Я приезжаю в Арзамас через несколько дней после нашего разговора. На пороге квартиры меня встречают сразу несколько пар любопытных кошачьих глаз. Разноцветная, с угрюмым взглядом кошка норовит выбежать в подъезд. Я протягиваю к ней руку, чтобы остановить и погладить.

Меня одергивают: «Это Астра. Она у нас дама с характером, так что будьте осторожнее — может поцарапать».

Худенькой, с мягкими русыми волосами и детской улыбкой Екатерине Большаковой 33 года. Она приглашает меня на светлую, просторную кухню. Кошки — за нами. Крутятся под ногами, принюхиваются, высматривают вкусненькое.

На одной из стен изображено большое, ветвистое дерево с белыми цветами и семейными фотографиями вместо плодов. Рядом советский телевизор, переделанный в аквариум. На каждом шагу — рисунки. Если заглянуть в соседнюю комнату, то можно увидеть пустой мольберт. Но пустовать он будет недолго.

Екатерина наливает чай, протягивает мне кружку с портретом кошки Астры, рассказывает:

— Я родилась в Черновцах, сердце Буковины. Это очень живописное место на Украине, построенное австрийцами, но нам пришлось его покинуть.

Когда Екатерина была маленькой, в городе случилась «загадочная эпидемия». Летом 1988 года дети внезапно начали жаловаться на плохое самочувствие и лысеть. Власти объяснили вспышку алопеции выбросом химикатов, но официально происхождение отравляющего вещества так и не установили. В тот год местные жители массово вывозили своих детей из города. Уехала и семья Екатерины, на родину папы и бабушки — в Нижегородскую область.

После школы Екатерина пошла учиться на факультет государственного управления, но по специальности не работает — «не захотела возиться в политике». Потом мечтала стать художником-декоратором, но и с этим делом не срослось.

— Мы жили небогато, нужно было зарабатывать. Пока я училась на заочном на художника-декоратора, параллельно освоила работу мастера по маникюру. Мне понравилось, что там были живые деньги. Я посвятила этой профессии 13 лет, ездила на конкурсы и международные выставки. Сейчас у меня мало клиентов. На первом месте теперь — дети.

Младшая дочка, трехлетняя Лиза, сейчас в детском садике. Ее старший брат, 11-летний Паша, сидит рядом с нами. Смущается и краснеет, когда мама начинает рассказывать о его успехах. Круглый отличник, лауреат многочисленных олимпиад. Чем только не интересуется: и ментальной арифметикой, и шахматами, и каратэ. К тому же

Пока мы беседуем, на подоконнике лениво потягиваются две кошки, греются на солнышке. К ним прыгает третья, маленькая и черная. Раздается треск.

— Муся, ну что ты за человек! — Екатерина терпеливо поднимает уже не в первый раз опрокинутую вазу с ландышами, вытирает разлившуюся воду.

В ее семье всегда любили животных. Мама подбирала с улиц собак и кошек, лечила и выхаживала. На этом выросла и Катя, это же передалось ее детям. Домашние животные, коты и кошки, — полноправные члены семьи.

Паша приносит из своей комнаты фотографию в рамочке, на которой он, его мама и серо-коричневый кот с полосатыми лапками. Это Барсик.

— Он был очень ласковый, всегда спал рядом, — тихо говорит Паша. — Но однажды в деревне с ним случилось несчастье. Барсика сбила машина.

— Мы были очень подавлены. И вот однажды Паша пришел ко мне и говорит: «Мама, а давай в следующем году сделаем исследовательскую работу про животных и посвятим ее Барсику». Проект назвали: «Что может маленький волонтер?».

Первым делом Паша решил узнать, есть ли в Арзамасе приют для бездомных животных. Оказалось, один такой есть — «Жизнь» называется.

— Когда я туда приехал, то сначала даже испугался — такой там стоял гам. Очень много животных! — восхищенно рассказывает Паша о своей первой поездке к бездомным собакам.

Он признается, что состояние приюта было «таким, что даже заходить туда не хотелось». Грязь, лужи, «серые, мрачные полуразваленные будки». При этом сами собаки выглядели «сытыми, красивыми и ухоженными».

Частный приют «Жизнь» открылся в 2011 году. Им заведует пенсионерка Людмила Ивановна Филилеева. Одна — на сотню собак.

Екатерина рассказывает, что Людмила разогнала волонтеров, которые раньше ей помогали, потому что «никому не доверяет».

— Они накинулись на приют в соцсетях. Назвали его «концлагерем для животных», а директора — «мошенницей». Но мы туда пришли и увидели не мошенницу, а женщину, которая просто очень устала. Это же негосударственный приют. Никаких бюджетных денег он не получает.

И тогда Паша начал думать, что, в самом деле, может сделать для приюта маленький волонтер?

Например, устроить в школе акцию по сбору корма. Провести ярмарку и обменять самодельные елочные игрушки на вещи для утепления будок. Организовать арт-марафон, чтобы нарисовать бездомных животных, сделать из рисунков открытки и развесить их в торговых центрах вместе с информацией о том, где этих животных можно забрать.

Все это Паша сделал вместе с мамой.

