Расследование, проведенное организацией Earthsight, выявило самую большую незаконную (что подтверждается многочисленными решениями арбитражных судов) рубку леса в истории России. Она находится в Иркутской области. Ее площадь — порядка 15 000 гектаров. Это 21 000 футбольных полей.
15 июля публикации об этой рубке выйдут в ведущих европейских СМИ, в том числе в Германии и Великобритании. Потому что скандал — международный: покупателем сомнительной иркутской древесины оказался крупнейший мировой производитель и ритейлер мебели — IKEA.
На фоне скандала особенно интересно, что бенефициар рубки — рядовой депутат иркутского Законодательного собрания Евгений Бакуров. Человек широкой российской публике неизвестный. Леса вырубались под предлогом «ухода» за ними. Впоследствии суды признавали разрешения на рубку незаконными.
В интервью «Новой газете» один из участников расследования, независимый эксперт в области устойчивого лесопользования Денис Смирнов, рассказывает, как осуществлялись «бакуровские рубки», как иркутские чиновники им способствовали, и по каким схемам вагоны сомнительной древесины уходили на европейский рынок.
«Санитар» играет с прокурором
— В своем расследовании вы рассказываете о санитарных рубках леса, которые ведут компании депутата Бакурова. Санитарные рубки, казалось бы, — это то, что нужно лесу. Что с ними не так?
— Когда говоришь о санитарных рубках с людьми, близкими к лесному хозяйству, сразу появляется недоверие или улыбка. Потому что в теории они предполагают вырубку погибших и больных деревьев, но в современных российских реалиях это невыгодно, и на практике в последние 20 лет санитарные рубки леса в России — это лишь способ заготовки ценной древесины в тех местах, где промышленные рубки либо запрещены, либо ограничены, в том числе на особо охраняемых природных территориях и в защитных лесах.
То есть в большинстве случаев назначение санитарной рубки — это способ обойти запреты.
Санрубки — ухудшенный вариант промышленных рубок: для последних хотя бы установлена максимальная площадь лесосеки — 50 га (при проведении сплошных рубок. — Ред.). В рамках же санитарных рубок эта площадь не ограничена.
Денис Смирнов. Фото: Елизавета Антонова / «Новая газета»
На Иркутскую область приходится около 12% древесины, заготовленной в России по санрубкам за последние 10 лет. В отдельные годы этот показатель достигал 17%. То есть Иркутская область — регион-лидер.
И, наверное, неслучайно, самое громкое уголовное дело в российском лесном хозяйстве связано именно с Иркутской областью: с необоснованно назначенной санитарной рубкой в заказнике «Туколонь», в рамках которого были задержаны высокопоставленные чиновники, включая бывшего министра лесного комплекса области Сергея Шеверду.
Герой расследования, депутат Евгений Бакуров, занялся санитарными рубками еще в «нулевых» годах. И широко развернулся, достигнув пика в 2019 году, когда его компании, по нашей оценке, вырубили около трети от площади санрубок в регионе. Причем сами договоры его компаний с министерством лесного комплекса (оно же — Агентство лесного хозяйства Иркутской области до июня 2016 г. — Ред.) об аренде лесных участков вообще не предусматривали санитарных рубок в защитных лесах: там была предусмотрена заготовка менее 40 тысяч кубометров древесины, главным образом при рубках ухода. Однако после заключения договоров проворачивался трюк: подписывались дополнительные соглашения, позволяющие вырубать уже сотни тысяч кубометров в ходе санитарных рубок. По четырнадцати допсоглашениям в защитных лесах было разрешено заготавливать более 700 000 кубов древесины. 40 тысяч и 700 тысяч — чувствуете разницу? И у нас есть все основания полагать, что и эта цифра не окончательная.
Евгений Викторович Бакуров родился 22 июня 1977 года в поселке Корнилово Ужурского района Красноярского края. Среднюю школу он окончил в Северобайкальске. В 1999 году получил диплом Иркутского института инженеров железнодорожного транспорта по специальности «организация перевозок и управление на железнодорожном транспорте».
