Борьба с эпидемией — сложное дело. Даже самому компетентному и некоррумпированному начальству, разрабатывающему меры противостояния болезни, надо пройти буквально по лезвию бритвы, одновременно отвечая на множество вопросов.

Закрыть города? А что делать с «потребительской экономикой» этих городов, заточенной под перемещения больших масс людей, с огромным количеством контактов? Пусть работают из дома?

Нет, это плохое решение, исследования показывают, что «удаленка» подходит для тех, кто занят решением рутинных задач, для «креативных команд» необходимо живое общение. Кроме того, отказ от поездок на работу убивает сервисную экономику агломерации — каждое высокооплачиваемое рабочее место в офисе в центре города тянет за собой несколько рабочих мест попроще и подешевле.

Но если инженер или программист, в конце концов, могут трудиться за компьютером в собственном доме, то бармен или продавец в магазине так не сможет: его работа — это производная от человеческого потока, заполняющего городские улицы.

Потеря рабочих мест — насколько это серьезно? Для Москвы таких данных почти нет — одним из ключевых элементов российской карантинной политики был отказ от увольнений. Но данные есть по Калифорнии — она подходит нам в качестве примера сравнительно густонаселенной территории. Исследование «Сработала ли самоизоляция в Калифорнии?», проведенное учеными Центра исследований экономики и политики здравоохранения Государственного университета Сан-Диего и международного Института экономики труда (IZA), показало, что

В Москве работников как бы не увольняли, но экономику-то не обманешь — это означало лишь то, что «зарплаты» очень многих людей во время карантина фактически были «пособиями по безработице». В рамках «антикризисной программы» на зарплатные кредиты было выделено 500 млрд рублей, и 460 млрд из них «простили» тем предпринимателям, которые не сокращали персонал.

Это не значит, что впредь нужно отказываться от карантинов, это значит, что нужно правильно оценивать их последствия. Власти наверняка имеют какое-то представление о масштабах издержек, которыми не хотят делиться с нами, но видно, что повторять прошлогодний опыт — с запретами выхода на улицу, пропусками, закрытием магазинов и ресторанов — не хотят. Возможно, к нему придется прибегнуть, но пока — не хотят.

Здесь есть еще вот какой сложный момент: большая часть доходов местных бюджетов в России — это прямые налоги (НДФЛ и налог). Для Большой Москвы, собравшей у себя седьмую часть населения страны, это хорошо — но в период роста. А случись спад (или локдаун), такие налоги сократятся в первую очередь.

Кроме того, сам по себе карантин — не панацея, его успешность зависит от нескольких факторов — как продолжительности, так и структуры экономики.

Как выяснили экономисты Чикагского университета, изучившие опыт карантинов в странах с высоким уровнем внутренней миграции (а этот опыт применим и в Москве), зависимость заболеваемости от продолжительности карантина носит нелинейный характер. Проще говоря, на снижение заболеваемости работают «короткие» (до 50 дней) или «долгие» (более 100 дней) карантины.

А вот «средние по продолжительности» локдауны скорее способствуют распространению болезни.

Как это работает? Во время короткого карантина большая часть людей не успеет заболеть, во время длинного — большинство успеет выздороветь. Но «промежуточный по времени» карантин создаст ситуацию, когда заболевшие разъедутся «по месту постоянной регистрации» и разнесут с собой заразу.

Что же касается структуры экономики, то здесь есть железное правило — чем беднее люди, чем больше они зависят от необходимости зарабатывать на жизнь без перерыва — тем меньше они склонны соблюдать всяческие ограничения: кажется, что вирус далеко, а нехватка денег — вот она, рядом. Тем более никаких выплат людям, лишившимся заработков, никто, очевидно, не планирует.

Кроме того, мировой опыт показал, что «самоизоляция» работает в сочетании с хорошей медициной. То есть вам нужно не только сажать людей по домам, но и лечить заболевших. В исследовании «Выгоды и затраты социального дистанцирования для богатых и для бедных стран» экономисты из Йельского университета написали грубо, но откровенно, что

Если у вас мало коек и квалифицированных врачей — они все равно будут перегружены, а больные помощи так и не дождутся, хоть с карантином, хоть без него.

Так что карантин — это болезненная и сложная мера, которой начальники хотели бы избежать и в эффективности которой далеко не убеждены.

А как же прошлогодний локдаун? Мотивом к введению карантина стал не только рост заболеваемости (в отсутствие вакцины и протоколов лечения), но и необходимость отреагировать на закрытие мировой экономики и резкий спад экспорта и сокращение валютной выручки. Никто не понимал, как долго российским властям придется жить на накопленные валютные ресурсы, поэтому людей на всякий случай отправили по домам — чтобы запасались гречкой и смотрели телевизор, а не скупали по магазинам импорт и, не дай бог, не пошли снимать деньги с валютных счетов. Как только стало понятно, что российский экспорт начал восстанавливаться, так можно было махнуть рукой и на карантины. Тем более что «карантинные ограничения» задели главный фетиш российской внутренней политики — рейтинги власти. А сейчас, когда цена нефти перемахнула за $75 за баррель, начальники чувствуют себя более чем уверенно.