Фото: Корзин Борис/Фотохроника ТАСС
Много лет назад, перед выпускным 10-м классом, мы с братом провели лето, руководя трудовым отрядом старшеклассников. Работали мы на строительстве школы, трудились старательно и от работы не отлынивали. Однако, когда работа наша подошла к концу, нам насчитали сущие копейки. К счастью, нам пришло в голову обратиться за консультацией к родителям, инженерам-строителям высокой квалификации. Нам быстро объяснили, как надо оформлять документы, считать выработку по нормативам и переводить ее в деньги.
Мы сделали все как надо, и зарплату нам на удивление быстро пересчитали, сделав ее в несколько раз больше. Те уроки, которые мы получили от родителей, принципиально отличались от того, что давал вуз, даже на строительных специальностях. Но получить их можно было только от практиков с большим стажем. И нам повезло, что родители этими знаниями владели.
Мы не стали инженерами-строителями, возможно потому, что слишком хорошо представляли себе изнанку этой профессии.
Но если посмотреть на наше и предыдущее поколения, то мы увидим, что многие пошли по стопам родителей или, по крайней мере, начали с этого свою трудовую биографию.Казалось бы, ничего удивительного в этом нет, но так было далеко не всегда.
До 1917 года такая преемственность если и существовала, то среди крестьян и купечества, где одни практически не имели возможности перестать обрабатывать землю, а для других это был хороший способ заработка, который не стоило и менять. Династии ученых, учителей, инженеров, артистов, конечно, были, но их было крайне мало. Формировало такую систему сословное деление общества, когда даже разбогатевший крестьянин все-таки оставался крестьянином.
Февральская и Октябрьская революции уничтожили деление на сословия, а затем были уничтожены и многие из тех, кто эти сословия составлял. Остались «победившие» их пролетариат и крестьянство. Вдобавок страну регулярно перемешивали репрессии, депортации, потом, во время войны, оккупация и эвакуация. Перемешивание было столь сильным, что в стране практически не осталось диалектов. Все говорили на одном общем языке.
Наконец,
к середине 50-х годов общество успокоилось, огляделось по сторонам. И тут оказалось, что, несмотря на декларируемые пролетарскую идею и стирание границ между классами, в стране вновь было построено самое настоящее сословное общество.
Дети ученых становились учеными, дети артистов — артистами, дети военных шли зарабатывать звезды на погоны, а дети рабочих в основной своей массе становились за станки.
Конечно, иногда это было желание продолжить путь своих родителей. Но часто это было движение по пути наименьшего сопротивления. Дело в том, что советское образование, за исключением отдельных специальностей вроде физики и математики, было не слишком качественным, к тому же оторванным от реальной жизни. Неслучайно большинство молодых специалистов, придя на работу, слышало одни и те же слова: «Забудьте все то, чему вас учили в вузе».
Поэтому колоссальное преимущество в будущей карьере получали те школьники и студенты, кто мог обучаться тонкостям профессии в своем окружении, прежде всего в семье. Не обязательно родители оказывали протекцию своему ребенку, хотя было и такое. Важнее было познакомить его с профессиональными навыками, зачастую неформальными, показать, как надо работать, помочь выбрать ту единственную из множества других дверь, за которой лежит прямой путь к успешной карьере. Всем остальным школьникам и студентам тоже можно было идти таким путем, только зачастую он был более трудным, извилистым, приводил в тупик или вел к серьезному отставанию в карьере.
Фактически для успешных детей это было что-то среднее между домашним обучением и натаскиванием в средневековой гильдии. Факторами успеха становились и домашняя библиотека, и гости, которые приходили в семью, и знакомство с изнанкой профессии родителей. И хотя большинство таких потомственных специалистов изо всех сил старается показать, что они всего добились сами и вопреки родителям, помощь эта все-таки была.
Именно она компенсировала начетничество высшей школы, отставание вузовской программы от реального производства или искусства, а также слабую практическую направленность советского высшего образования. И ничего дурного в этом я не вижу. Это была во многом компенсаторная функция. Тем, кто не получал такого дополнительного образования, приходилось дообучаться потом на рабочем месте путем проб и ошибок.
Сложившаяся система воспроизводства сословий благополучно просуществовала и в девяностые, и в нулевые годы. Казалось, ничто не мешает ей и дальше продолжать генерировать новые поколения сословных гильдий. Однако на пути ее встало неожиданное препятствие. Все правила игры сломал научный прогресс.
Интернет и соцсети, компьютеризация и цифровая экономика привели к появлению сотен новых профессий, не имевших длительной истории и, следовательно, специалистов, у которых можно было учиться. Старые навыки оказались тяжелым грузом, который был не нужен новому поколению специалистов. Умение считать вручную сложные строительные конструкции уступило место навыкам программирования и работе с пакетами прикладных программ. Огромные домашние библиотеки с редкими книгами уступили место открытым онлайн-хранилищам с гигабайтами информации. Навыки аналитики и выискивания разрозненной информации уступили место технологиям big data.