По данным «СПАРК-Интерфакс», Бакуров является единственным участником девяти обществ с ограниченной ответственностью, занимающих видное положение в лесопромышленном секторе Иркутской области, в том числе ООО «Ангри», ООО «Вилис», ООО «Вертикаль-Б» и др. В шести из них занимает пост генерального директора.
Помимо прочего, он возглавляет Ассоциацию лесозаготовителей и лесоэкспортеров Иркутской области (в ассоциацию входят в основном контролируемые господином Бакуровым лица) и имеет статус индивидуального предпринимателя. Является депутатом Заксобрания Иркутской области с 2018 года. Представляет партию «Гражданская платформа».
Согласно официальным сведениям о доходах депутатов Заксобрания Иркутской области, за 2020 год господин Бакуров заработал 78,3 млн рублей, а в 2019 — 365 млн (44-е место в рейтинге Forbes «Власть и деньги»).
За последние пять лет чистая прибыль его компаний составила 86 404 000 рублей, из них 56 274 000 — в 2020 году.
Он имеет в личной собственности 70 земельных участков общей площадью более 88,3 гектара, «Ниву» 1990 года выпуска, несколько грузовиков и тракторов, маломерные суда, а также вертолет Westland Helicopters Ltd Gazelle AH.MK1 (гражданская версия французского многоцелевого геликоптера, применявшегося в качестве противотанкового и военно-транспортного).
Бакуров финансировал избирательную кампанию действующего губернатора Иркутской области Игоря Кобзева. Как сообщали «Важные истории», связанные с Бакуровым предприятия «Ангри», «Экспортлес» и «Капель» перечислили в выборный фонд 12 млн рублей.
Денис Коротков
Катерина Рукавцова
Евгений Бакуров
В этой схеме, на мой взгляд, масса нарушений. Во-первых, законодательства о защите конкуренции: во время проведения аукциона на право заключения договора аренды лесного участка всем участникам должна быть предоставлена полная информация об объекте, включая допустимый объем заготовки. Здесь же получается, что на аукцион выставляется, скажем так, картина малоизвестного художника, а затем победителю, в качестве приятного бонуса, дается еще полотно Репина. Второе нарушение — в том, что санитарные рубки в большинстве известных нам случаев назначались без проведения необходимого лесопатологического обследования. То есть специалисты-лесопатологи не выезжали в лес, не определяли состояние деревьев, не определяли границ поврежденных или больных участков, не давали заключения о том, необходимы ли там санитарные рубки. И, возможно, самое главное, — когда мы приехали на деляны и обследовали их, выяснилось, что лес не нуждался в санитарных рубках. Это был нормальный здоровый лес без сколько-нибудь значимого количества ослабленных и усыхающих деревьев.
Куча порубочных остатков, сдвинутая к стене леса, на сплошной «санитарной» рубке (2020) в аренде ООО «ДипФорест» №91-295/11 04.08.2011. Фото предоставлено Earthsight
В одном случае, когда акты лесопатологического обследования все-таки были сделаны, выяснилось, что их делали, не выходя из офиса: бывший начальник Усть-Удинского лесничества Юрий Титов был приговорен за это к 4 годам 6 месяцам лишения свободы. Он сфальсифицировал акты лесопатологического обследования, согласно которым леса якобы были поражены грибными болезнями и стволовой гнилью и нуждались в проведении сплошных санитарных рубок на площади 120 гектаров. На основании этих актов одна из компаний Бакурова — ООО «ДипФорест» — вырубила 83 гектара леса. Уже постфактум официально проведенное специалистами обследование показало, что оснований для санитарной рубки не было.
Ущерб, оцененный в 13 млн рублей, по моему мнению, выглядит заниженным. Для сравнения — ущерб от незаконной санитарной рубки в заказнике «Туколонь» площадью 120 гектаров составил 748 млн рублей.
