованы претензии по налогам?

— Думаю, что не насколько. Так же было с ПЕН-центром. Мы хорошо подготовились, аргументированно отбили все претензии, но суд это вообще не волнует, он нас просто не слышит. Ясно же, что решение принимают заранее. Если решили закрыть — закроют. В итоге ликвидируют всех, кто не в государственном секторе.

— Допустим, закроют Союз. Но ведь это всего лишь юридическая структура. Литературная жизнь-то продолжится. Не может она зависеть от такой ерунды.

— У нас может. Союз присуждал ряд литературных премий, издавал журнал. Теоретически все это можно продолжать делать и без Союза. Но есть ответственность за деятельность незарегистрированных организаций. Жизнь продолжится, но в любой момент к тебе могут прийти и спросить: «А на каком основании?». И привлечь к ответственности, как минимум административной.

— А издательская жизнь продолжается?

— Нормальной издательской жизни у нас нет уже давно. Но мы приспособились. Это как в анекдоте. Белорус висит в петле. Его спрашивают: «Как дела?» В ответ: «Сначала было неудобно, потом привык». Есть независимые издательства, но они сильно рискуют. Во-первых, во время обысков конфискуют технику, а нет техники — нет работы. Во-вторых, сейчас книгу проще простого признать экстремистской, это означает изъятие тиража и огромные убытки издателю. И блокируют счета. У нас более полугода были заблокированы счета двух независимых издательств. Естественно, люди боятся.

— Белорусская литература разгромлена?

— Нет, конечно. Авторы продолжают писать, пишут даже в тюрьмах.

И давно не было такого внимания к белорусской литературе у мирового читателя. Зарубежный читатель хочет понимать, что у нас происходит, что мы чувствуем, как вообще все это случилось. И такая литература есть, ее становится все больше и больше. Алексиевич рассказала, что работает с жертвами репрессий и пишет книгу об этом. Вышел сборник новых стихов Дмитрия Строцева, побывавшего в заключении. Поэтесса Юлия Тимофеева издала на английском свой дневник. Есть уже как минимум книг пятнадцать по следам последних событий. Конечно, это все выходит в основном за границей или онлайн, но такова теперь форма существования белорусской литературы.