— Такие маленькие волонтеры, а делают большое дело, — говорила Людмила Филилеева в одном из интервью. — А некоторые много говорят, а ничего не делают. Мы бы хотели, чтобы больше таких позитивных людей было у нас в приюте, которые, действительно, реально помогают.

Паша хотел представить свою исследовательскую работу на большой школьной конференции в Сочи, в образовательном центре «Сириус».

— Но его «завернули»: тема непроходная. На форум отправили более безопасную — «Арзамас в Золотом кольце России». Видимо, в городе устыдились, что наш приют в таком состоянии, — предполагает Екатерина.

Когда учебный год закончился, Паша и его мама снова отправились в приют «Жизнь». Там у Паши появилась любимица — Лапушка.

— Мы ее мыли, гуляли с ней. Однажды даже взяли на фестиваль: думали, может быть, там она обретет нового хозяина. Сколько всего мы с ней пережили! Очень привязались, и Паша решил ее нарисовать. Вскоре Лапушку забрали в новый дом.

Екатерина показывает портрет черно-рыжей дворняжки с высунутым языком, который теперь стоит на кухне. Мама Паши выложила его в соцсетях, а потом ей пришла в голову идея: вдруг кто-то захочет получить портрет своего питомца в обмен на лакомства для приютских собак. На предложение откликнулась жительница Арзамаса Эльмира Бантурова. У нее целых четыре рисунка от Паши: два портрета собаки Сонечки, портрет кота Васи и портрет кошек Аси и Фокси.

Эльмира передала приюту 25 килограммов корма.

Об этой акции, получившей название «Добрая кисть», узнали сначала нижегородские журналисты, следом — федеральные. «И все покатилось как снежный ком». От людей посыпались просьбы нарисовать их любимцев. Заказы пошли даже из других стран.

— Мы со всеми своими заказчиками переписываемся, дружим. Нет такого человека, который бы получил портрет и пропал.

Два года назад Паша подружился с американским школьником Джейсоном Кимберли. Джейсон живет в Монтгомери (Техас), ему 15 лет, и он тоже помогает бездомным животным. Его проект называется Leave It For The Pooch (дословный перевод: «Оставьте это для дворняжки»).

У многих общественных и благотворительных организаций есть одежда с их официальной символикой. Джейсон просит приюты прислать ему две таких футболки. Одну он носит вместо школьной формы, чтобы привлечь пожертвования. Из других футболок шьет лоскутные одеяла и продает их на собственном аукционе. Вырученные деньги переводит в приюты. Год назад Джейсон предложил Паше выставить на аукционе несколько своих работ. А деньги с продажи лотов поделить поровну между российскими и американскими приютами. Паша согласился. В Техас отправились четыре портрета: собаки Дуси из арзамасского приюта «Жизнь», пса Элвиса из владимирского приюта «Собака на счастье», собаки Марты из петербургского приюта «Ржевка» и лошади Евы (собирательный образ).

Пашины работы собрали на первом его аукционе больше 800 долларов. Сейчас мальчик готовится ко второму.

После этой истории Джейсон и Паша стали героями книги «Young Changemakers Inspiring Others» («Подростки, которые меняют мир, вдохновляя других» — перевод Е. К.) детской канадской писательницы Стейси Бауэр. Скоро она выйдет в свет.

За первые пять месяцев существования «Доброй кисти» Паша нарисовал около сотни заказов. Работать приходилось в бешеном режиме: один день — один портрет. Бывало, Паша начинал картину, а Екатерина заканчивала.

Сейчас в очереди на портрет стоит тысяча человек, но в реальности картину ждут гораздо меньше. Многие «отсеялись», когда Екатерина решила изменить формат «Доброй кисти». Они перестали обменивать портреты на продукты. Теперь берут за них деньги и распределяют их между по приютам и на нужды проекта. Деньги совсем небольшие. Екатерина рассказывает, что раньше для российских заказчиков был установлен нижний предел — тысяча рублей за один портрет. Потом минимальную цену повысили до трех тысяч. Для зарубежных заказчиков порога не существовало просто потому, что они о нем и не спрашивали.

— У нас на сайте черным по белому было написано: заказчики сами оценивают Пашину работу. Как правило, это люди небогатые. В Америке самая маленькая сумма, которую нам платили за портрет, сто долларов. Самая большая — триста. Но там и уровень жизни другой. Некоторые считают, что мы на картинах «наживаемся», но я уже устала их переубеждать. Если хотят, пусть думают, что мы все деньги перечисляем в оффшоры, — смеется Екатерина.

Помимо «Доброй кисти», семья Паши провела больше 20 благотворительных и просветительских акций. Это и боксы для сбора кормов в приют «Жизнь», которые установлены по всему городу. Самый первый контейнер в торговом центре «Оранж» Екатерина заказывала на свои деньги. Остальные мастерила из пеноблоков вместе с подругой.

А еще был благотворительный концерт «Рок в защиту животных», впервые прошедший в Арзамасе в 2019 году. Его организовывала Екатерина, она же вложила часть своих денег, чтобы оплатить аппаратуру для выступающих групп.