— И выгодоприобретатели одобренной Титовым рубки, сами лесозаготовители, никакой ответственности не понесли?
— Никакой. Абсолютно.
— Правоохранительные и надзорные органы вообще хоть как-то реагировали на бакуровские рубки?
— Областная и природоохранная прокуратуры, начиная с 2014 года и по 2021-й, вполне успешно оспаривали законность дополнительных соглашений, увеличивающих объем рубок, главным образом, за счет незаконно назначенных санитарных рубок. Но ирония в том, что оспаривали их не сразу после заключения, а спустя два-три года, и за это время компании успевали «освоить» больший, а чаще всего весь, объем санитарных рубок.
Более того, пока прокуратура эти допсоглашения оспаривала заключались новые.
Это выглядит, скорее, как игра между надзорными органами и лесорубами. Одним нужно было заготовить древесину, и они ее заготавливали. Другим нужно было показать, что они осуществляют надзор,
и формально они это показывали — выигрывали иски и выпускали пресс-релизы о борьбе с мошенническим лесопользованием.
Рассмотрение дел в арбитражных судах само по себе также не останавливало рубок. Процессы в отношении компаний Бакурова растягивались в среднем на четыре месяца. И компании имели возможность продолжать рубки все это время. Лишь в трех судебных разбирательствах из одиннадцати прокуратура ходатайствовала о применении обеспечительных мер в виде запрета на заготовку древесины. И только в двух случаях эти обеспечительные меры были приняты.
Но и это не конец: после решения суда об отмене дополнительных соглашений, разрешающих увеличить объемы заготовки, у компаний Бакурова оставалась возможность подать апелляцию. Ее рассмотрение также занимало порядка четырех месяцев. То есть дополнительные восемь месяцев лесорубы для себя выигрывали чисто на судах. Анализ спутниковых снимков показал, что только в 2019 году и 2020-м за время рассмотрения апелляционных жалоб лесорубы прошли «санитарными» рубками свыше полутысячи гектаров леса.
Вид с воздуха на вал порубочных остатков на сплошной «санитарной» вырубке (2016-2017) в аренде ООО «Вилис» №7-09 16.01.2009. Фото предоставлено Earthsight
Все это позволяет говорить о том, что господин Бакуров и его компании чувствовали себя настоящими хозяевами в лесу и не беспокоились о каких-либо последствиях.
В этом свете интересно, что в конце прошлого года инвестпроект компании Бакурова ООО «Ангри», предусматривающий переработку 442,3 тысяч кубометров древесины, был включен Минпромторгом России в перечень приоритетных. Сообщалось, что в министерстве лесного комплекса идет работа по формированию лесных участков, которые будут переданы без аукциона трем иркутским компаниям, которые вошли в перечень Минпромторга.
— Две остальные компании не бакуровские?
— Нет, хотя они также базируются в Братске.
За копейки
— Сколько гектаров леса было пройдено бакуровскими санитарными рубками?
— Около 15 тысяч гектаров за период с 2009 по 2020 год. Это 21 428 футбольных полей.
Больше территории национального парка «Лосиный остров». Причем нами были найдены сплошные рубки площадью в 200–300 гектаров. Особенно циничным выглядит проведение сплошных рубок в водоохранных зонах вдоль побережья Братского водохранилища, где древостой вырубался полностью до границы безлесной полосы берега. По нашим оценкам, в ходе этих рубок могло быть незаконно заготовлено около 2 млн кубометров древесины. Сделать точную оценку суммы ущерба сейчас нельзя, но понятно, что это десятки миллиардов рублей.
Погрузочная площадка на береговой полосе Братского водохранилища, используемая для транспортировки древесины ООО «Калинов мост». Фото предоставлено Earthsight
— А сколько сам Бакуров платил за аренду лесных участков?
