Эпоха полураспада руководящего сознания

В таких трагикомических обстоятельствах внешняя политика России по сути дела окончательно превратилась в заложника своих архаичных фантазий и комплексов. Чего там только нет!

Вот МАНИЯ ВЕЛИЧИЯ, побуждающая рассматривать ракетно-ядерный потенциал как главный козырь текущей политики. «Сделайте так, как мы хотим, а не то сотрем вас с лица земли» — вот и весь месседж, который стремится донести до остального мира Россия, с упоением бряцая все новым оружием.

А вот МАНИЯ ПРЕСЛЕДОВАНИЯ, заставляющая:

• бояться каждого куста, подсчитывать, как встарь, подлетное время вражеских ракет и исходить из того, что, добившись даже минимального или просто ситуативного превосходства над Россией, супостат на нее немедленно нападет;
• верить в то, что внешние и внутренние враги России давно сговорились извести ее уникальную соборность и не менее уникальную государственность, открыв дорогу к власти атеистам, гомосексуалистам, космополитам и прочей нечисти;
• подозревать в измене граждан России, сомневающихся в мудрости ее политики. Россия уже, кажется, близка к тому, чтобы квалифицировать такое невосторженное отношение к словам и действиям высшего руководства страны как тяжкое мыслепреступление.

В сокровищнице стратегических мыслей о главном найдется место и КОМПЛЕКСУ НЕПОЛНОЦЕННОСТИ, порождающему страх перед коллективным Западом, который, не ровен час:

• сделает что-нибудь такое, от чего Кремлю явно не поздоровится. Придумает, например, какие-нибудь экстрасенсорные технологии, позволяющие подавить волю нашего руководства и внушить ему вредные мысли и неверные решения. Или заставит произнести ненавистное имя «берлинского пациента», что еще страшнее. (По сообщению источника, Национальный научный фонд США относит экстрасенсорику к лженаукам. Не иначе, следы заметают.);
• совсем откажется от использования нефти и газа как источников энергии. Что тогда делать России? Где брать деньги на новые дворцы и ракеты?

С мечтами, которыми живет сегодня Россия, тоже не все благополучно. Она, скажем, хотела бы застолбить за собой сферу влияния, включающую в себя бывшие советские республики (по классификации Войновича, «сыновнее кольцо враждебности») и бывшие европейские сателлиты СССР («братское кольцо враждебности»). Осуществить эту заветную мечту трудно: страны «братского кольца» поголовно вступили в НАТО, то есть утрачены безвозвратно, в «сыновнем кольце» вечно какое-то нездоровое брожение. В Украине, которая на самом деле будто бы та же Россия, «бандеровская буза» тянется уже второй десяток лет, в Беларуси, которая тоже Россия, режим классово близкого диктатора на ладан дышит. Самобытные страны бывшей Средней, а ныне Центральной Азии исподволь ищут противовес России на Востоке и на Западе. В странах бывшего Закавказья, ныне Южного Кавказа, картина немного другая — типичное «совражество» независимых государств, и у каждого свои тараканы.

В целом же «прививки» Молдовой и Грузией мало приблизили Россию к реинтеграции советской империи. Пришлось всерьез взяться за Украину, без которой, как известно, империи не бывать. Но и там все пошло не так. Присоединение Крыма обрушило международную репутацию России до минусовых значений, а сам полуостров превратился для нее в чемодан без ручки: то засуха, то потоп, и воруют как в последний раз. На Донбассе — вообще какое-то бандитское «Гуляй-поле». И все есть хотят.

Одинокая держава

Все сказанное выше — только присказка. Впереди же отнюдь не сказка, а суровая правда жизни сверхдержавы, ставшей мировым изгоем.