Фото: Антон Белицкий/ТАСС
Неожиданно выяснилось, что во многих областях старое поколение мало чему может научить молодых выпускников. Даже работающим специалистам приходится непрерывно учиться, овладевать новыми программами и алгоритмами. В этих условиях зачастую быстро соображающий молодой человек, с детства освоивший всевозможные гаджеты, знающий английский язык по сериалам, компьютерным играм и мультфильмам, намного адаптивнее старого опытного специалиста.
Кстати, это дало одну неожиданную выгоду. Существовавшее раньше обучение дома или на рабочем месте приводило к тому, что молодой специалист вместе с правильными навыками получал набор неправильных норм и образцов поведения. Старшие товарищи учили уходить от ответственности, делать приписки, «исправляя» невыполненный план, скрывать брак, отчитываться невыполненными заданиями, работать «налево» и брать откаты. В некоторых компаниях такая «корпоративная культура» могла пережить несколько поколений работников, заражая все новых и новых. Иногда, чтобы справиться с такими пережитками, приходилось полностью обновлять сотрудников компании или государственной структуры.
Беспрецедентные изменения в науке, бизнесе и обществе привели к тому, что передача полученных навыков новым поколениям стала зачастую бессмысленной. Их проще учить заново,
учить широко, обучать новым приемам и методам. Авторитеты попраны, управленческие системы ломаются. Но вместе с ними ломается и сословная структура общества. Зачем идти в инженеры, если можно податься в блогеры? Необязательно становиться журналистом-международником, чтобы объездить весь мир. Талантливый геймер может зарабатывать намного больше чиновника высокого уровня.
Именно в этом ослаблении существовавшей консервативной системы передачи знаний, навыков, запретов от старшего поколения к молодому и кроется во многом причина того конфликта, когда политические взгляды сильно поляризованы в зависимости от возраста. И этот конфликт уже давно вышел за рамки семьи или фирмы. Фактически это борьба старой патриархальной системы с новыми молодыми взглядами, радикально отличающимися от взглядов их родителей. И это не только политические взгляды. Различия эти проходят и по отношению к экологии, религии, семейным отношениям, феминизму, домашнему насилию, воспитанию детей и многим другим вопросам. Конечно, до полного слома старой системы еще очень далеко. Сословными в нашей стране остаются силовые ведомства, крупные государственные корпорации, политическая бюрократия. Но время неумолимо, и рано или поздно им тоже придется измениться — или умереть.
Николай Кульбака, экономист
Фото: Корзин Борис/Фотохроника ТАСС
Много лет назад, перед выпускным 10-м классом, мы с братом провели лето, руководя трудовым отрядом старшеклассников. Работали мы на строительстве школы, трудились старательно и от работы не отлынивали. Однако, когда работа наша подошла к концу, нам насчитали сущие копейки. К счастью, нам пришло в голову обратиться за консультацией к родителям, инженерам-строителям высокой квалификации. Нам быстро объяснили, как надо оформлять документы, считать выработку по нормативам и переводить ее в деньги.
Мы сделали все как надо, и зарплату нам на удивление быстро пересчитали, сделав ее в несколько раз больше. Те уроки, которые мы получили от родителей, принципиально отличались от того, что давал вуз, даже на строительных специальностях. Но получить их можно было только от практиков с большим стажем. И нам повезло, что родители этими знаниями владели.
Мы не стали инженерами-строителями, возможно потому, что слишком хорошо представляли себе изнанку этой профессии.
Но если посмотреть на наше и предыдущее поколения, то мы увидим, что многие пошли по стопам родителей или, по крайней мере, начали с этого свою трудовую биографию.Казалось бы, ничего удивительного в этом нет, но так было далеко не всегда.
До 1917 года такая преемственность если и существовала, то среди крестьян и купечества, где одни практически не имели возможности перестать обрабатывать землю, а для других это был хороший способ заработка, который не стоило и менять. Династии ученых, учителей, инженеров, артистов, конечно, были, но их было крайне мало. Формировало такую систему сословное деление общества, когда даже разбогатевший крестьянин все-таки оставался крестьянином.
Февральская и Октябрьская революции уничтожили деление на сословия, а затем были уничтожены и многие из тех, кто эти сословия составлял. Остались «победившие» их пролетариат и крестьянство. Вдобавок страну регулярно перемешивали репрессии, депортации, потом, во время войны, оккупация и эвакуация. Перемешивание было столь сильным, что в стране практически не осталось диалектов. Все говорили на одном общем языке.
Наконец,
к середине 50-х годов общество успокоилось, огляделось по сторонам. И тут оказалось, что, несмотря на декларируемые пролетарскую идею и стирание границ между классами, в стране вновь было построено самое настоящее сословное общество.
Дети ученых становились учеными, дети артистов — артистами, дети военных шли зарабатывать звезды на погоны, а дети рабочих в основной своей массе становились за станки.