— В своем прошлогоднем интервью, оценивая убытки, которые якобы несет государство в результате ограничений на проведение санитарных рубок в Иркутской области, депутат Бакуров утверждал, что средняя арендная плата составляет 100 руб. за кубометр расчетной лесосеки. Однако в материалах судебных дел есть информация по четырем дополнительным соглашениям, разрешавшим его компаниям санитарные рубки общим объемом 139,5 тысяч кубометров древесины.
Там плата за кубометр колебалась от 5,51 до 17,46 руб., а средневзвешенная плата составила 7,45 руб. за куб.
Еще по двум дополнительным соглашениям, где две трети объемов составляла древесина от санитарных рубок, средняя арендная плата составила 24,05 руб. и 39,41 руб. за кубометр ликвидной древесины.
Для сравнения, по результатам проведенных в 2020 году в Иркутской области аукционов на заключение договоров купли-продажи лесных насаждений средняя стоимость одного кубометра древесины составила 809 руб.
Столь символический размер платы для компаний Бакурова был обусловлен применением понижающего коэффициента для ставок платы за заготавливаемую в ходе санитарных рубок древесину в совокупности с изначально низкими ставками платы за заготовку древесины в арендных участках. Но даже если взять за основу названную им самим среднюю стоимость кубометра, то получится, что его компании недоплачивали государству от 60 до 95% стоимости заготовленной древесины.
Поддержите
нашу работу!
Нажимая кнопку «Стать соучастником»,
я принимаю условия и подтверждаю свое гражданство РФ
Если у вас есть вопросы, пишите [email protected] или звоните:
+7 (929) 612-03-68
IKEA. Сбой?
— Куда Бакуров продавал иркутские леса?
— Конечно, в первую очередь, в Китай, который является самым популярным направлением для экспорта древесины из Восточной Сибири. Бакуров входит в число крупнейших иркутских поставщиков кругляка на китайский рынок — тарифная квота связанных с ним компаний ООО «ЭкспортЛес» и ООО «Ангри» на вывоз сосны обыкновенной в 2020 году составила почти 1,1 млн кубометров. В то же время, значительная часть его древесины продавалась на внутреннем рынке. По данным государственной системы «ЛесЕГАИС», в 2018–2021 гг. аффилированное с Бакуровым ООО «Капель» поставляло древесину пятидесяти российским компаниям, включая четырнадцать, имеющих сертификаты FSC и PEFC (международные системы добровольной лесной сертификации. — Ред.). Среди них ведущие деревообработчики региона: АО «Группа «Илим», ООО «Илим Тимбер», ООО «ДеКом», ООО «ТМ «Байкал», ООО «Лесобалт». По этим цепочкам древесина с сомнительных санитарных рубок могла попадать в страны ЕС, Великобританию, Японию.
Сразу три сложных цепочки привели нас к крупнейшему мировому ритейлеру — IKEA.
Первая [цепочка] связана с продажей древесины в Китай через пограничный переход Забайкальск–Маньчжоули. По словам самого Бакурова, на китайской стороне велась первичная переработка кругляка, после чего древесина поступала на фабрики-поставщики IKEA, расположенные в провинции Шаньдун около города Циндао. Оттуда продукция распространялась по всему миру по сети магазинов IKEA.
Вторая цепочка связана с фирмой, которая находится в Братске — буквально через стенку от компании Бакурова «ЭкспортЛес». Это фирма «Успех». Она производит пиломатериалы, высококачественные окна и двери, ламель (заготовку для мебельного щита. — Ред.) и сам мебельный щит. Заготовку для мебели, изготовленную из бакуровской древесины, «Успех» отправлял через Владивосток в Индонезию, на остров Ява, где работает компания PT Karya Sutarindo. Эта компания — многолетний партнер IKEA. Она производит детскую мебель. Миллионы единиц этой мебели ежегодно попадают отсюда в магазины IKEA по всему миру, в том числе в Европу, США и Японию.