А ведь как хорошо начиналось! Хронологически последнему руководству СССР удалось преодолеть глубокую системную отчужденность в отношениях с коллективным Западом. Кто-то не преминет заметить, что новая советская политика была отчасти продиктована обстоятельствами непреодолимой силы — глубокими внутренними проблемами СССР и его разгромным поражением в соревновании с западными антиподами. И будет прав: примерно в такой же парадигме шла к возрождению послевоенная Япония. А Германия проделала похожий путь даже дважды, первый раз — катастрофически бездарно, зато второй раз — очень успешно.

На этом, однако, аналогии заканчиваются.

Уникальная неоднозначность положения России состояла в том, что как государство-продолжатель СССР, она, с одной стороны, продолжала ощущать себя победителем во Второй мировой войне с подобающими этому международным статусом, самооценкой и амбициями, а с другой — была по всем статьям банкротом, чем, естественно, очень тяготилась.

В таких, мягко говоря, противоречивых обстоятельствах «веймарский синдром», который незамедлительно подхватила Россия, оказался крайне тяжелым. Он и сегодня подпитывает жажду компенсации за реальные и воображаемые унижения первых лет становления демократии. К сказанному стоит добавить, что

С наступлением нулевых годов список недугов, которыми страдает Россия, пополнился классической «голландской болезнью», обеспечившей прирост по большому счету незаработанных «нефтегазовых» денег при стагнации несырьевых отраслей экономики. Ушлая российская власть объявила Россию энергетической сверхдержавой, задумав превратить свои неисчерпаемые недра в инструмент внешней экспансии. И поначалу в этом даже преуспела. Но потом, как зачастую случается и с ведущими, и с завидущими странами, амбиции России превысили ее возможности.

Итогом довольно неуклюжих усилий по возрождению былого имперского величия СССР стала международная изоляция России. Конечно, не такая глухая, как, например, у Северной Кореи или какой-нибудь Беларуси: совсем не общаться с недоброй сверхдержавой, открыто гордящейся способностью превратить остальной мир в ядерный пепел, по меньшей мере неразумно. Но в контакт с Россией теперь вступают только по необходимости. И только по вопросам, напрямую с ней связанным.

Впрочем, незавидное положение изгоя, в котором оказалась Россия, как ни странно, дает ей некоторые преимущества перед нормальными странами, вынужденными вступать с ней в контакт.

Во-первых, планка ожиданий в отношении сегодняшней России снижена настолько, что даже микроскопические позитивные изменения в ее поведении или просто намек на них могут побудить иных западных «партнеров» подумать о каком-нибудь «вознаграждении».

Это известный прием, которым успешно пользуется та же Северная Корея. Россия так тоже умеет: достаточно вспомнить, как,

Во-вторых, изгою позволено чуть больше, чем его партнерам по переговорам. Он может согласиться или отказаться обсуждать какие-то из предложенных ему вопросов, может потребовать несуразно большую награду за сравнительно небольшие уступки. И возможно, главное: сам факт переговоров — это всегда успех изгоя, порой мало зависящий от их результата.

Конфликт с Украиной как зеркало российской политики

Все описанные выше изгойские характеристики в их концентрированном и лишенном полутонов виде Россия продемонстрировала в своем долгом конфликте с Украиной.

На момент начала его горячей фазы между Россией и Украиной действовали: Договор о дружбе, сотрудничестве и партнерстве (от 1999 года), Договор о границе (от 2004 года), Соглашение о статусе и условиях пребывания Черноморского флота России на территории Украины (от 1999 года), продленное до 2042 года Харьковским соглашением (от 2010 года). Все перечисленные документы были подписаны высшими руководителями обеих стран, в должном порядке прошли процедуру ратификации и согласно нормам международного права стали обязательными для исполнения.

Присоединив в 2014-м Крым и спровоцировав конфликт на востоке Украины, Россия все эти документы выбросила в корзину и с тех пор категорически отказывается обсуждать очевидные всем, в том числе и ей самой, факты их нарушения. Что понятно, ибо по существу этих фактов возразить России нечего.

