Лучше других сохранился Дворец культуры шахты имени Калинина. Он построен еще в 30-е годы в стиле «сталинского ампира». На месте широкая лестница с балюстрадой к парадному входу и монументальные колонны. Но все поломано и заросло. Снаружи когда-то были установлены скульптуры шахтеров с отбойными молотками. Был зрительный зал на 500 человек. Тут даже случались концерты столичных артистов. На втором этаже библиотека и детские кружки: хоровой, танцевальный, драмкружок, духовой оркестр. Во время войны здесь развернули госпиталь. А в 1975 году в здании разместился филиал Пермского завода АДС (автоматики дальней связи), в 1999-м он последним из промышленных предприятий покинул Верхнюю Губаху.

Прямо у Дворца культуры, за забором, небольшой ухоженный огород с маленьким садовым домом. На крыльце стоит деревянный стол. Мы пьем чай. «Только одна кружка без ручки», — переживает хозяин дома Александр. Воды и электричества тут нет. Воду Александр берет из ручья неподалеку, если он не пересох, а готовит на газовой плитке. Газ в баллоне привозит из города, хватает на 2–3 сезона.

— Тут центр был, — рассказывает Александр. — Автобусы прямо здесь ходили. Дорога республиканского значения. Через железную дорогу мост. Мама моя еще говорила, они через гору бегали сюда на танцплощадку. Кинотеатры были, баня двухэтажная. Универмаг, но он сгорел еще в 80-х. Садики-ясли, трикотажная фабрика. Бабушка уехала отсюда примерно в 1972 году, а дочь ее, тетка моя, в 1969-м. Когда все предприятия закрыли, постепенно все и разъехались. Шахтерам давали сертификаты — получить жилье можно было по всему Союзу.

Сам он тут живет только летом.

— Грибы, ягоды, тишина, спокойствие, — перечисляет хозяин дома. — Бабушки у меня вятские, раскулаченные, высланные сюда — жили не прямо тут, а через гору, в поселке. Туда же и мы с мамой приехали из Гремячинска, а потом в Новую Губаху переехали. А тут муж сестры жил, работал в шахте. Когда шахты закрыли, по сертификату уехал в Энгельс, в Саратовскую область, там до сих пор и живет.

История

В1755 году на месте Старой Губахи открыли месторождение железной руды. В начале ХIХ века нашли каменный уголь — одно из месторождений Кизеловского угольного бассейна. Но промышленная добыча угля началась только после запуска в 1879 году Уральской горнозаводской железной дороги.

К 1913 году Верхняя Губаха насчитывает несколько сот жителей, в ней работают четыре шахты, в сутки добывают 1800 тонн угля. «Имелось четыре пивных, один кабак и магазин при конторе. Были церковь и мечеть, часовня. К 1919 году население составляло 2340 человек», — говорится в архивных документах Центральной библиотеки Губахи.

Уже при советской власти, в 1924-м, в Старой Губахе построили первую на Урале государственную районную электростанцию. А в 1936 году запустили крупнейшее в стране производство кокса на коксохимзаводе. В 1955-м принята в эксплуатацию первая очередь Губахинского химического завода «Метафракса». К середине ХХ века Губаха — процветающий, бурно развивающийся промышленный город. Здесь порядка 15-ти угольных шахт. Государственные учреждения, «начальство», как говорят местные жители.

Но набиравшее обороты химическое производство и работающая ГРЭС сказывались на экологии. А из-за географического положения — в долине Косьвы между гор, образующих «котел», наиболее подверженной негативным последствиям выбросов химических заводов, — оказалась именно Старая Губаха.

Большой переезд

— Я тут в садике работала, — рассказывает Светлана, бывшая местная жительница. — Однажды летом приходим на работу, а у нас вместо 120 детей — 60. Мы испугались. В санэпидемстанцию позвонили: так и так, что случилось? В скорую позвонили, с детской консультацией связались. Нам сказали: «Вызовы идут, много, у детей симптомы ОРЗ». Оказалось, вечером был выброс, дети как раз гуляли. Взрослым-то ничего — голова поболела. Но переселять-то стали не только из-за этого. Раньше еще начали переселять. У меня муж работал на механическом заводе, через гору ходил. Строилась Новая Губаха. Нам, как молодой семье, дали квартиру. Молодежь быстрее уехала, многие старики долго тут еще жили. Наш бывший дом все еще не до конца разрушен, двухэтажный, шлакоблочный. Хозяйство раньше держали, курочек, поросят, родители бычка брали на зиму. Сейчас живу в Губахе, работаю. Здесь не живем, только приезжаем летом на 3–4 часа, у нас здесь огород.

Из-за экологически неблагоприятной обстановки еще в 1947 году было принято решение о строительстве «нового города» (Новой Губахи) на другом берегу реки Косьвы, в семи километрах от Верхней Губахи, по другую сторону горы Крестовой. А в 1959 году несколько крупных промышленных поселений вокруг Старой Губахи объединили в город Губаху с центром в новом городе. Тогда численность проживающих здесь достигла максимума — более 90 тысяч человек. Дальше был только спад.

Уже с 1960-х добыча угля начала сокращаться, запасы месторождений истощались, шахты закрывались. Шахтеры уезжали туда, где есть работа.

В 1967 году появилось распоряжение Совета министров СССР: «Обеспечить строительство до 1970 года в новом районе г. Губахи (Пермская область) жилых домов для переселения жителей из зоны интенсивного загрязнения атмосферного воздуха вредными промышленными выбросами, а также объектов культурно-бытового назначения».