Вагоны, загруженные бревнами, на ж/д станции Гидростроитель в Братске, неподалеку от погрузочного тупика ООО «Капель». Фото предоставлено Earthsight
Третья цепочка также связана с компанией «Успех». Она продавала ламель и мебельный щит на одну из фабрик IKEA в России. Их четыре в стране. И их продукция продается как на внутреннем, так на международном рынке. На какую именно шли поставки — пока неизвестно.
По словам директора компании «Успех», доля «икеевских» заказов составляла от 50 до 70% в объеме поставок предприятия.
— Как IKEA вообще допустила закупки столь сомнительной древесины?
— Когда мы обнаружили эту компанию среди покупателей, мы были очень удивлены. Потому что IKEA — мировой лидер в продвижении ответственного лесопользования. И, вроде как, покупая ее товары, ты должен быть уверен, что покупаешь нечто из ответственно заготовленной древесины. Все их поставщики — сертифицированы по стандартам FSC. Кроме того, у IKEA есть собственная система проверки поставщиков: есть штат сотрудников, которые ездят на места и проверяют, насколько заготовка древесины соответствует требованиям собственного стандарта IKEA, включающего безусловное подтверждение законности сырья. Они также нанимают для проверок внешних аудиторов. И вдруг вся эта система дает такой сбой… И, как минимум, с 2016 года никто не замечает, что одним из источников древесины являются необоснованные вырубки здоровых древостоев в защитных лесах под видом санитарных рубок. Мы считаем, что этот сбой не был случайным.
Кукольный домик - навесная полка «Флисат» на сплошной «санитарной» вырубке 2016 г. в защитных лесах (нерестоохранные полосы) в арендном участке компании ООО «Вилис», который с 2010 по 2020 г. был сертифицирован по стандартам FSC. Фото предоставлено Earthsight
Сертификацию компании Бакурова по системе FSC осуществляла российская аудиторская компания «Лесная сертификация». Аудиторы этой компании ежегодно с 2010 по 2020 год приезжали на арендные участки, где шли санитарные рубки, и имели доступ ко всем документам. Но почему-то не видели, что там происходит. Почему? Тут, по всей вероятности, проявляется фундаментальная слабость добровольной лесной сертификации: услуги аудитора оплачивает клиент. Аудиторская компания не заинтересована в том, чтобы слишком жестко вести себя по отношению к клиенту, потому что может его потерять. Что с этим делать — пока непонятно. О других возможных причинах «слепоты» аудиторов мы можем только догадываться, однако есть интересный момент: комментируя незаконность дополнительных соглашений к договорам аренды леса, аудиторы заявляют, что ответственность за их заключение, на их взгляд, лежит только на министерстве лесного комплекса. Процитирую: «Если бы ООО «Вилис» (компания Бакурова, которой был выдан сертификат FSC. — Ред.) или лично Евгений Бакуров имели отношение к незаконному назначению санитарных рубок, то, во-первых, правоохранительные органы завели бы соответствующие уголовные производства, а во-вторых, министерство лесного комплекса Иркутской области расторгло бы договоры аренды с этим арендатором». То есть компании Бакурова, по мнению независимой аудиторской компании, якобы ни в чем не виноваты, а виновата «сложившаяся в субъекте практика». Примечательно, что по какому-то совпадению, спустя всего два дня после того, как директор ООО «Лесная сертификация» отправила Earthsight это письмо, тот самый сертификат FSC на лесоуправление у компании Бакурова был отозван. Правда, цепочка поставок древесины компаний Бакурова все еще остается сертифицированной по стандартам FSC. Кроме того, у него в апреле этого года появился сертификат на лесоуправление по другим стандартам — PEFC, выданный все тем же ООО «Лесная сертификация».