Вместо этого Россия настаивает на соблюдении Украиной так называемых Минских соглашений, подписанных в феврале 2015 года представителями России, Украины и ОБСЕ, а также марионеточными «руководителями» донецких сепаратистов без указания на то, кого они представляют. Написанные фактически на коленке Минские соглашения, процедуру ратификации, как известно, не прошли, в силу чего их правовой статус не совсем понятен. Общеизвестно, однако, что

В силу этого дежурные рассуждения об обязательности Минских соглашений для Украины не выглядят убедительными. И лишь усиливают недоверие ко всему, что говорит и делает Россия. Чеканная формула сатирика «сразу думают плохо, вместо того чтоб разобраться» почти идеально отражает восприятие нашей внешней политики в современном мире.

На языке подворотни

В чем только не подозревают Россию! Кибератаки, заказные убийства, наркотрафик, поддержка людоедских режимов, системные нарушения прав человека, пропаганда ненависти, коррупция… Чего больше в этих подозрениях — правды или вымысла, — никого толком не волнует. Это работает репутация. Которую так долго, с упорством зарабатывала Россия.

Что остается делать в такой ситуации? Все отрицать, хамить и отшучиваться.

• «Попробуйте, докажите. Какие кибератаки, какие убийства и отравления?! Ничем таким отродясь не занимались, жили честно-благородно», — натужно смеется в лицо недругам Россия.
• «Какой такой малайзийский «Боинг?» Тот, который упал в Донбассе, потому что тяжелее воздуха? Так это когда было! — придуривается Россия и, сделав строгое лицо, добавляет: — Но ваше следствие нам не указ».
• «И перестаньте к нам цепляться с этим типом. Как бишь его фамилия? Овальный? — продолжает веселиться Россия. — Дался вам этот мелкий жулик! Уехал за границу на отдых и лечение, отмечаться бросил, а на нем-то срок висит. Вернулся — получи. И не вмешивайтесь в наши внутренние дела. Мы перед вами отчитываться не обязаны. Так что идите лесом. Да, кстати, ОБСЕ — это вообще что?»

Одним словом, легко вспомнив язык и манеры подворотни, российская внешняя политика стала ближе к народному зомбоящику, но дальше от цивилизации даже стилистически. Начальству и широким народным массам (сокращенно — ширнармассам) нравится, а лощеные иностранцы, которые без извинений даже яду подсыпать не могут, только головой качают. Может, им вода в уши попала? Впрочем, это их проблема.

Кремлевский дух времени

Обидно, что во всей этой позорной вакханалии тонут даже редкие, нет, редчайшие образцы вменяемой политики, которые порой демонстрирует Россия. Одним из таких образцов стали действия России в армяно-азербайджанском конфликте вокруг Нагорного Карабаха. Конфликт этот, как известно, решения не имеет и даже управлению поддается с трудом. Желающих браться за безнадежное дело мало. Но Россия взялась и худо-бедно результата добилась. Войну остановили, безопасность армянского населения Нагорного Карабаха и коридора, связывающего его с Арменией, обеспечили, аннексированные ею земли за пределами анклава вернули Азербайджану, а гарантом всех договоренностей, с согласия конфликтующих сторон, назначили российских миротворцев. Причем на этот раз без кавычек, которые требуются тогда, когда российские «миротворцы» подыгрывают одной из сторон. Думается, однако, что такой локальный успех России мало повлияет на ее отношения со странами западной демократии.

Эти по большому счету недоступные нашему пониманию страны относятся к России не совсем одинаково: кто-то — явно негативно, кто-то — с долей позитива и надеждой на лучшее. По традиции, восходящей к ранним советским временам, наша политика была всегда нацелена на эксплуатацию разногласий между западными странами по вопросам отношений с СССР. С наступлением ядерного века лейтмотивом этой политики стал лукавый тезис о том, что первой и главной жертвой военного столкновения между СССР и США окажутся страны Западной Европы, до которой советским ракетам рукой подать. В первые годы российской демократии этот тезис подзабылся, но после ее разгрома был реанимирован с циничным размахом, который не снился советским вождям.