Можно вспомнить акции по стерилизации бездомных животных. Пашина семья оплатила операции для 35 кошек и одной собаки.

«У нас нет спонсоров и господдержки, проект сам себя содержит и помогает другим проектам выжить, — говорится в Пашиной группе «ВКонтакте». — Это наш труд, наша работа».

— Да, я его пиарю, —защищается Екатерина. — Потому что я не хочу видеть новости о том, как какой-нибудь ребенок побил собаку. Не хочу, чтобы истории про убитых животных набирали десятки тысяч лайков. Не хочу, чтобы это было нормой. Если Паша будет популярным, то и его дело, сама идея — помогать бездомным животным тоже будет популярной.

Но больше всего, говорит Екатерина, Пашу огорчило, когда в соцсетях появились «расследования», в которых люди требовали доказать, действительно ли он пишет картины самостоятельно. Екатерина говорит, что никогда не скрывала, что они с Пашей рисуют вместе, что она ему помогает. На камеру снимать творческий процесс Паша не разрешает — смущается. Мама спрашивает, можно ли мне о нем рассказать. Паша согласно кивает.

Мальчик рисует без предварительного эскиза, сразу красками. Паша показывает мне одну из последних работ. На большом листе бумаги — трехцветный улыбающийся пес Пират с венком из желтых одуванчиков на голове. Почти как настоящий.

Обычно, когда Паша пишет, он с головой погружается в историю своего героя, разговаривает с ним: «Привет! Ты любишь играть? А купаться любишь? Ой, какой у тебя хвост! А какое у тебя на ушке пятнышко».

— Мне не хочется делать из этого показуху, — говорит Екатерина. — Главное, что мы привлекли внимание к проблеме. После поднявшейся шумихи администрация положила в приюте асфальт и сделала ремонт в медицинской комнате. И какая тогда разница, кто рисует.

В августе 2020 года родители Паши открыли в Арзамасе творческую котостудию «Арт Паштет». «Паштет» — потому что Паша и потому что «все перемешано». В студии жили коты и кошки, спасенные на улице. Посетители могли поиграть с ними, погладить, пообщаться и — при желании — забрать себе. Так семья Паши пристроила 10 кошек. Екатерина листает фотографии в телефоне и весь последний час нашей беседы с нежностью рассказывает историю каждой.

Истории грустные, но с хорошим концом.

Вот кошка Чита, спасенная ветеринарами, которая до четырех месяцев жила в клетке и поэтому не умела ходить. Вот Маша, кошка-бандитка без зубов и с рваными ушами, которую в «Арт Паштете» держали отдельно, потому что она могла насмерть забить других — так на нее повлияла жизнь в приюте. Или вот кот без глаза, жертва заводчиков. Всех троих забрали гсти студии.

— Мне однажды сказали, что кошки в «Паштете» — знак качества, — Екатерина улыбается. — И все, у кого сейчас они живут, будут счастливы.

А еще в «Арт Паштете» можно было не только спасти кошек, но и поиграть в настольные игры, поучаствовать в мастер-классах, квестах и познавательных лекциях, организовать выставку, устроить киновечер, детский праздник или создать женский клуб.

И почти все это бесплатно.

— На пике популярности мы поняли, что надо создать какую-то осязаемую точку соединения всех Пашиных проектов, чтобы можно было «прийти и потрогать». — Екатерина делает паузу. — Правда, я сейчас не понимаю, зачем это все было нужно. Была вера в то, что жители нас поддержат, что мы здесь нужны, потому что ничего похожего нигде нет.

Паша, говорит мама, хотел, чтобы его проект «жил в городе, в котором живет он сам».

— Это история разочарования, — Екатерина опускает глаза. — Мы хотели показать, что помогать можно по-разному: не публикуя страшных, безглазых котов с подписью SOS или Help, а организуя позитивные мероприятия. Но люди этого не поняли. Никому это оказалось неинтересно.

В марте «Арт Паштет» закрылся.

Паша до сих пор рисует портреты животных, но реже. Берет по две работы в месяц, и это в большинстве своем — заказы из других стран. В семье мальчика теперь настолько плотно общаются с зарубежными заказчиками, что порой в обычной жизни переходят на английский язык. Мечтают о переезде.

— Когда мы поставили это дело на поток, среди местных появились зависть и непонимание. Я сделала вывод, что в нашем городе просто не любят животных. Конечно, в Арзамасе есть люди, которые тоже, как и мы, спасают животных. Их мало, и мы им очень благодарны.

Уже после нашей встречи я попросила Екатерину подсчитать, что было сделано для бездомных животных за все время существования Пашиных проектов. Вот что она написала:

«Я только сейчас начинаю понимать, что мы проделали не просто большую — а неподъемную работу. И мы надорвались. Я пытаюсь осмыслить, подсчитать и не могу. Ни один здравомыслящий человек в это не поверит».

За последние три года, по приблизительным оценкам Екатерины, Паша нарисовал на заказ больше 200 портретов и отправил их в 15 стран мира. Собрал для бездомных животных 4,7 тонны кормов, медикаментов и ремонтных материалов, перечислил в приюты почти полмиллиона рублей.

Он не собирается останавливаться.