7 июня Earthsight разослала основным фигурантам расследования письма с предложением прокомментировать выявленные нарушения. 15 июня представитель IKEA ответил. Ответ получился двояким: компания, с одной стороны, не признала закупку незаконной древесины, с другой стороны, сообщила, что на протяжении нескольких месяцев сама вела анализ поставок из Сибири, включая рассматриваемую цепочку (то есть от компаний Бакурова. — Ред.), и пришла к решению прекратить закупки оттуда. На уточняющие вопросы — когда именно компания прекратила закупки, что стало основанием для принятия такого решения — в IKEA не ответили.
Погрузка лесовозов в одном из арендных участков ООО «Вилис». Фото предоставлено Earthsight
29 июня IKEA выпустила заявление, в котором сообщила, что усиливает меры контроля за поставщиками. И, самое главное, полностью прекращает закупку древесины, полученной в результате санитарных рубок на Дальнем Востоке и в Сибири.
— Как часто известные бренды покупают незаконную древесину?
— Бизнес до недавнего времени был склонен покупать то, что дешево стоит, невзирая на издержки, в том числе репутационные. Появление добровольной лесной сертификации в 90-х годах стало ответом экологического сообщества на безответственное поведение лесопромышленников — попыткой сделать их ответственными с помощью рыночных рычагов.
В России в настоящее время по международным стандартам FSC и PEFC сертифицировано примерно 70 млн гектаров. Это 42% от площади всех арендных участков в стране. Однако, как мы уже говорили, добровольная лесная сертификация имеет фундаментальные изъяны.
Поэтому наряду с рыночными мерами в развитых странах — США, Японии, Австралии, в странах ЕС и Великобритании — были приняты законы, вводящие ответственность для импортеров за ввоз незаконно заготовленной древесины. Ответственность — от штрафов до тюремных сроков.
Политики сделали свое дело, однако появилась другая проблема — правоприменение. Правоохранительные органы, по всей видимости, пока заняты решением других проблем, а незаконную торговлю древесиной они как бы отдали на аутсорс «зеленым». Но у неправительственных организаций нет таких возможностей и таких ресурсов, как у государства. И последствие этого «аутсорса» — очень малое количество дел, заведенных по факту импорта незаконной древесины. Допустим, в Штатах я знаю всего три случая: два были связаны с Gibson Guitar — известным производителем гитар, завозившим незаконную древесину ценных пород из Индии и Мадагаскара. И в 2016 году был громкий случай с крупным продавцом паркета Lumber Liquidators, которого оштрафовали на 13 млн долларов за закупки паркета из незаконно заготовленного российского дальневосточного дуба.
В Европе нарушители к настоящему моменту отделываются очень незначительными штрафами.
Высадить столбик
— Вели ли компании Бакурова хоть какое-то лесовосстановление?
— Евгений Бакуров в интервью и публичных выступлениях любит заявлять о необходимости искусственного лесовосстановления после каждой сплошной санитарной рубки — либо саженцами, либо посевом. Но практика со словами расходится. Даже если судить по официальным отчетам его компаний, искусственное восстановление применялось лишь на 24–28% от площади проводимых ими сплошных санрубок. А
если смотреть на документы арбитражных судов, то мы увидим и случаи, когда компании Бакурова либо уклонялись от обязанностей по лесовосстановлению, либо давали ложную информацию:
отчитывались о его проведении, но на деле — не проводили. В ходе своего расследования мы побывали на одном из участков леса, который был вырублен сплошной «санитарной» рубкой в 2019 году. На нем стоит столбик, на котором написано, что в 2020 году там создали культуры сосны. Но мы не увидели ни посадок, ни даже следов каких-то подготовительных работ.