Новейшим примером российской стратегии разобщения стран коллективного Запада стала статья в немецком еженедельнике Die Zeit, вышедшая из-под пера российского президента. В этом сочинении мало правды.

Чего стоят, например, рассуждения об «антиконституционном вооруженном перевороте на Украине», который был якобы «организован США и безвольно поддержан странами Европы»! Как связаны эти рассуждения с процессом расширения НАТО, «реликта холодной войны»? Массовые акции протеста в Киеве, больше известные как Евромайдан, были ответом на принятое под беспрецедентным давлением России решение правительства Януковича о фактическом прекращении подготовки Соглашения об ассоциации Украины с Евросоюзом. Может, Евросоюз уже вступил в НАТО?

Кто на самом деле организовал «выход Крыма из состава Украины»? Не сам ли Путин, с гордостью вспоминавший о том, как принял решение «о начале операции по возвращению Крыма в состав России»?

Не помню, что было раньше, — публикация статьи Путина или предложение Меркель о возобновлении саммитов «Евросоюз — Россия», прерванных в 2014 году. Так или иначе, явная хронологическая близость двух этих событий позволяет предположить, что они были продуктом какой-то координации усилий России с Германией и примкнувшей к ней Францией. Решение Евросоюза о возобновлении саммитов с Россией стало бы хорошим подарком для Кремля. Но не сложилось. Евросоюз — организация демократическая, не боящаяся возразить могучей Германии.

Впрочем, преувеличивать значение описанных разногласий, пожалуй, не стоит. В принципиальных вопросах внешней политики члены коллективного Запада смотрят на вещи плюс-минус одинаково. Удивляться здесь нечему: в полном объеме возродив философию и практику холодной войны, Россия своими руками подталкивает их к консолидации. В старые времена эту консолидацию называли дисциплиной холодной войны. Сегодня она пока названия не имеет, но суть дела от этого не меняется. Холодная война 2.0 уже набирает обороты. Рано или поздно идейные наследники Джорджа Кеннана обоснуют необходимость новой политики сдерживания России, возникнут организации типа КOКОМ… И все опять повторится сначала.

Однако самоубийственной для всех участников глобальной ядерной войны, скорее всего, не будет. Что подтвердил и Путин, рассказывая о британском эсминце «Дефендер», якобы «вторгшемся в территориальное море России» в районе Крыма.

На самом деле британцы ничего не нарушили: на короткое время оказавшийся в территориальном море России «Дефендер» всего лишь воспользовался своим правом мирного прохода, предусмотренным статьей 12 Федерального закона «О внутренних морских водах, территориальном море и прилежащей зоне Российской Федерации». Это право гарантировано иностранным судам и боевым кораблям в территориальном море любой страны. Впрочем, Путин не был бы Путиным, если бы не добавил к своему рассказу чего-нибудь сенсационного. Как иначе расценить его слова о том, что войны бы не было, даже если бы Россия этот самый «Дефендер» потопила?

Новейший ракетный эсминец, сопоставимый по боевой мощи и водоизмещению с флагманом Черноморского флота крейсером «Москва» — не украинские катера, с которыми несколько лет назад с «успехом» воевала Россия. Гипотетическая атака на британский корабль имела бы для России очень тяжелые последствия — как чисто военные, так и политические. Мир стал бы еще на шаг ближе к большой войне. Хотя ее, повторю, все равно бы не случилось. Началась бы зато такая «борьба за мир», что камня на камне бы не осталось. Шансов победить в этой «борьбе за мир» у России было бы еще меньше, чем когда-то у СССР. И только не надо рассказывать сказки о нашем грядущем союзе с Китаем как средстве от всех напастей.