В Италии больше всего поражает воздух. В нем есть какая-то тайна. Он вмещает в себя больше, чем можно сказать словами, этот воздушный итальянский простор над холмами Тосканы и это невероятное сияние голубизны над куполами Рима. На шоссе, ведущем на юг, к Неаполю, ныряешь в длинные темные туннели, проложенные в горах, и снова выныриваешь из них в нежное сияние солнца, в восторг и в счастье — Италия.

Самолеты теперь туда не летают. Отрезанная ковидом, унесенная далеко в пространстве и времени, погрузившаяся на дно памяти, она лежит там в своей живой вечности с яркими лимонами, упавшими с деревьев в траву, с пустынными террасами над морем в маленьких городках у Аппиевой дороги, с фронтонами и фонтанами, мимо которых скользят в призрачной короткой ночи Боттичелли и Микеланджело. Недосягаемая, как рай, Италия.

Мы встречаемся с ней в эти дни, когда на поле выходит удивительная Squadra Azzurra, созданная настоящим итальянцем Роберто Манчини, в жизни и манерах которого так сильно и четко выражена его страна. Его костюмы, галстуки и прическа — образцы итальянского шика. Все соединено в его жизни, сплавлено воедино — католицизм и футбол, детство в старинном маленьком приморском городке и молодость во всемогущем Риме, где он играл за «Лацио». Как тренер, он добивался успеха в Англии (но там же был уволен) и не добивался в России, где ему было скучно в приземленном российском футболе, так не похожем на итальянский, с его блеском, страстями и громкими темпераментными скандалами на глазах у публики. Покидая «Зенит» под гомон ругающих и высмеивающих его голосов, он не оправдывался и не объяснялся, а с высокомерием итальянца, знающего истинную цену себе и Италии, просто повернулся спиной и ушел — делать сборную.

Сборная, в которую пришел Манчини, была в нижней точке своей современной истории и близко от катастрофы.

Где дверь, где она, как нам войти туда, где мы когда-то были? Куда делась, куда уплыла давняя и исконная итальянская игра с непременной бетонной защитой и героями-нападающими — такими, как Скиллачи и Росси? Куда делись люди масштаба Костакурты и Несты, стоявшие в защите, как камни? Ушел Пирло, и вместе с ним из игры ушла мысль, ушел Буффон, и вместе с ним из сборной ушла ее душа. Перед Манчини, опустив глаза в землю, стояли рядком игроки, потерпевшие неудачу, не знавшие, что им делать.

Красавчик Манчини, пижон Манчини, элегантный Манчини, о чьей любовной историей с Сильвией Фортини писали итальянские газеты, не стал восстанавливать прежнюю Италию, он создал новую. Италия жесткой защиты, умевшая терпеть и давить, давить и терпеть, ушла в прошлое. Катеначчо и прочие былые стройматериалы вроде кирпичей, железобетонных плит и цемента его не вдохновляли, он искал и находил новое в новом мире вокруг себя, где миланская мода соединяла традицию и авангард, водружая высокие прически в стиле Марии-Антуанетты на головы манекенщиц в черной коже мотоциклистов, где футуристические электрокары в видениях знаменитых итальянских дизайн-бюро обретали обтекаемую форму капель и капсул, уносящихся сквозь время в будущее, а лишенная тяготения среда интернета наводила на мысли о том, что человек может летать.

Удивительно, как легко ему это удалось. Тренер, тяжело мучившийся с игроками «Зенита», в которых не находил ни человеческого отклика, ни профессионального понимания, мгновенно нашел отклик у итальянских игроков, которые с воодушевлением восприняли его идеи и его образ новой Италии — той, которую им предстояло создать в своей игре. Это не была сухая, схоластическая идея, нет, новая Италия была вот тут, рядом, она висела в воздухе и выглядывала из-за угла, она жила в голосах уличных певцов, поющих арии Верди, и в картинных жестах римских баристи, а еще в ощущениях футбольной итальянской элиты, когда эти парни так истово пели гимн своей страны, словно соревновались с певцами Ла Скала. Надо было просто ее взять и воплотить. И он это сделал.

До Евро сборная Манчини не проигрывала 27 матчей подряд. Это само по себе достижение в трудном, конкурентном мире мирового футбола, где слабых становится все меньше, и даже Люксембург может доставить кому угодно крупные неприятности. Но именно в первых матчах на Евро Squadra Azurra достигла высоты своего родного итальянского неба. В этом небе нет тяготения.

Движение, которое показала сборная Италии, не достигается только хорошей физической формой, которой, кстати, теперь никого не удивишь — такое движение возможно только при переходе из постылой физики жизни в высокое и прекрасное одушевление.

Движение как жизнь, движение как радость, движение как восторг — все это жило, играло и бурлило в стремительной игре итальянцев. В одну команду Манчини сплотил молодого брюнета Локателли из провинциального «Сассуоло» и лысеющего ветерана Кьеллини из знаменитого «Ювентуса». Гигант Доннарумма сзади и маленький верткий Инсинье впереди создавали два полюса и две грани этой живой и страстной команды. Из соединения разнородных материалов — твердость Кьеллини и Бонуччи в защите и скорость Иммобиле и Инсинье в атаке — возникла удивительно красивая игра, эффектная и впечатляющая, как сама Италия. В скоростных атаках итальянцев в матчах против Турции и Швейцарии слышалась музыка — ее звук, ее ритм. Три такта — три паса в касание. Так они забили — нет, сыграли под четкий стук метронома — третий гол туркам.

И удар Локателли из центральной зоны перед штрафной в игре со Швейцарией тоже был весь целиком взят из музыки и подобен громовому удару литавр в оркестре. Мы видели и слышали ослепляющее сияние золота и внезапный грохот судьбы, которая обрушилась на бедного вратаря Зоммера, который, выгнув спину, отчаянно летел за мячом, но не достал. И алые ладони его вратарских перчаток оказались пусты, а мяч влетел в угол.