Сплошная «санитарная» рубка, проведенная в апреле-мае 2019 г., в выд. 22 и 24 кв. 80 Левобережной дачи Братского участкового лесничества Братского лесничества. Информация на нижней щеке деляночного столба о создании культур сосны: «80-24 ЛКС-20 S-2 га» (кв. 80, выд. 24, лесные культуры сосны, 2020 г., площадь 2 га). Фото предоставлено Earthsight
То есть на практике в большинстве случаев компании Бакурова оставляли вырубки на естественное заращивание. Когда там вырастет хвойный лес — сказать трудно. На посещенных нами лесосеках все взрослые деревья хвойных пород были вырублены, а подрост и молодняк уничтожен, завален порубочными остатками. В результате даже многие годы спустя на месте вырубленных лесов остаются пустоши, зарастающие травой, в лучшем случае — березовым и осиновым подростом.
— Насколько кейс Бакурова вообще типичен для России?
— Исходя из того, что на санитарные рубки приходится 1/7 от общего объема лесозаготовок в России, можно точно сказать, что он не единственный. Причем в большинстве случаев санитарные рубки ведутся с нарушениями. Схему с заключением дополнительных соглашений — также изобрел не он.
Мне известно как минимум о полутора десятках аналогичных ситуаций.
Тем не менее нельзя не признать, что
Бакуров является ярким примером того, как можно «эффективно» использовать существующую в лесном хозяйстве ситуацию: отсутствие государственного контроля за лесопользованием,
возможность получения практически бесплатного доступа к древесине под предлогом санитарных рубок, одновременно минимизировав «нецелевые» расходы, вроде затрат на лесовосстановление и вложений в транспортную инфраструктуру.
Такое сложное положение дел в лесном хозяйстве России связано со множеством факторов. Конечно, хочется сказать про недофинансирование лесной отрасли, нехватку инспекторов, но это, на самом деле, только следствие. Даже один инспектор может быть «в поле воином», если чувствует за собой поддержку государства и общества. У нас же пока складывается такая ситуация: на официальных совещаниях все говорят о необходимости соблюдать правила пользования лесом, о необходимости лесовосстановления. Но, выходя в коридор, эти же люди говорят: «Парень, ну ты же понимаешь, как дела делаются. Нужно деньги делать». И так все лесное хозяйство в России превращается в добычу бревен.
— Есть какие-то 5, 6, 7 шагов, которые необходимо предпринять, чтобы в корне изменить ситуацию?
— Есть шаги, которые необходимо принять в краткосрочной перспективе. Во-первых, не назначать и не согласовывать санитарных рубок. Невозможно сейчас обеспечить их законность. И, более того, в них нет сегодня крайней необходимости. Во вторых, нужно привлекать к ответственности бенефициаров незаконных рубок. В том же кейсе Бакурова ответственность понес лишь начальник одного лесничества, а те люди, которые извлекли из рубок выгоду — нет.
Аренда ООО «ДипФорест». Сплошная «санитарная» рубка 11.02-14.03.2020 г. в выд. 13 кв. 479 Верхнеилимская дача, Верхнеилимское участковое лесничество, Нижнеилимское лесничество (ООО «ДипФорест» договор №91-295/11 04.08.2011). Не оставлено семенных деревьев или куртин хвойных пород. Подрост и тонкомер хвойных пород уничтожен. Фото предоставлено Earthsight
Сейчас в суде рассматривается иск Братского межрайонного природоохранного прокурора о взыскании с компании Бакурова «Вилис» в пользу Братского района 476 млн рублей ущерба, причиненного лесам от незаконных, как считает прокуратура, санрубок. Эти рубки производились в рамках одного из дополнительных соглашений, по которым лесозаготовители получили право вырубить около 700 тысяч кубометров. То есть наконец-то надзорные органы предъявили первый «счет» за содеянное. С другой стороны, иск кочует из суда в суд уже более года и может оказаться, что прав Бакуров, заявляя, что «такие, как я, не тонут».
Госорганы стран, где есть законодательство, противодействующее импорту продукции из незаконно заготовленной древесины, и куда могла попасть древесина от компаний Бакурова, в конце концов должны перейти от слов к делу — выявить всех возможных покупателей в этой истории и определить степень их ответственности в рамках закона.
