Штурм

Владелец музея Гай Першинг на вопросы отвечает емко, эмоционально, философски и с едва скрываемым отчаянием. По его мнению, произошедшее — рейдерский захват.

Вместе с бойцами ФСБ, по словам Першинга, пришла сотрудница государственного Музейного комплекса имени Словцова: она якобы говорила, какие экспонаты нужно изъять.

— Было еще два знакомых им свидетеля (понятые. — Ю.Б.), которые сидели безучастно, пожали руки и ушли. Потом приехал генерал-полковник ФСБ, сотрудники обращались к нему по званию и кивнули, указав на меня.

После шести часов обыска в музее силовики повезли владельца музея на аналогичное мероприятие в его квартиру («Дома не нашли ни оружия, ни наркотиков, ни предметов археологии», — перечисляет Першинг), а после — в РУ ФСБ. Спрашивали, не имеет ли он отношения к ОПГ, финансирует ли его Европа, иностранные компании и Навальный.

Ближе к ночи Гая Першинга выпустили, отдав телефон, часы, камеру и постановления о проведении оперативно-разыскных мероприятий, разрешающих обследование музея и жилья.

— Я занимаюсь коллекционированием 35 лет. Я не черный копатель, у меня даже техники такой никогда не было. Музею больше 20 лет, он открыт, я сам его основал, сам в нем и кассир, и уборщик. Вкладывал душу. Как оценить стоимость изъятых экспонатов? Десятки миллионов рублей. Это дело всей моей жизни.

Официально

Обыск в музее разрешил провести лично председатель совета судей Тюменской области Михаил Злыгостев. А просил его об этом лично начальник регионального УФСБ Игорь Николаев.

Генерал-майор указал в ходатайстве, что сотрудники ФСБ проверяют информацию о «возможной причастности директора музея к незаконным археологическим раскопкам на территории Тюменской области, скупке исторических артефактов, предположительно составляющих культурно-историческую ценность, а также незаконному обороту средств вооружения и их основных частей».

По информации ФСБ, «добываемые в ходе раскопок и иным незаконным способом предметы (объекты), в том числе свободный оборот которых на территории РФ запрещен», Першинг хранит у себя дома и в музее. В документах спецслужба обосновывает свои действия наличием признаков состава преступлений по трем статьям: незаконные поиск и (или) изъятие археологических предметов из мест залегания (ч. 3 ст. 243.2 УК), незаконные приобретение, передача, сбыт, хранение, перевозка, пересылка или ношение оружия, основных частей огнестрельного оружия, боеприпасов (ч. 1, 2 ст. 222 УК) и незаконное изготовление оружия (ч. 1 ст. 223 УК).

Официально силовики изъяли из музея пять коробок артефактов. Среди изъятого —

• 29 нашивок,
• 37 подвесок,
• 7 культовых предметов,
• 10 игольниц,
• кресало (стальная пластинка для высекания огня из камня),
• пряслице (круглый груз с отверстием, применяющийся для крепления и утяжеления пряжи),
• 25 поясных накладок,
• 10 браслетов обской типологии,
• 3 наконечника стрелы,
• 3 подвески лунницы,
• 9 ложек,
• 7 ножей,
• 8 рукояток ножей,
• 20 пронизок,
• 14 поясных наконечников,
• 6 уточек,
• 8 поясных пряжек.

Всего, по данным следствия, изъято 1583 предмета. Гай Першинг утверждает, что гораздо больше — около 2500. Перечисляет по памяти: «30 топоров, самовары, украшения, элементы из золота и серебра, нашивки, 200 монет… Предметы изготовлены в период от каменного века, 1–2 тысячелетие до н. э., до Средневековья».

По словам директора музея, он пытался предъявить сотрудникам ФСБ документы на часть изъятого имущества, но те отказались приобщать их к делу. Першинг рассказывает, что старинные предметы люди отдавали музею на добровольной основе, предметы старины приносили бабушки и дедушки. В ходе опроса оперуполномоченному ФСБ Попову он пояснил, что изъятые предметы археологии собирает с 2005 года и формирует музейный фонд. Исторические артефакты скупаются, обмениваются и принимаются в дар.

Всего в музее порядка 42 000 артефактов. Несмотря на владение музеем и коллекцией, «правонарушитель» живет скромно и сам не мог нанять адвоката. Проживает в однокомнатной квартире, что также указано в документах спецслужбы.

Сейчас в отношении Гая Першинга ведется административное расследование о незаконном обороте археологических предметов (ст. 7.15.1 КоАП). Как должностному лицу музея ему может грозить штраф до 50 000 рублей с конфискацией изъятых предметов. Еще на 800 000 рублей могут оштрафовать сам музей как юридическое лицо.

***

Проблемы у коллекционера начались еще в прошлом году. В декабре Департамент имущественных отношений администрации Тюмени обратился в суд с иском об освобождении занимаемого музеем помещения. По закону о поддержке некоммерческих предприятий, помещение предоставили на пять лет, но музей пользовался им всего три года. Претензии администрации были связаны с не вовремя заключенным договором между музеем и коммунальщиками. Арбитражные суды в Тюмени и Омске встали на сторону чиновников.

Сейчас Першинг пытается добиться, чтобы на выселение ему дали хотя бы месяц. Ценные экспонаты из пяти залов перевозить просто некуда: в собственности у мужчины однокомнатная квартира. Судебные приставы объяснили, что если он не съедет из занимаемого помещения, то ему может грозить штраф в 50 000 рублей и принудительный вывоз экспонатов на государственный склад. Дальше, если штраф не будет оплачен, имущество уйдет с торгов в счет погашения услуг хранения и грузчиков.

На произошедшее с тюменским музеем откликнулись коллекционеры из разных регионов России. Они отмечают, что к историко-археологическим предметам можно отнести что угодно: бусину из земли, монету Николая II, советский топор, найденный в огороде. Люди увидели, что государство может преследовать за это. Юридическую помощь директору музея оплатил крупный бизнесмен из Екатеринбурга. Юристы намерены обжаловать действия спецслужб и вернуть изъятые историко-архитектурные экземпляры, которые находятся в музее 20 лет, указывая, что срок давности по вменяемой административной статье составляет один год.

В 2015 году Тюмень уже прославилась на всю страну «украденными» чиновниками картинами: сотрудники Музея ИЗО пожаловались главе региона, что с выставки после визита директора областного департамента культуры и директора Музейного комплекса пропали три полотна художника Юрия Рыбьякова. Тогда выяснилось, что одна из картин была продана, правда, самого художника об этом не предупредили. Две другие «пропавшие» картины ему вернули. Впоследствии Музей ИЗО переехал в помещения Музейного комплекса им. Словцова. Официальной причиной власти назвали плесень в прежнем здании, коллекционеры же назвали произошедшее «поглощением». Аналогичная ситуация произошла с тобольским и ялуторовским музеем, отмечают они.

Гай Першинг также говорил, что на обыске у него присутствовала сотрудница Музейного комплекса им. Словцова. Корреспондент «Новой газеты» пыталась связаться с руководством комплекса, но ответа ни по телефону, ни в соцсетях не получила. Редакция направила в Музейный комплекс официальный запрос с просьбой пояснить, соответствуют ли слова директора Музея частных коллекций и естественной истории действительности. Ответ будет опубликован по получении.