Предыдущий рекорд был поставлен в 2017 году. Тогда Лукашенко вещал семь часов двадцать минут. 9 августа — восемь часов пятнадцать минут. Почти на час больше. Содержания, правда, лишний час не добавил. Разве что собравшимся — тщательно отобранным журналистам, которым было дозволено разбавлять монолог Лукашенко жиденькими вопросами, — еще дольше пришлось терпеть без возможности выйти в туалет. Если честно, это единственный вопрос, который можно было ему задать: что ж ты народ в сортир не выпускаешь? Потому что со всем остальным и так все понятно, вопросов нет.
Александр Лукашенко. Фото: РИА Новости
Притом что за четыре года между рекордно затянутыми пресс-конференциями произошли события, которые изменили и Беларусь, и белорусов, и отношение к ним всего мира, риторика Лукашенко практически не изменилась. Даже в отношении России.
На первый взгляд кажется, будто российско-белорусские официальные отношения сейчас находятся в стадии обострения чувств. Суровые испытания, когда один едва не потерял другого, просто не могли не обернуться этим новым медовым месяцем, когда никто никому не угрожает, степенью интеграции не меряется, за газ не торгуется, нефть не делит. Но риторика, как ни удивительно, не изменилась. Другими словами и выражениями, с другим количеством знаков препинания, но Лукашенко по-прежнему пугает и мир, и белорусов Россией, которая, если вдруг с ним что-нибудь неожиданное произойдет, поглотит Беларусь и приведет свои танки аккурат под Белосток и Вильнюс.
Четыре года назад он говорил: «Без российской нефти мы обойдемся. Да, будет трудно, но свобода не измеряется деньгами. Мы все равно найдем выход. Этого в России не понимают, они думают, что мы никуда не денемся». Еще объяснял, что Владимир Путин завидует его популярности и потому требует вернуть долги за газ. И еще — что Путин ничего не контролирует, поэтому российские министры с легкостью отменяют его же указы. В общем, пугал Россию и Россией. Действительно, ведь страшно иметь дело с союзником, который мало того что завидует, так еще и не контролирует ничего.
Сейчас — при совершенно иной внешне- и внутриполитической ситуации — он вторит, говоря о союзнике, себе тогдашнему: «Мы никогда не были против теснейшего союза, но вы всегда нас держали на расстоянии и сейчас держите… Как можно интегрироваться и делать шаги, если у вас цены на природный газ в два-три раза ниже, чем в Беларуси?» Как всегда,
рассуждал о возможности слияния, но предупреждал, что теперь, возможно, «Россия войдет в состав Беларуси». Обещал признать Крым российским, но только после того, как «последний российский олигарх» начнет поставлять туда продукцию.
И наконец, специально для непонятливых белорусов объяснял, что только он был и остается гарантом независимости, иначе Беларуси уже год как не было бы на карте мира: «Я понимал, что на другой стороне штыки точат, поэтому поднял армию (…). Одна моя команда — и мы бы нанесли удар, но они не перешли черту. Если бы произошло иначе, Россия бы никогда не отступила и не потеряла Беларусь. Началась бы заваруха, а это ядерная держава. Вот от чего мы тогда ушли».
То есть, в случае если бы белорусы подхватили заточенные «на другой стороне» штыки, то могло бы произойти все что угодно, включая использование ядерной кнопки. Собственно, это и есть изложение пункта «Путин ничего не контролирует» в редакции 2021 года. По логике Лукашенко, на такую блесну должны клюнуть и сопротивляющиеся белорусы — им пора понять, что если не будет Лукашенко, в Минск придет весь личный состав Кремля вместе с ядерным чемоданчиком. Наивные граждане все о свободных выборах грезят, а пора бы и понять, что выбор у них совсем другой. И выбор этот вовсе не между диктатурой и демократией, а между диктатурой местной, привычной, насиженной и диктатурой чужой, грозной, ядерной. Вроде все очевидно, и только совсем лишенные инстинкта самосохранения могут при таких условиях идти протестовать.
Впрочем, по мнению Лукашенко, протестов как таковых и не было: по его подсчетам, в самые что ни на есть пиковые дни августа прошлого года на улицы выходили 46 тысяч человек. Наверное, в его бумагах нолик, который после шестерки, куда-то под стол закатился. Возможно, в просьбе об очередном российском кредите всплывет — встанет рядышком с остальными, и никто не заметит, что этот нолик совсем в другом месте стоять должен.
Правда, в защите суверенитета от российского ядерного чемоданчика Лукашенко немного запутался и признался, что просил Владимира Путина о возможной военной помощи.
Потому просил, что Запад своими остро заточенными штыками через Беларусь метил прямо в Кремль: «Удар оттуда наносился через Беларусь, как всегда было, в сердце России. Мы мгновенно поняли, что от нас хотят. Владимир Владимирович предложил помощь, но я тогда отказался. Сказал, что пока справляюсь и справлюсь. Но попросил на всякий случай создать резерв из тысячи человек. Вряд ли бы они решили какую-нибудь задачу, потому что вместе с этим у меня в резерве была целая армия. И я бы не дрогнул, ввел бы ее в действие, если бы видел, что они не просто перешли красную черту, а уже забрались далеко за нее. Но мы справились».
То есть если бы не Лукашенко, в Беларуси уже была бы Россия, но на всякий случай небольшой военный резерв для защиты суверенитета он у России попросил. Вот причудливая логика Лукашенко: дайте нам дешевый газ, мы от вас уйдем на Запад, я готов на коленях стоять перед Россией, не позволим Москве себя наклонить, нам друг без друга никуда, обойдемся мы без вашей нефти. Ничего в этой логике не изменилось со времен прежнего «Большого разговора».
Да и кроме России, все прочие темы остались те же. Вражеские Польша, Литва, Украина. Американцы негров линчуют. Пусть подавятся своими санкциями. Раньше все были пионерами и комсомольцами — и хорошо было. Где обнаружим предательство, там примем жесткие меры. Освобождения политзаключенных не будет, потому что политзаключенных вообще не существует — это обычные уголовники. Кровожадный Запад толкает Беларусь и Россию к третьей мировой войне, не понимая, что из этой войны он точно не выйдет победителем. И конечно, самое главное, произносимое третий десяток лет разными словами и с разными интонациями: «Я врос в эту страну, она — в меня. И я не понимаю, как можно жить: на пенсию уйти или заниматься каким-то другим делом — я это пока не представляю».
И не надо представлять. Потому что темы и риторика остались прежними, но прошлый год уже вписан в историю — со всеми пытками и смертями, переполненными тюремными камерами и захваченными самолетами, разделенными решетками и границами семьями, искалеченными людьми и жизнями. После такого уходят отнюдь не на пенсию.