Земля не отпускает

Многие переехали в Новую Губаху. Со временем слово «Новая» исчезло, теперь это просто город Губаха с населением в 20 тысяч человек. В Старой Губахе люди держат огороды, а несколько человек живут круглый год. Воду, запасы еды привозят с собой из города. В части Старой Губахи есть электроэнергия: производящее метанол предприятие «Метафракс», штаб-квартира которого находится в Губахе, открывает новое производство, щебень для которого добывают в карьерах за заброшенным поселком — туда и провели электричество.

У забора следующего дачного участка, к которому мы подходим, стоит метровый серебристый бюст Калинина. Громко играет радио «Дача», у дома резные наличники. Топится баня.

— Брат у меня тут бюсты собирал, сломанные скульптуры шахтеров с ДК имени Калинина, — охотно рассказывает хозяин дома Василий Леонидович и показывает под гаражом еще несколько поломанных бюстов Ленина. Мы видели такой же у Дворца культуры. — Чего им валяться? Забрали. Делаем, в порядок приводим, когда свободное время есть. Почистим, покрасим. Памятники и бюсты Ленина были гипсовые. Когда туристы тут ездят, останавливаются, фотографируются.

— Я тут с рождения, с 1965 года, — продолжает наш собеседник. — Сейчас мы с братом здесь живем только летом. Жилье у нас было старое, когда квартиру матери дали в НовойГубахе, мы переехали. Тут я работал слесарем в экспериментальных мастерских.

Шахтеры, кто моложе был, после закрытия шахт в Донбасс уехали. Шофера, слесаря — остались. Раньше эти горы лысые были. Теперь экология поменялась — заросли все, чисто стало. Даже звери бегают. Зайцы, лисы, лоси. Мы-то выбросы заводов не чувствовали, привыкли, но как только кто из другой местности приезжал тут же говорил: «Ой, как вы здесь дышите, запах такой». Раньше «Коксохим» тушил этот кокс, станция была прямо у завода. Выходишь в белой рубахе — все, она вся в черных пятнах. А сейчас что? Чисто. Если поломка только какая. Может, раз в году газодувка сломается, облако выбросит. Сейчас все перерабатывают

Его сосед, тоже Василий — тот самый, у которого наш первый собеседник, Александр, заряжал телефон. Василий живет тут круглый год — в его дворе громко тарахтит мотороллер, лает собака. На участке добротный небольшой дом. В Новой Губахе у хозяина квартира, жена, семья. Говорит, что здесь лучше, как вышел на пенсию в 60 лет, переехал обратно: «На кусок хлеба дают — хватает».

— Ну как мы живем? — размышляет пенсионер. — Печку топим. Живем, не замерзаем. Избушка небольшая, теплая. Родился я на другой улице. Сейчас дом построил. Картошка своя, лук, морковка, свекла. Магазинная картошка разве вкусная? Из Египта? Сейчас начнется пахота, грядки копать, грибы — полно на горе. Внуки приезжают ягоды покушать.

Отец у Василия был из Северной Осетии, из Моздока. В войну, ему лет 12 было, их переселили, попал сюда. Мать — местная. Жили в бараках на Пролетарской улице. Бараки были двухподъездные, двухэтажные с печным отоплением. Один из них еще стоит. Работала водокачка. Сейчас водоканал привозит воду — бочку. За деньги. И с собой пару канистр берешь, когда на машине. Зимой тоже можно возить — дорогу чистят.

— В шахте я работал мало, девять месяцев всего, — продолжает Василий. — А как в армию ушел, в 74-м году, с тех пор все водителем. Здесь был центр Губахи. Дворец был очень хороший. Спалили гады из-за металла. Танцы были, буфет. В ресторан родители ходили, а я — на детскую площадку. Пюре — четыре копейки, водочка дешевенькая. С той стороны была пивнушка. В подвале мороженое делали. Идеальное.

По словам пенсионера, от выбросов спасает восточный ветер. Когда юго-западный дует, немного пахнет. А когда черемуха цветет, только ее чувствуешь.

— Мы, наверное, уже все тут мутанты стали, — усмехается мужчина, — никогда не болели, целый день детьми на улице, мать домой не загонит поесть.

— Но тут было печное отопление, углем топили — сажа была большая, —– продолжает Василий. — И сейчас углем топим. Где завод АДС стоял, там котельная была, уголь остался, он зарос дерном уже, мы раскопали. Сейчас уголь дорогой. Отец 32 года в шахте отработал, дали квартиру, где-то в 80-м мы переехали. Шахты закрылись — работы нет. Сломали все. Заводы не нужны, фабрики не нужны. Приезжают на огороды бывшие местные жители. У меня 15 соток. Сейчас Путин указ издал, около 180 рублей налог платим, как пенсионеры, а шесть соток бесплатно.

Уже больше 20 лет нет жилого поселка на месте Старой Губахи. ГРЭС до 2019 года обеспечивала теплом город, сейчас и она закрыта. Но развиваются химические гиганты у подножия горы Крестовой: «Губахинский кокс» и «Метафракс». Из-за заводов и слива кислых вод заброшенных шахт в городе по-прежнему проблемная экологическая обстановка.

Теперь уже Новая Губаха, вслед за исчезающей Верхней, занимает одно из первых мест на Западном Урале по уровню загрязнения среды.