Вполне реально, что FSC в скором времени запретит сертифицировать древесину от санитарных рубок. Но сейчас главное для этой организации — восстановить к себе доверие, а для этого надо разобраться с причиной провала аудиторов и сделать это максимально открыто.
Если говорить о долгосрочной перспективе, то необходима фундаментальная реформа лесного хозяйства. Нужно прекратить пионерное освоение тайги, вернуться в староосвоенные леса, где есть условия для ведения интенсивного лесного хозяйства, включающего те же посадки хозяйственно ценных пород и долговременный уход за ними. Делать то, что прекрасно получается в скандинавских странах, которые даже при небольшой территории являются мировыми лидерами в заготовке и переработке древесины. Но при этом еще и сохраняя дикие таежные леса, что сейчас крайне важно, учитывая их роль в решении проблемы глобального изменения климата.
Мы проявили интерес к Иркутской области, потому что здесь заготавливается наибольший, по сравнению с другими российскими регионами, объем древесины, и имеются очень серьезные проблемы с нелегальными рубками. Фигура Евгения Бакурова заинтересовала нас из-за того, что он публично хвастался поставками своей продукции IKEA.
Мы хотим, чтобы IKEA более эффективно использовала свое влияние для защиты лесов, и подозрительные цепочки поставок компании представляют для нас особый интерес.
Этот кейс – безусловно, одно из крупнейших дел о незаконных рубках, с которыми мы когда-либо сталкивались. Российским властям необходимо делать больше, чтобы обуздать лесозаготовительные компании. Нужны поправки в законы и постановления, чтобы они лучше защищали леса и эффективнее предотвращали незаконные действия. Жизненно необходимы широкие усилия по борьбе с коррупцией. Но ответственность также лежит на странах Европейского Союза и США, которые извлекают выгоду из стабильных поставок дешевой российской древесины. Им нужно делать больше, чтобы остановить поток незаконных лесоматериалов.
Законодательство в Европе (как в ЕС, так и в Великобритании) требует, чтобы вся ввозимая древесина была заготовлена в стране своего происхождения на законных основаниях. Но, что важно, европейские законы также требуют, чтобы импортеры проявляли «должную осмотрительность»: они должны понимать, откуда поступает используемая ими древесина, и принимать меры, чтобы минимизировать риски получения незаконной древесины. К сожалению, многие европейские страны не смогли должным образом внедрить и обеспечить соблюдение этих законов. Сертификация FSC сегодня, увы, также не может гарантировать законности древесины. Этой системе также нужны реформы.
Мы будем добиваться реакции на «кейс Бакурова». В первую очередь – от Европейского союза и российских властей, а также от FSC и IKEA. Его древесина входит в цепочки поставок многих российских компаний, занимающихся экспортом в Европу, в том числе ряда крупнейших компаний страны. Этот случай показывает, что в настоящее время почти никакой российской древесине нельзя доверять.
Если ЕС и Великобритания будут правильно применять свои законы, это действительно сильно ударит по российскому экспорту. В 2020 году Россия экспортировала в Европейский союз древесину и изделия из дерева на сумму около 3,3 млрд долларов. Это более четверти общего экспорта страны, и сюда не входит древесина, поступающая в Европу косвенно – через Китай или Индонезию. Для такого огромного количества древесины нет альтернативного рынка.
Персональные санкции против Бакурова и его компаний маловероятны: закон ЕС об импорте древесины не предусматривает наказания для фирм-поставщиков. Но российские лесозаготовители несут ответственность за свои правонарушения в соответствии с российским законодательством. Чтобы воспрепятствовать нарушителям, российские власти должны в срочном порядке провести расследование и принять соответствующие меры в случае подтверждения незаконности.
P.S. «Новая газета» предлагает компании IKEA высадить незаконно вырубленный лес в Сибири. Где и как это сделать — предмет для обсуждения.
P.P.S. Евгений Бакуров на запрос «Новой газеты» с просьбой прокомментировать данные Earthsight не ответил.
