— Не могу сказать, что ассоциация очень точная. Мальчик Бананан жил в другой социально-экономической ситуации. И наезжали на него не столько гопники и милиция, сколько воры, цеховики. А воровская субкультура всегда очень нервно реагировала на внешний вид, не соответствующий их кодам. Именно это мы видим в фильме «Асса»: блатной в камере гасит неформала. Главная претензия — гомосексуализм, который якобы следует из ношения серьги. Нормальный человек в их понимании не может так выглядеть.

То, что в Питере парня били именно кавказцы, случайность, но эта тема очень важна в культуре кавказских народов. Это сохраняется с невероятно древних времен: законсервированный, анально огороженный мужчина — вот как надо, вот символ мужественности. Другое дело, что в Москве 70–80-х уличных разборок по этому принципу не было. Да, были, скажем, грузинские воры, но это не уличная история. А обычные торговые люди делали дела, торговали гвоздиками, арбузами и абхазскими мандаринами. И заниматься такой ерундой им было просто неинтересно.

А деньги прогуливали в кабаках. И вот там действительно могли быть конфликты, выяснение отношений с фарцовщиками. И те и другие выпендривались и модничали, порой это выглядело как конфликт трендов — «Феличита» против «лезгинки». Для кабаков это характерно, для улицы — нет. На улице, наоборот, гопота могла наехать на кавказца. А местное население предъявляло и гопоте, и неформалам, и грузинам — в разной степени и за разное. Вплоть до насилия. Москвичи легко вписывались в это дело в своих дворах.

Изменился быт, снята часть социальных противоречий, изменились режим и страна. Субкультурные войны имели под собой мощное экономическое основание. В СССР вещи значили болезненно много из-за дефицита и вещизма. Гопники из пригородов и депрессивных городов приезжали бить московских панков и хиппи не столько по идейным соображениям, сколько потому, что не могли позволить себе такие вещи, такую одежду, как у них. Отсюда слово «обуть» — в Москву приезжали переобуться, достать хорошие вещи. Это так и называлось — операция «Гардероб». Причем далеко не всегда одежду брали себе, часть вещей продавали.

А сейчас этих комплексов нет. Сейчас эти вещи, атрибуты субкультурности более или менее может позволить себе каждый второй. Они уже давно утратили культовый статус. Джинсы — это просто джинсы, косуха — просто косуха. Никому и в голову не придет, что если у тебя косуха — ты байкер. Косухи теперь носят и женщины как атрибут моды, а не моторокерского культа. С серьгой у мужчин — то же самое. В 80-х существовал миф про серьги как атрибут гей-культуры, потом этот миф рассеялся, появился новый — что в левом носить можно, а если в правом, то — гей. Сейчас этих легенд нет, но есть новые мифы — про казацкие, пиратские серьги. Серьги — модный аксессуар.

Есть пример и более близкий по времени, из конца девяностых — начала нулевых, когда вовсю шли уличные войны между бонами и антифа. Интересно, что культурные коды поначалу у них практически совпадали. Например, и те и другие носили мартинсы. Только одни с белыми шнурками, другие с красными. И из-за цвета шнурков можно было нарваться на очень серьезные неприятности. Но прошло всего каких-то пятнадцать лет, обстановка изменилась, и шнурки утратили свою важность, свой символический смысл. Спросите тех, кто так ходит, — они, скорее всего, вообще не в курсе, что это значит.

Интернет учит нас тому, что можно выглядеть и так, и эдак, и еще ста пятнадцатью способами. Люди, даже в регионах, уже привыкли к разнообразию, а в столицах подавно. Тот же интернет сублимировал уличную агрессию, 80 процентов насилия ушло в цифру. Если раньше отношения выясняли на улицах, то сейчас в основном в чатах и соцсетях.

Но до конца насилие не ушло и никогда не уйдет, просто потому, что человек — животное агрессивное. Как только падает культурный уровень (а он упал очень сильно) и проваливается экономика, агрессия сразу выплескивается в быт и на улицу. А цепляться за одежду и неформальный вид, предъявлять за мнимое гейство, использовать риторику советского уголовного мира — это фантомная боль, атавизм. Сознание, а тем более подсознание общества меняется гораздо медленнее, чем жизнь вокруг. Все уже другое, мир другой, а инстинкты остались те же. Реальных оснований докапываться до ближнего нет, как ни ищи, но вот раздражает, и все. Не за серьгу, так за что-то другое зацепились бы. Человек, который хочет подраться, повод всегда найдет. Просто к внешнему виду придраться легче, привычнее. Сколько поколений так делало, это так просто не вытравишь.

Но есть и другая причина — промывка мозгов. Когда одни люди начинают мочить других, ищите, кому это выгодно. Как только возникают экономические проблемы, всегда находятся политики и драйверы, цепляющие недовольную и закомплексованную молодежь. Так было и с РНЕ*, и с футбольными фанатами в 90-х.

Ленинградские панки, которые в начале 80-х называли себя битниками (с ними, кстати, тусовался и Цой), выглядели странно, вели себя диковато, но с простыми людьми находили общий язык легко. Дурачки, дебилы, но свои, ничего страшного — так их воспринимали. Но когда про панков стали говорить по телевизору, когда о них начали писать газеты и журналы, вот тогда началось. И только когда агрессивные неформалы продолбили и отжали свои темы, в том числе и на улицах, когда о них стали снимать кино, когда к ним немного привыкли, только тогда население, напуганное внезапным субкультурным изобилием, успокоилось.

На мой взгляд, сейчас происходит примерно то же. Плевать всем было на этих несчастных хипстеров и околохипстеров. Ну чудики, странненькие, но никому не вредят. Но если заморочиться и объяснить людям, что это чужие, что это рассадники вражеского влияния, тогда уже не плевать.

И есть третья причина, связанная со второй, — непосредственное участие молодежи в политике. В предыдущее десятилетие политика была все-таки более или менее уделом старшего поколения, тридцать плюс. А дело молодежи — учиться, веселиться и потреблять. Сейчас же молодежь с точки зрения власти, да и в реальности тоже — главная протестная сила, протестный электорат. А выглядит она на сегодняшний день ну вот так.

Эти антимолодежные настроения шли сверху и не сразу, постепенно, спустя годы, завладели широкими слоями нашего населения. Теперь в «молодежном» внешнем виде люди видят не просто странность и выпендреж, а еще и угрозу устоям, миру, в котором они живут.

Комплекс всех этих причин и работает, когда один человек бьет другого за цветные татуировки, самокат, серьгу или зеленые волосы.

*Организация признана экстремистской и запрещена на территории РФ.