Александр Любимов, журналист, один из создателей независимой телекомпании «ВИД»:

Вместе с Эдуардом Сагалаевым в Молодежной редакции они начинали то живое, настоящее телевидение, у которого, казалось, не было срока давности, которое было обращено лицом к человеку. «Молодежка» в тот момент была для всех нас главным маяком. Там рождались новые идеи, яркие проекты.

Обычно все вспоминают «Взгляд». Ну потому что попал в ожидания, был неосмотрительно честен, смел. Но на самом деле, ведь и до этого они делали замечательные проекты. Вспомните «12 этаж», где подростками обсуждались самые животрепещущие, самые сложные, подчас запретные темы. «Мир и молодежь» — по сути документальные фильмы о жизни молодых людей. И эти программы были востребованы, их ждали. Блестящий храбрый сериал «Наша биография» — цикл из 60-ти документальных фильмов, в которых ток истории, рассказы очевидцев. А еще были КВН, «Это вы можете», «А ну-ка, девушки», «А ну-ка, парни», «Адреса молодых».

Вокруг этих проектов возник целый коллектив не просто талантливых авторов, но индивидуальностей. Анатолий Григорьевич был сам невероятно образован, при этом понимал, как работать с такими неотесанными, непричесанными журналистами, как я. Работа с ним и была лучшей из возможных школ.

Он был фундаментальным центром многих передач. Здесь важна была и инициатива, и ответственность, и контроль. Вообще, он для меня выдающийся пример учителя, педагога, профессионала.

Как он строил свое телевидение? Вместе с Сагалаевым они умели обратить и держать внимание миллионов зрителей на крупном плане человека.

Если сейчас для людей, которые никогда не видели «Взгляда», кажется, что это была антисоветская передача, вроде «Голоса Америки»(Мы вынуждены указать, что эта радиостанция считается властями России СМИ-иноагентом. — Ред.), то это не так. Нас интересовали судьбы простых людей, тех самых, которых игнорирует телевизор сегодня. Если конечно, они живут не на Донбассе. Сегодня условный «Донбасс» заменил «безработных Нью-Йорка», о которых гневно пело советское ЦТ. Для Лысенко первоочередной историей была жизнь обычных людей: их судьбы, мировоззрение, боли, интересы, увлечения, ошибки, надежды.

Кстати, если вы посматривали ОТР, и на нем были попытки в нынешней сложной ситуации интересоваться жизнью большой страны, регионов — причем довольно любопытные.

А из того, что создали Лысенко и Сагалаев до сих пор живы и интересуют огромную аудиторию программы «Поле чудес», «Что? Где? Когда?», «КВН». Ведь не про угадывание слов передача «Поле чудес», на съемках которой я был вчера. Про человеческие любовные отношения: люди приезжают из разных весей в столицу, передают привет своим. Привозят всякую всячину от пирогов до грибов. Их городок, село собирается за них болеть. Это момент коммуникации Москвы со страной. Если посмотрите рейтинги, «Поле чудес» — на первых строчках. Хит пятницы. Кстати, вспоминаю, мы снимали первые программы «Поля…», когда Толя уже ушел уже на Российское ТВ, но он участвовал в вынашивании народной передачи. Они же с Владом Листьевым поехали в Париж снимать спец-выпуск, и увидели там похожее шоу.

А вторая по популярности в эфире программа, собирающая самую разную аудиторию «Жди меня», ей тоже скоро четверть века. Вообще было создано так много разнообразного, содержательного телевидения. Просто «Вгляд» прогремел, потому что совпал со временем перемен, жестких дискуссий о судьбах о отечества, в которых мысль и боль довлела над идеологией.

излагать свои незрелые мысли. Нас учили, что работа журналиста сопоставлять разные, подчас полярные точки зрения. Едешь в глубинку, вот мнение партруководителя, вот — рабочего. Чтобы аудитория могла составить свое представление о происходящем.

Сейчас все ведущие — мессии: вещают как последние инстанции. Да и работают те, кто были совершенно незаметны на фоне Сванидзе, Светы Сорокиной, Жени Киселева, Сергея Доренко. Другая эпоха. Другие масштабы.

Когда они в эфире клоунски разыгрывают сюжеты про плохую Украину, Польшу, Америку… Я думаю, что они были плохими учениками хороших учителей, и взяли все самое скверное из советского телевидения эпохи холодной войны. Поэтому и их громкие полит-шоу, в отличие от программ «Молодежки» не собирают более полутора миллионов зрителей.

Наши учителя, и Анатолий Григорьевич прежде всего учили нас сдержанности, внимательности, самоиронии и уважению к аудитории. Возможности дать людям думать, сопереживать, самим принимать решения.

Я буду скучать. Если есть загробная жизнь, буду вести с Анатолией Григорьевичем долгие беседы.

Владимир Молчанов, журналист, автор и ведущий программы «До и после полуночи»:

Я называл его только Анатолием Григорьевичем, не позволяя себе переходить на «ты». Это была дистанция уважения. Мы познакомились, когда вышел первый выпуск «До и после полуночи». И притом, что он ревновал — «Взгляд» репетировал аналогичную программу полгода, а мы сделали ее словно на одном вдохе — искренне поздравил меня, наговорив добрых слов.

В нашем профессиональном сообществе он был одним из самых образованных, умных и приличных людей. Качества, скажу вам, не такие уж часто встречаемые в нашей среде.

Мы с ним ездили в командировки, смотрели региональные программы, вручали «ТЭФИ». Когда приезжали в Ярославль, Пермь, Ханты-Мансийск он с не наигранным интересом смотрел, что и как происходит в провинции. А еще с такой беспредельной нежностью рассказывал о своей дочери Марьяне. Времена были сложные, мы видели, как девочки на периферии готовы были, ради выживания, рекламировать белье, Анатолий Григорьевич принимал это близко к сердцу. Его телевидение было обеспокоенно прежде всего настоящим и будущим молодых людей. И он был счастлив, что его дочь посвятила себя настоящему делу — медицине. Парадокс, что Марьяна Анатольевна Лысенко, замечательный доктор, главврач 52-й больницы меня спасла от ковида, и… не смогла помочь отцу.

У нас завтра проходит церемония «ТЭФИ-Летопись Победы», на которой вручают премии за военные репортажи, художественные фильмы. Думаю, что часть вечера посвятим памяти Анатолия Григорьевича.

Безусловно, для всех нас это утрата серьезная: и человеческая, и профессиональная.

Телевидение Лысенко отличает искренность боль.

И еще. Он растил и создавал всех: Листьева, Любимова, Саше Политковскому дал так много. Он умел лепить из людей тех, кого вся страна знала, чтила, любила или даже ненавидела. Потому что правда — вещь неудобная. А правда и переживание за происходящее в стране были для него на первом месте. Сегодня трудно себе это представить. Но так было.

Когда мы с ним беседовали, он как-то легко, трогательно, внезапно переходил с «телевизионных» разговоров на самые неожиданные темы, например, о цветах, растениях, облаках. Его волновали и интересовали все соцветия жизни.