Конечно, иногда это было желание продолжить путь своих родителей. Но часто это было движение по пути наименьшего сопротивления. Дело в том, что советское образование, за исключением отдельных специальностей вроде физики и математики, было не слишком качественным, к тому же оторванным от реальной жизни. Неслучайно большинство молодых специалистов, придя на работу, слышало одни и те же слова: «Забудьте все то, чему вас учили в вузе».
Поэтому колоссальное преимущество в будущей карьере получали те школьники и студенты, кто мог обучаться тонкостям профессии в своем окружении, прежде всего в семье. Не обязательно родители оказывали протекцию своему ребенку, хотя было и такое. Важнее было познакомить его с профессиональными навыками, зачастую неформальными, показать, как надо работать, помочь выбрать ту единственную из множества других дверь, за которой лежит прямой путь к успешной карьере. Всем остальным школьникам и студентам тоже можно было идти таким путем, только зачастую он был более трудным, извилистым, приводил в тупик или вел к серьезному отставанию в карьере.
Фактически для успешных детей это было что-то среднее между домашним обучением и натаскиванием в средневековой гильдии. Факторами успеха становились и домашняя библиотека, и гости, которые приходили в семью, и знакомство с изнанкой профессии родителей. И хотя большинство таких потомственных специалистов изо всех сил старается показать, что они всего добились сами и вопреки родителям, помощь эта все-таки была.
Именно она компенсировала начетничество высшей школы, отставание вузовской программы от реального производства или искусства, а также слабую практическую направленность советского высшего образования. И ничего дурного в этом я не вижу. Это была во многом компенсаторная функция. Тем, кто не получал такого дополнительного образования, приходилось дообучаться потом на рабочем месте путем проб и ошибок.
Сложившаяся система воспроизводства сословий благополучно просуществовала и в девяностые, и в нулевые годы. Казалось, ничто не мешает ей и дальше продолжать генерировать новые поколения сословных гильдий. Однако на пути ее встало неожиданное препятствие. Все правила игры сломал научный прогресс.
Интернет и соцсети, компьютеризация и цифровая экономика привели к появлению сотен новых профессий, не имевших длительной истории и, следовательно, специалистов, у которых можно было учиться. Старые навыки оказались тяжелым грузом, который был не нужен новому поколению специалистов. Умение считать вручную сложные строительные конструкции уступило место навыкам программирования и работе с пакетами прикладных программ. Огромные домашние библиотеки с редкими книгами уступили место открытым онлайн-хранилищам с гигабайтами информации. Навыки аналитики и выискивания разрозненной информации уступили место технологиям big data.
Фото: Антон Белицкий/ТАСС
Неожиданно выяснилось, что во многих областях старое поколение мало чему может научить молодых выпускников. Даже работающим специалистам приходится непрерывно учиться, овладевать новыми программами и алгоритмами. В этих условиях зачастую быстро соображающий молодой человек, с детства освоивший всевозможные гаджеты, знающий английский язык по сериалам, компьютерным играм и мультфильмам, намного адаптивнее старого опытного специалиста.
Кстати, это дало одну неожиданную выгоду. Существовавшее раньше обучение дома или на рабочем месте приводило к тому, что молодой специалист вместе с правильными навыками получал набор неправильных норм и образцов поведения. Старшие товарищи учили уходить от ответственности, делать приписки, «исправляя» невыполненный план, скрывать брак, отчитываться невыполненными заданиями, работать «налево» и брать откаты. В некоторых компаниях такая «корпоративная культура» могла пережить несколько поколений работников, заражая все новых и новых. Иногда, чтобы справиться с такими пережитками, приходилось полностью обновлять сотрудников компании или государственной структуры.
Беспрецедентные изменения в науке, бизнесе и обществе привели к тому, что передача полученных навыков новым поколениям стала зачастую бессмысленной. Их проще учить заново,
учить широко, обучать новым приемам и методам. Авторитеты попраны, управленческие системы ломаются. Но вместе с ними ломается и сословная структура общества. Зачем идти в инженеры, если можно податься в блогеры? Необязательно становиться журналистом-международником, чтобы объездить весь мир. Талантливый геймер может зарабатывать намного больше чиновника высокого уровня.
Именно в этом ослаблении существовавшей консервативной системы передачи знаний, навыков, запретов от старшего поколения к молодому и кроется во многом причина того конфликта, когда политические взгляды сильно поляризованы в зависимости от возраста. И этот конфликт уже давно вышел за рамки семьи или фирмы. Фактически это борьба старой патриархальной системы с новыми молодыми взглядами, радикально отличающимися от взглядов их родителей. И это не только политические взгляды. Различия эти проходят и по отношению к экологии, религии, семейным отношениям, феминизму, домашнему насилию, воспитанию детей и многим другим вопросам. Конечно, до полного слома старой системы еще очень далеко. Сословными в нашей стране остаются силовые ведомства, крупные государственные корпорации, политическая бюрократия. Но время неумолимо, и рано или поздно им тоже придется измениться — или умереть.
Николай Кульбака, экономист
